Два лета он работал в книжном магазине в Латинском квартале и проходил стажировку в издательстве. Его страничка в «Фейсбуке» оказалась довольно сумбурной, но на нескольких фотографиях он запечатлен на фоне Сорбонны или на террасах кафе в компании друзей. На последнем фото, опубликованном пять дней назад, – вид на Пемполь, снятый с набережной. Он также делится публикациями о литературных новостях. На его странице в другой социальной сети личных фотографий нет, зато много книжных обзоров. Прокручивая страницу, я заметил, что он посвятил добрых полдюжины восторженных постов моим романам. На этом я решил прекратить исследования. Облегчение не пришло; скорее мне стало стыдно за то, что я подозревал его, несмотря на все дни, которые мы провели вместе.
Сегодня утром, когда мы устроили перерыв в беседе о литературе, я заметил, что он с беспокойством смотрит на свой банковский счет, и снова спросил, не могу ли я помочь ему с финансовой точки зрения. И, не обращая внимания на бурные протесты Александра, сходил за чековой книжкой и предложил ему 500 евро – более крупная сумма наверняка его оскорбила бы. Он просто положил чек в карман и раздраженно пробормотал: «Спасибо».
На этом история и закончилась бы, если б через несколько часов я не обнаружил чек в кухонном мусорном ведре, разорванный на миллион кусочков. Чтобы не смущать Александра, я сделал вид, будто ничего не произошло.
– Вы не боитесь, Александр?
Я задаю ему этот вопрос, когда мы заканчиваем обед.
Он смотрит на меня заинтригованно и явно забавляясь.
– Чего?
– Например, оказаться одному в большом доме с человеком, которого подозревают в убийстве… Вам не кажется странным, что мы ни разу об этом не говорили?
– Здесь не о чем говорить, месье.
Меня внезапно охватывают сомнения.
– Александр, вы последние месяцы, случайно, не в пустыне провели? Вы знаете о том, что произошло?
– Знаю.
– И вас это не беспокоит?
– Почему это должно меня беспокоить? Я ни на секунду не допускал мысли, что вы могли убить того человека.
– Почему же? Потому что вы восхищаетесь моими книгами? Селин был гением, но при этом отъявленным антисемитом, а маркиз де Сад – сексуальным преступником. Талант никого не делает святым.
– Я не считаю вас святым. Но за последние несколько дней я убедился в вашей доброте и щедрости. Вы и мухи не обидите. Да и потом, все знают, кто это сделал…
– Невероятно! И кто же, скажите, пожалуйста?
– Катрин Лафарг. Вы ведь знаете, что она провернула грандиозную аферу со своей компанией и ей светит тюрьма…
– Какое это имеет отношение к делу?
– Скорее всего, она уже давно была на грани. Знала, что ее махинации рано или поздно раскроют. Вот и сошла с ума, согласившись принять участие в ролевой игре… Честно говоря, наверняка призна́ют, что она не способна отвечать за свои поступки.
– А вы, случайно, не женоненавистник, Александр?
– Вовсе нет! Я придерживаюсь фактов. И знаю, что вам не в чем себя упрекнуть. Вот почему я никогда не спрашивал вас о «Доме трех вязов». Не хотел, чтобы нашу работу омрачили споры, сопровождавшие выход этой книги. Меня интересует литература, а не лента новостей.
И смерть Ива де Монталабера его тоже не интересовала. Любой фанат ухватился бы за эту возможность и завалил меня вопросами. Александр еще больше вырос в моих глазах.
– Хочу заметить, что вы не спрашиваете меня еще об одном моем романе – «Обещание рая».
Его лицо скривилось, будто от сдерживаемого отвращения.
– Это ваш самый известный роман, и о нем уже много сказано. Многих писателей представляют авторами одной книги, и это недостойно. И, если честно, я не думаю, что это ваша лучшая работа.
– Вы в самом деле так думаете?
– Я, конечно, ценю этот роман, но он – другой. На мой взгляд, в те годы вы были в поиске. И еще не стали Фабрисом Арто.
Меня обуревают такие сильные чувства, что я не в состоянии выговорить ни слова. Кто, кроме Александра, может меня понять?
– Почему вы так на меня смотрите, месье? Я вас чем-то обидел?
– Вовсе нет, Александр. Просто вы напоминаете мне одного человека…
– Близкого друга?
– Полагаю, можно сказать и так. Когда-то у меня был ученик, ваш ровесник. Он был очень талантлив, и я им восхищался.
– В чем он был талантлив?
Я качаю головой, понимая, что и так уже слишком сильно разоткровенничался.
– Не будем об этом.
– Простите, я понимаю. Я не хотел.
– Ничего, дело во мне… Сам не знаю, почему я обо всем этом думаю.
Наливаю себе еще бокал. Меня накрывает меланхолия.
Александр притворяется, что ничего не замечает.
– В конце концов, – бормочу я, – мы – лишь то, что скрываем от других.
Глава 5Вино убийцы
Какой сегодня день? Четверг? Пятница? Я не знаю, и в глубине души мне все равно. Не знаю, как долго я смогу удержать Александра в этом доме. Боже мой, я рассуждаю так, будто держу его у себя, хотя именно он приложил немало усилий, чтобы удостоиться чести попасть в логово великого писателя… Возможно, лучше было отослать его как можно дальше, чтобы избежать жестоких разочарований.
