– Мадам и месье, боюсь, что в спешке я упустил самую интересную часть плана убийцы… – Он повернулся к дворецкому. – Анри, вы можете идти. Делайте то, что я вам сказал.
– Да, месье.
Все гости с любопытством наблюдали, как слуга покидает комнату. Никто не произнес ни слова. Через несколько секунд зазвучал «Концерт ре-минор».
– Зачем вы заставили его включить эту зловещую музыку? – жалобно спросила мадам Лафарг.
– Чтобы вернуть нас в атмосферу ночи убийства – и потому, что эта запись сыграла главную роль в…
Внезапно замешкавшись, Форестье умолк, не закончив фразы.
– Но об этом мы поговорим чуть позже… Сегодня утром я вышел прогуляться по парку, чтобы подумать в тишине. Едва вошел в лес, как раздался выстрел из охотничьего ружья, который еще долго отдавался эхом. Эпизод незначительный, однако у меня в голове будто что-то щелкнуло.
– «Щелкнуло»? – повторил доктор Вотрен.
– Я подумал вот о чем: если зажать уши в момент выстрела и убрать руки секундой позже, все равно услышишь эхо. Этот образ поможет вам понять, как месье Моро убил графа, находясь в это время на лестнице.
– Он не вездесущ! Это просто невозможно!
– Утром я проделал один весьма поучительный опыт. Я попросил Анри остаться в гостиной, затем прошел в кабинет и бросил браунинг на ковер, после чего тяжело опустился на пол, как это сделал бы человек, который только что умер. Представьте себе, Анри ничего не услышал. Ни единого звука. А ведь в ночь убийства вы были на его месте, в гостиной, доктор.
– Вы сомневаетесь в моих словах?! Готов поклясться на Библии, что, помимо выстрела, я слышал, как упало какое-то тело или предмет!
– Вы слышали шум, но неправильно его истолковали… Казалось бы, загадка запертой комнаты предполагает ограниченное количество решений. Какой у нас выбор? Например: это не убийство, а самоубийство; или жертву убивают снаружи, но она находит в себе силы в последнем порыве забаррикадироваться в комнате; или убийца уже был в комнате, но сумел создать впечатление, что вошел после убийства… Вскоре я понял, что все эти версии были надуманными.
– И что же? – спросил Моро. – Какой сюрприз вы нам приготовили?
– К тому моменту, как все мы услышали выстрел, граф был мертв уже несколько минут.
Запись концерта Баха как раз подошла к концу. В кабинете раздался страшный грохот, за которым последовал стук, но что именно произошло, определить было невозможно. Все гости одновременно подпрыгнули. Полицейские, как и Анри, не шелохнулись.
– Что это было? – испуганно спросила мадам Лафарг.
– Именно эти звуки мы и слышали в ночь убийства.
Форестье подошел к лейтенанту Гийомену, который передал ему блокнот с показаниями свидетелей.
– Когда я спрашивал свидетелей, что они слышали, все они говорили одно и то же. Но только на первый взгляд… Нужно обращать внимание на выбранные слова, а не только на смысл. Генерал сказал, что лишь смутно слышал выстрел. Цитирую: «Я не понял, что это был выстрел». Удивительно слышать такое от солдата… Месье Вотрен говорил о «взрыве», как и мадам Лафарг.
Комиссар повернулся к Моро и обвиняюще указал на него пальцем.
– И только вы, Адриан, произнесли слово «выстрел». И это произошло, как только я увидел вас в холле. Другими словами, все свидетели слышали взрыв, но не смогли понять, что это результат выстрела. Мы осознали это, лишь когда нашли тело.
– Откуда же взялся шум, который мы все слышали? – спросил доктор.
– У револьвера системы наган есть одна особенность – закрытая система стрельбы и полная водонепроницаемость. Это один из немногих револьверов, который можно практически полностью заглушить, установив насадку для бесшумной стрельбы типа «брами».
– Что? – озадаченно переспросила мадам Лафарг.
– Глушитель, так сказать… – счел нужным пояснить генерал. – Стальная трубка. Если закрепить ее на конце ствола, она заглушает звуки. Такими дополнениями к оружию часто пользуются в политических кругах…
– Именно так, – подтвердил Форестье. – Это объясняет, почему русские не отказываются от нагана, чтобы избавиться от своих противников. Месье Моро достал револьвер, который он держал при себе, и выстрелил в графа. С глушителем на стволе детонация скорее напоминает свист. Возможно, доктор, вы слышали этот звук, потому что вы сказали мне, что огонь «свистел» в дымоходе.
– Боже правый! – охнул Вотрен.
– По моим расчетам, месье Моро убил графа более чем за три минуты до ложного взрыва. Так что у него было достаточно времени, чтобы привести в порядок место преступления, покинуть кабинет через окно, спрятать револьвер в парке и подняться по лестнице. А потом ему оставалось только ждать, пока кто-нибудь пройдет по коридору, чтобы создать себе надежное алиби.
– Больше трех минут! – воскликнул генерал. – Откуда вы знаете?
