Ее жизнь подходила к концу, и она это знала. Ей было слишком много лет, и ее биологические часы неумолимо подходили к отметке, которая ожидает каждого. Она закрыла глаза и прислушалась к далеким звукам, которые доносились извне. Она представила себе площадь, полную рабочих, которые расхаживали туда-сюда со своими инструментами, а заодно и острую тревогу, отравлявшую воздух каждый год за день до открытия праздника.
Как ей хотелось почувствовать себя лучше! Если бы у нее перестали болеть ноги, она бы отправилась вместе со всеми на площадь послушать оркестр классической музыки, приглашенный мэром, о котором сообщали афиши, украсившие весь Пойнт-Спирит. Затем она ненадолго задремала, размышляя о Лоррейн, о Дэнни Колемане, о семье, терзаемой беспокойным духом. В этот миг она ощутила жар. Вначале запылали щеки, затем жар распространился по всему телу, предупреждая о неизбежном.
Странное видение завладело ею, парализовав все мышцы, не давая шевельнуться в продолжение нескольких секунд, которые казались бесконечными и почти безнадежными. Такое случалось редко, но она всегда была начеку. Она никому про это не рассказывала. Кто бы поверил, что в мире и правда бывают ясновидящие? Но именно такой она и была. Она сомкнула веки так плотно, что заболели глаза. В ушах тяжело, низко гудело, голову пронзили болезненные спазмы, от которых испуганно трепыхалось сердце. Дыхание участилось, жар во всем теле сменился холодом. Она вспотела. Тело дрожало, когда же ей наконец удалось приподняться и сфокусировать взгляд, комнаты уже не было, а она сама сидела на чужой кровати.
Видение было ярким, гораздо ярче, чем те, к которым она привыкла. Она огляделась и поняла, что находится в комнате Лоррейн. Увидела худую фигуру, которая поспешно шагала по коридору. Она знала, что, если к ней прикоснуться, окажешься внутри голограммы. Ее пальцы затеряются среди бликов и оттенков света, и она пройдет картинку насквозь. Понимание было таким отчетливым, что она встала и двинулась вслед за фигурой. Она отлично знала этот дом. В конце коридора располагалась кухня, чуть в стороне – гостиная и чудесное трюмо с зеркалом, которое она сама подарила Лоррейн за несколько месяцев до ее гибели. Ночная рубашка достигала щиколоток, Кэтрин шла босая. Лоррейн сидела на диване, сумрачный взгляд был полон недоумения, казалось, она страдает. Губы ее беззвучно шевелились, словно нашептывали жалобы или мольбы.
– Что с тобой случилось?.. – Это был не вопрос, заданный в воздух, – это был вздох отчаяния.
Войдя в гостиную и притулившись в уголке, Кэтрин заметила, что позади подруги стоит высокий человек в элегантном костюме, с виду – старинном. Он стоял неподвижно, слегка склонившись к Лоррейн. Это был еще молодой мужчина в самом расцвете сил. Большие, чуть продолговатые карие глаза, густые волосы того же оттенка, крупный рот с пухлыми, выразительными губами. Физиономия, как показалось Кэтрин, выдавало в нем человека, принадлежавшего к хорошей семье. Но почему-то все вместе отталкивало. Это был призрак, неприкаянный дух, которого несколько дней назад она обнаружила у себя в комнате. Все тот же аромат цветов, та же энергия, грозная и древняя. Вне всяких сомнений, это был он, и сейчас она видела его во всей красе. Интересно, а он ее видит?
В течение всей жизни видения случались у Кэтрин всего пару раз, но ни одно из них не было до такой степени реальным и ярким. Она догадывалась, что, пережив такое, потом два дня проваляется в кровати, не в силах шевельнуть ни рукой, ни ногой. Такова была цена, которую приходилось платить за ее редкий дар, за проникновение в прошлое или будущее людей и, главное, за пересечение запретной черты между миром физическим и духовным.
– Воспоминания невозможно стереть, Лоррейн, – пробормотал человек у нее за спиной. – Ты не была хорошей матерью, ты выпускала своего малыша одного в сад. Ты была слишком увлечена своими гостями и потеряла ребенка из виду. Ты совершила страшную ошибку.
Лоррейн вздрогнула и переменила позу. Щеки у нее порозовели от ярости, в помутневших глазах стояли слезы. Раздался детский плач – он свободно разносился по дому, отраженный стенами и высоким потолком.
– Я была слишком юная, – прошептала она. – Я думала… думала, что он играет с другими детьми. Я не успела прийти на помощь!
– Он свалился в бассейн, не так ли, Лоррейн? Точнее, шагнул на брезент, которым ты заботливо накрываешь воду, чтобы уберечь ее от насекомых и крыс. Ты не хотела, чтобы они портили твой сад, твой идеальный мирок… Сколько ему было? Три года? Ах, какое безобразие… Единственный сын…
Он поцеловал ее в щеку и обольстительно усмехнулся. Она сидела, не шевелясь, и дрожала от ужаса. Кэтрин почувствовала сильнейшее желание броситься к ним и заключить подругу в объятия. Призрачное существо творило ужасающую, просто чудовищную несправедливость!
– Господи… Так вот, значит, в чем дело… О, Лоррейн! Почему ты мне раньше этого не говорила? Почему не просила помочь?
Призрак выпрямился и пристально посмотрел на Кэтрин. Та застыла в изумлении. Ни разу в жизни не случалось такого, чтобы дух ее заметил. Но теперь она не сомневалась: он ее видит. Он решительно, твердым шагом направился к ней. Впрочем, выглядел он довольно мирно; складывалось впечатление, что происходящее его забавляет.
