Ариана де Креси, подвижная пятидесятилетняя женщина, чем-то похожая на Коко Шанель, казалась старшей версией Катрин Лафарг. Лицом к лицу с такими женщинами, избалованными жизнью и уверенными в себе, мигом просыпаются все запрятанные подальше комплексы.
– Конечно, я помню ту рукопись, легендарный случай, – сказала она, заправив за ухо прядь волос. – Среди издателей ее называют «белый волк», такое не забывается.
– В самом деле?
– Ее отвергли все издательства. Но, понимаете, такое часто случается: упустить хорошую книгу или, скажем, роман с большим коммерческим потенциалом довольно просто. Однако с Фабрисом Арто все иначе…
– Что вы имеете в виду?
Редактор подняла глаза к потолку, словно этот разговор уже успел ей надоесть.
– Видите ли, я не смогла опубликовать «Обещание рая» и всегда буду сожалеть об этом с профессиональной точки зрения. Ведь вы знаете, что Арто прислал нам этот роман, несмотря на то, что мы отвергли его первую книгу?
– Понятия не имела.
– Эта книга была великолепна. Просто чудо. К сожалению, мы не смогли соперничать с другими предложениями, поступившими автору. Мы – небольшая независимая компания…
– А что с первым романом, который назывался «Исповедь»?
Ариана де Креси нахмурилась.
– Далеко не тот уровень. Вероятно, это была работа автора, который еще не нащупал свой путь. Насколько я знаю…
Зацепившись за туманные оговорки, Марианна спросила:
– Простите, но… я правильно понимаю, что вы его не читали?
– По правде говоря, нет.
– Что-то я вас не понимаю.
Ариана де Креси указала на стопку конвертов на углу своего стола.
– Я не могу читать все рукописи, которые к нам поступают. Мы – команда: мне всегда помогали как минимум редактор и стажеры. Мы ограничиваемся примерно десятью публикациями в год и издаем только избранное. Если мы не издали эту книгу, значит, на то были причины.
Такая редакционная политика явно сработала: Марианна знала, что этот издательский дом завоевал несколько крупных литературных премий и приобрел солидную репутацию.
– И вам не захотелось прочитать ее, когда Арто стал знаменитым? Из любопытства?
– Дело не в любопытстве… После отказа автору все рукописи, которые не запрашиваются в течение трех месяцев, автоматически уничтожаются. Их негде хранить.
– А как насчет ваших коллег?
– Все работают одинаково. Вы только зря потратите время. Свяжитесь с автором напрямую.
«Если б все было так просто», – подумала Марианна.
Ариана де Креси начала постукивать по столу элегантной ручкой «Монблан».
– Послушайте, – сказала она, – я согласилась встретиться с вами, несмотря на очень плотный график, но теперь мне хотелось бы знать, к чему эти вопросы. Почему вас интересует рукопись двадцатилетней давности? Я знаю, что Арто вместе с другими знаменитостями сейчас подозреваемый в уголовном деле, об убийстве в старинной усадьбе говорит весь Париж. Но я не вижу связи.
Марианне было нелегко. Разве можно надеяться, что де Креси никому не расскажет об этой беседе? А если об этом станет известно начальству, у нее могут быть серьезные неприятности…
– Я не имею права обсуждать детали расследования и больше вас не побеспокою. Мне просто хотелось бы знать, кто из ваших сотрудников читал «Исповедь».
Редактор бесстрастно скрестила ноги.
– Полагаю, это был Жак Дайан, литературный критик. Мы работали вместе. Я говорю «полагаю», но на самом деле уверена, что это был он. Мы с Жаком обсуждали эту книгу, когда Арто прославился. Помнится, Жак счел рукопись «ужасной», что, по его собственным словам, было бы почти комплиментом.
– Он у вас больше не работает?
– Нет, уволился два года назад. Теперь пишет сам – к сожалению, без особого успеха. Стиль у него есть, признаю, но продажи так и не пошли в гору.
– Где я могу его найти?
Переступив порог квартиры в старинном здании на левом берегу Сены, Марианна словно попала в другой мир. В коридоре и гостиной книги стояли в два ряда на полках, которые тянулись от паркетного пола до потолка или возвышались шаткими стопками прямо на полу. Пахло пылью, воздух был затхлый, как будто комнаты никогда не проветривали. «Скажи мне, где ты живешь, и я скажу, кто ты…»
– У вас прекрасная…
Марианна задумалась, подыскивая подходящее слово для описания этого безумия, но так и не смогла придумать ничего более оригинального, чем:
– …библиотека.
Дайан, мужчина лет шестидесяти, с обветренным лицом и непокорной седой шевелюрой, окинул книги разочарованным взглядом.
– Ах, это… Проклятие критиков, мадемуазель. Двадцать пять лет подряд мне присылали все литературные произведения, написанные в нашей стране. Да еще и с автографами! «С глубочайшим уважением», «с почтением» и все такое. Если найдете книгу, которая не изрисована каракулями, хватайте, она будет стоить целое состояние.
Дайан убрал с кресла и мягкого диванчика книги и журналы, чтобы они с Марианной могли сесть.