– О, это очень просто: граммофон включил месье Моро, а не граф, как мы все думали. Видите ли, чтобы вызвать в закрытой комнате взрыв и создать впечатление, что там в ваше отсутствие падает предмет или тело, понадобится устройство, которое я бы назвал механическим. Конечно, месье Моро мог запустить механизм в другой комнате, но это было бы сопряжено с большим риском. Доктор и мадам Лафарг находились слишком близко к кабинету: они сразу поняли бы, что шум доносится не оттуда. Какое единственное механическое устройство есть в кабинете?
– Граммофон! – воскликнула Катрин Лафарг.
– Совершенно верно, мадам. Знакомы ли вам ярмарочные петарды, известные как «взрывчатые струны»?
– Конечно! – воскликнула молодая женщина. – Если потянуть за концы веревки, петарда в середине взорвется.
Форестье достал из кармана внушительную красную петарду, по сторонам которой свисал белый шнур.
– Вот такая петарда. Та же модель, которую я взял для недавнего примера. Они бывают разных размеров. Патрису, водителю, пришлось сегодня съездить в Руан, чтобы привезти мне парочку таких игрушек. Самыми маленькими петардами никого особенно не поразишь, но самыми большими…
Форестье взялся за шнурок и резко дернул за оба конца. В гостиной прогремел взрыв. И снова гости охнули. Вотрен даже тихо вскрикнул.
– Могли бы и предупредить нас! А ведь… именно этот шум мы слышали той ночью, клянусь жизнью! Но как, черт возьми, он ее взорвал?
Форестье стоял неподвижно, держа в одной руке кусок веревки, в другой – остатки красной петарды.
– В изобретательности и мастерстве месье Моро не откажешь. У него было три минуты и тридцать секунд – столько играет пластинка. Он выбрал в библиотеке великолепный экземпляр «De natura rerum» [10] Лукреция, снабженный застежкой, – вы увидите, что это важная деталь. Граммофон оснащен системой автоматического возврата рычага: как только пластинка заканчивается, рычаг возвращается в исходное положение. Те, кто обратил внимание на устройство, могли заметить, что рычаг у граммофона тяжелый и крепкий. Убийца привязал один конец веревки к задней стенке граммофонного шкафа, другой конец зажал между страницами книги, а потом застегнул переплет, чтобы сжать страницы. В конце концов он поставил книгу на край шкафа с граммофоном. У меня не с первого раза получилось разложить все по местам, потому что требуется найти то самое положение для книги – до полусантиметра. Итак, книга на месте, готова свалиться при малейшем прикосновении. Месье Моро остается только бежать прочь, пока пластинка вращается. В это время все думают, что граф еще жив, но он уже навалился на стол с пулей в черепе. Звучит последняя нота концерта Баха, механическая «рука» возвращается на место, по пути сбивая книгу; та, падая, дергает за шнурок и приводит в действие петарду, а когда фолиант валится на пол, мы слышим стук, который позже считаем звуком удара оружия об пол или падения тела. После взрыва петарды в воздухе остается сильный запах пороха – вот такой подарок убийце…
– Тот самый запах, который мы почувствовали, когда вошли в кабинет! – воскликнул генерал.
– Да. Все, очевидно, подумали, что слышат выстрел.
Форестье помолчал. Никто не смел пошевелиться. Слышно было, как пролетает муха.
– Как вы узнали? – наконец спросил Вотрен.
– Впервые зайдя в кабинет, я заметил на полу разбросанные книги. Граф не отличался аккуратностью, и в комнате редко наводили порядок. Но только позже, заметив на полу ценное издание, постинкунабулу шестнадцатого века, я очень удивился. Кроме того, это была единственная книга, не покрытая пылью, что означало, что ее положили сюда недавно. Поскольку фолиант находился у ножки шкафа с граммофоном, я стал осматривать все вокруг, пока не заметил шнурок. Инспектор Кожоль после тщательной проверки выявил мельчайшие следы пороха на паркете – более чем в трех метрах от места, где, как предполагается, было совершено убийство.
– Впечатляет! – воскликнул генерал. – Полагаю, вы обыскали всю комнату; где же петарда?
– Кусок веревки, прикрепленный к задней стенке шкафа, остался на месте. Но когда Адриан вошел в кабинет вместе со мной, то поспешил отпереть дверь, впуская вас всех внутрь. Широко распахнув створку, он на две или три секунды оказался рядом с граммофоном, скрытый от наших взглядов, и, воспользовавшись случаем, забрал петарду и бечевку, застрявшую между страницами. В это время я стоял на четвереньках за письменным столом и не обращал внимания на то, что происходило в другой части кабинета.
Изумлению гостей не было предела. Моро же продолжал спокойно курить, как будто ничего не случилось.
– Вам есть что ответить, Адриан?
– Что тут скажешь, комиссар? Вы, несомненно, один из лучших сыщиков, когда-либо служивших во французской полиции. К сожалению для вас – и к счастью для меня, – вы собрали только косвенные улики, которыми ни за что не убедить присяжных.
– Не будьте так уверены.
– Да вы что?
– А если вспомнить об отпечатках пальцев…
– О каких отпечатках пальцев? – насмешливо переспросил Моро. – Вы же сами сказали, что на этом револьвере ничего нет!