– Видишь ли, бокор, – с достоинством проговорила Кэтрин, – это не твой дом. Приказываю тебе покинуть пределы живых и вернуться туда, откуда ты пришел!
Человек улыбнулся, протянул руку и осторожно взял прядь ее седых волос.
– Я мог бы показать тебе ее последние минуты, – сказал он, с нахальным видом поигрывая ее волосами. – Признаться, она раздумывала не слишком долго… Увидела веревку и мигом сообразила, что делать. А где была в это время ты, ее подруга? Она очень в тебе нуждалась.
– Ты пытаешься запутать меня, демон. Она не говорила мне, что произошло с малышом, она не делилась со мной этим горем. Не имеет смысла делать меня виноватой. Я сильнее, чем ты.
– Уверена?
В его словах слышалась издевка. Его красота была такой же могучей, как и его злодейство. Она сделала шаг назад, дух следовал за ней. Подойдя вплотную, он собрал ее волосы и заколол шпилькой. И тут же невинное выражение лица сменилось дьявольской гримасой. Глаза налились кровью, стали почти багровыми, челюсти сжались, губы расплылись в страшной улыбке.
– Сколько времени ты будешь приходить в себя после этого видения? – спросил он вкрадчивым голосом. – День? Нет, пожалуй, два. Ты стара для меня, Кэтрин. Твое тело не выносит слишком высоких перегрузок. Энергия быстро заканчивается, и каждый раз тебе все сложнее приходить в себя после таких потрясений.
Он положил руку на плечо Кэтрин. Что-то больно кольнуло ее в висок – так неожиданно, что она схватилась за первое, что подвернулось: за его руку.
– Кэтрин… Вынесешь ли ты всю правду, не имея возможности вмешаться? Как будешь жить с этим дальше, шарлатанка? Отвечай!
Кэтрин ничего не понимала.
– Ты ничего мне не сделаешь. Все, что у тебя есть, – чертов дар вытаскивать из людей их низость, грехи и ошибки. Но изменить ты ничего не можешь! Бог тебе не позволит. Ты не живой человек!
– Бога здесь нет. Он давным-давно вас покинул, старая ты шельма…
Внезапно она услышала странный шум. Она не могла определить его источник: человек ее отвлекал, сжимая плечо, так что пальцы его вонзались прямо в ее тело. Все происходило как в замедленных съемках. Она слышала, как плачет Лоррейн. Слышала крики ребенка, зовущего мать, рот малыша заполнялся водой, и крики переходили в бульканье, жуткое и зловещее.
– Так что, готова, Кэтрин?
Она вздрогнула, ноги у нее подгибались. Существо схватило ее, развернуло и встало у нее за спиной. Оно обхватило рукой ее шею, словно пылкий любовник, другой рукой указало на открытую дверь.
– Готова – для чего?
– Для того чтобы узнать правду. Единственную правду. Каковы были ее последние часы в этом мире. Полюбуйся тем, что я тебе покажу, а затем… предайся отчаянию.
В дверях она заметила другой силуэт. Она поднесла руки ко рту, с трудом сдерживая изумленный вопль.
– Не может быть! Это невозможно!
Призрак засмеялся прямо возле ее уха. Она не могла отвести глаз от нового явления, не в силах была поверить тому, что видела собственными глазами. Теперь она все поняла!
– Нет… не может быть. Этого не может быть никак и никогда. Ты меня обманываешь.
– Сама знаешь, что нет.
– Я должна их предупредить.
– Слишком поздно, Кэтрин. После этого небольшого приключения ты не сможешь пошевелиться много часов подряд. Ты мне веришь, радость моя… Так было всегда, а ты уже давно живешь на свете!
Сбивчивое дыхание Лоррейн заставило Кэтрин обернуться в ее сторону. В руках та сжимала телефонный шнур. Из открытой двери доносились звуки ночи, проникая прямо в сердце. Человек подошел к Лоррейн, осторожно склонился над ее сгорбленным телом и погладил ей щеку.
– Нет, этого не может быть! – выдохнула Кэтрин с едва различимой мольбой в голосе.
– Открой глаза, Кэтрин. Воспользуйся энергией, которую я тебе предлагаю, и полюбуйся на правду.
Существо умолкло. Ноги Лоррейн, по-прежнему обутые в тапочки, конвульсивно подергивались. Кэтрин убрала ладони от лица и попыталась переместиться в центр комнаты, но дух схватил ее за руку и удержал. Ей удалось выкрикнуть всего одно слово: оно вырвалось из ее горла вместе с яростью и страхом.
– Это ты!
48
Элен поднялась с ковра. В нескольких метрах от нее возле двери лежало тело Томми. Оно лежало неподвижно, навзничь.
– Томми? Томми, ты меня слышишь?
– Господи… – услышала она прерывистый шепот. – Элен…
– Томми!
Она поползла в его сторону. Голова все еще нестерпимо болела. Ощупав ее пальцами, она обнаружила шишку: похоже, она крепко приложилась.
– Томми, скажи что-нибудь. Ты в порядке? Все кончилось, она ушла.
– Я знаю.
Он засмеялся. Этот внезапный смех вызвал у нее ужас. Казалось, Томми обезумел. Сначала чуть слышный короткий смешок, затем всхлипывающий хохот. Мысленно она взмолилась, чтобы он не потерял рассудок. Приблизилась к нему, заглянула в лицо. Томми мотал головой туда-сюда и смеялся. Его широко открытые глаза едва не вылезали из орбит. Бледное лицо покраснело и лоснилось, волосы рассыпались по лбу, мокрые от пота. На майке Элен заметила следы грязи и крови, на руках – отпечатки когтей. Она встала на колени и внимательно его осмотрела. Общее впечатление – лежащий перед ней челов