Но в конце концов он уедет, как только соберет материал для исследований. Увижу ли я его снова? Будущее в высшей степени неопределенно. Когда он вернется в Париж, к студенческой жизни, то вряд ли соизволит мне позвонить. В лучшем случае мое имя будет упомянуто в последних строках его диссертации, в благодарность. Я потеряю его, как когда-то потерял Фабьена…
Наши рабочие встречи сошли на нет. Мне не хватает смелости и одолевает усталость. Не говоря уже о выпивке, конечно. Я много сплю и поздно встаю. Теперь я только и делаю, что пью и жду. Жду того момента, когда мой гость скажет, что возвращается в столицу. «Вам следует обратиться к врачу, месье. Он поможет вам поправиться». Вот такую ерунду он лепечет. Настоящая няня… Но нет, я несправедлив к мальчику. Он в самом деле обо мне беспокоится. Иначе почему он до сих пор здесь?
Я дал Александру черновики своих романов. Конечно, не «Обещания рая» – но ведь это не мой роман, насколько я помню? Думал, это его обрадует. Он бурно поблагодарил меня, но я был слишком пьян, чтобы радоваться его счастью. В конце концов Александр понял, что переубеждать меня бессмысленно. Когда у меня не хватает сил подняться с кресла или дивана, он сам наливает мне выпить. Он довольно щедро наливает порции, чтобы не слышать неприятных замечаний с моей стороны. На самом деле время от времени я над ним подшучиваю, просто чтобы отомстить ему за будущий отъезд.
Но мы по-прежнему проводим много времени вместе. Я все чаще ему доверяю. Я рассказал ему о том, как попытался покончить с собой в двенадцать лет, и о своем неожиданном спасении, разумеется не упомянув, что хотел утопить своего спасителя. Он отметил, что этот эпизод описан в «Одиночестве». «Вы уверены?» – спросил я его. Он был абсолютно уверен. И даже нашел тот отрывок. Наступает момент, когда уже ни в чем нельзя быть уверенным, даже в своих воспоминаниях…
Сегодня у нас поздний ужин, и к столу подано совсем немного. Ни он, ни я не голодны. Когда становится холоднее, Александр разводит огонь в камине. Летом Юэн заготовил в сарае много дров. Александру приходится повозиться, но позже перед нами разгорается великолепное пламя. Я всегда любил дровяные камины. На них можно смотреть часами, как на море.
После ужина мы открываем выдержанный ром, настоящее чудо, один из самых ценных винтажей в моем погребе. Двадцать лет его выдерживали в бочках из-под коньяка, а затем в бочках из-под бурбона.
– Когда у вас выдастся свободная минутка, Александр, я бы хотел, чтобы вы спустились вниз и выбрали две бутылки… любые, на ваш вкус. Возьмите их с собой, это подарок.
– Месье, вы же знаете, что я не разбираюсь в винах. И не смогу оценить ваш подарок по достоинству.
– Неважно. Просто когда будете их пить, думайте обо мне.
От очага веет мягким теплом, и меня обволакивает дрема. Александр ставит пластинку, финал «Дон Жуана». Едва мой бокал пустеет, он подает мне другой. Чудесный виночерпий…
– О чем бы вы хотели написать, когда вырастете, Александр? Ведь вы говорили, что хотите стать писателем…
– Пока не знаю.
– У вас должно быть какое-то представление о сюжете.
– Именно этого мне и не хватает.
– Так черпайте вдохновение из того, что вас окружает. Именно так я и поступил. Зачем искать черную кошку в темной комнате?
– Если бы все было так просто…
– Вот вы гостите в Эмбрунсе – отличный сюжет для романа.
– Вы так думаете?
– Конечно. Единственная встреча блестящего молодого студента и старика с наклонностями мизантропа, да еще и возможного убийцы! Из этого можно сделать что-нибудь интересное.
– Я вовсе не блестящий студент, а вы не…
– Что? Сомневаетесь, что выбрать: «мизантроп» или «убийца»?
– Ни то ни другое, месье. Просто мне не нравится, когда вы так говорите.
– Я говорю вам только правду. Конечно, придется изобрести несколько сюжетных поворотов, чтобы сделать историю захватывающей. Если б я писал эту книгу, то сделал бы вашего персонажа главным источником разного рода неприятностей.
Он встревоженно смотрит на меня.
– Почему вы так говорите?
– Это же очевидно! Мы уже встречали в книгах одиноких писателей, которые запираются от мира в старых особняках. Но вы… интересная личность. Читатель сразу же захочет выяснить, что же вы затеяли.
– У меня не слишком богатое воображение.
– Воображение не падает с неба, его нужно искать.
Я продолжаю пить. Иногда закрываю глаза и на мгновение замираю, но музыка помогает мне держаться на плаву.
Don Giovanni, a cenar teco M’invitasti, e sun venuto! [22]
– Вы понимаете по-итальянски, Александр?
– Нет, не понимаю.
– Il dissoluto punito…