– Ко мне приходят писатели и интеллектуалы, но сотрудник полиции – впервые… Ариана сказала, что вас интересует Арто. Настоящий феномен…
– Почему вы так говорите?
– Загадочная личность. Этот роман, «Обещание рая»… Мне редко доводилось читать такие потрясающие произведения. Пробежав глазами пятнадцать страниц, я понял, что у меня в руках роман десятилетия. А потом – тьфу, ничего… Бессмысленные, усыпляющие книги. Я так и не понял, что с ним произошло. Известно, что он любит выпить, но всё этим не объяснишь.
Судя по красноватым пятнам, усеявшим щеки Дайана, выпить любил не только Арто.
– На самом деле меня интересует его первая рукопись.
– Понимаю. Вы возвращаетесь к истокам… Только так и можно понять людей.
Марианна улыбнулась: бывший критик казался более проницательным, чем мадемуазель де Креси.
– Вы ведь читали ту книгу, верно?
– Дело давнее, но вы правы, я ее читал. К своему большому несчастью, хочу добавить.
– Позволите покопаться в ваших воспоминаниях и узнать, о чем говорилось в «Исповеди»?
Дайан помрачнел.
– Книга не «говорит», мадемуазель. И неважно, о чем она. Знаете ли вы, что Флобер собирался написать роман ни о чем, который был бы сам по себе? Да уж… все эти романисты, которые тратят больше времени на рекламу своих книг, чем на их написание…
– Я офицер полиции, месье Дайан, а не литературный критик.
– Конечно… Раз уж вас так заинтересовала эта рукопись, пойдемте со мной.
Не говоря ни слова, Марианна последовала за ним в кабинет, от пола до потолка заполненный книгами, но половину пространства занимала сделанная на заказ мебель с откидными ящиками и ячейками картотеки.
– Перед вами дело всей моей жизни, – с гордостью сообщил Дайан.
– Что здесь хранится?
– Рецензии на книги, которые я читал и анализировал… Я все сохранил.
Он открыл ящик шкафа, какой можно увидеть в кабинете нотариуса, достал лист бумаги и лукаво помахал им в воздухе.
– Я подготовился к вашему приходу. Честно говоря, вы меня заинтриговали. Вообще-то мы выписываем картотеку только на те книги, которые, скорее всего, будут одобрены к изданию, но я немного перестарался. Хотите прочитаю вам отрывок?
Марианна предпочла бы выхватить у него из рук драгоценный листок, но не посмела огорчить пожилого редактора:
– Я вся внимание.
– «Демонстративный и напыщенный стиль. Куда пытается завести нас автор этой лавиной психологических рассуждений, достойных “Кафе дю Коммерс”? Литературные отсылки и цитаты наводнили текст и накрыли его бессмысленным слоем педантизма, лишь подчеркивая посредственный уровень произведения. В нынешнем виде публикации не подлежит (erratum: не подлежит публикации никогда)». Очевидно, до конца я книгу не дочитал. Здесь указано, что в ней была пятьсот сорок одна страница. Я был настолько потрясен, что не смог удержаться и отправил Арто несколько строк, умоляя его прекратить писать…
– Вы в самом деле дали ему такой совет?
– Иначе было нельзя. Никто не виноват в отсутствии у него таланта, но элементарная порядочность заключается в том, чтобы держать это при себе.
– Но о чем была эта книга?
– А, вы хотите узнать сюжет! – Он снова посмотрел на бумагу, уже без особого воодушевления. – «Краткое содержание. Многословные признания мужчины сорока лет, который без видимых мотивов намерен совершить убийство невиновного человека, чтобы, цитирую, “ощутить плотью и разумом головокружение от преступлений” и пойти по стопам великих преступников литературы. “Исповедь” – это история об одержимости, которая мучает рассказчика и толкает его на совершение поступка, приводящего его в ужас, но неумолимо его преследующего».
Дочитывая последние строки, Дайан встревоженно нахмурился. Возможно, как и Марианна, он кое-что понял. «Исповедь» – не просто роман. Это автобиография.
Глава 19Исповедь (6)
Оказавшись в списке подозреваемых и увидев свое имя в заголовках газет, я испытал ни с чем не сравнимое удовольствие. Даже на пике литературной славы мне не выпадало таких почестей: писатель, каким бы знаменитым он ни был, вряд ли может соперничать с рок-звездой или известным футболистом. Но убийца – совсем другое дело. Преступность всегда привлекала массы: люди, по природе трусливые, восхищаются при виде злодеяний, совершенных другими.
Меня допрашивали дважды. Первый раз – в ночь убийства – в библиотеке «Дома трех вязов», где я и сам выводил гостей на чистую воду, когда играл комиссара. В высшей степени интересно наблюдать, как вымысел воплощается в реальность! Преступление, без сомнения, стало лучшим моим творением: мне наконец-то удалось превзойти Фабьена, причем не словами, а превратив реальность в живое произведение искусства.
Второй допрос проходил в полицейском участке Руана. Несмотря на настойчивые советы адвоката, я уговорил его меня не сопровождать. Мне хотелось пройти это испытание в одиночку, потому что обращаться за помощью к посторонним было бы нечестно перед лицом моих новых противников. И все же я не забывал об осторожности, ведь излишняя самоуверенность грозила оказаться роковой.