– Пардонте-с, – стыдливо прикрывая трусы дрожащими руками, сказал он. – Забыл, что тут дамы… Что за стук?
Вслед за ним в дверь протиснулась Пупсик в детской пижамке, на которой были нарисованы два попугая на синем фоне. Я вздрогнула: рисунок был точно таким же, как на кусочке шелка, отправленном мне с того света.
Иванов-Померанский обернулся и, увидев Пупсика, начал выталкивать её за дверь.
– Ну, Пуня, я не уйду, что ты меня толкаешь? – заканючила Пупсик.
– Тебе здесь нечего делать, – рассердился Иванов-Померанский. – Иди спать!
– Без тебя не пойду! Вдруг тебя здесь убьют!
– Тьфу! – рассердился Пуня. – Ну жди, если хочешь!
Вид у дяди Ираклия был свирепый. Он смотрел на Иванова-Померанского, страшно вращая глазами и сжимая кулаки.
– Что за стук, говоришь? А ты не догадываешься? – закричал дядя, выждав, когда Иванов-Померанский наговорится с непрошеной гостьей, схватил его за шарф, втянул в голубую гостиную и захлопнул дверь.
– О, ужас! – простонала Пупсик и оперлась на косяк двери.
– Не нагнетайте обстановку, милочка, – сказала мама.
– А вы-то уж молчите! Вы тут временные гости – сегодня вы, завтра – другие!
Дядя Ираклий и Пуня кричали в два голоса, которые, к тому же, перекрывал непрекращающийся стук, поэтому ничего не возможно было разобрать. Наконец, стук стал тише, Ираклий и Иванов-Померанский перестали кричать в два голоса (наверное, выкричались), и я услышала:
– А для чего ты девчонок сюда приволок? Может, им взять и сейчас все рассказать?
– Только попробуй! – угрожающе сказал дядя Ираклий.
При этих словах мама чуть слышно вскрикнула и вцепилась в мою руку. Я сделала вид, что ничего не произошло, и даже ободряюще улыбнулась. Я должна сделать все возможное, чтобы на сутки задержаться в этой квартире, какую бы опасность она ни представляла.
– Ой, ой, напугал! – взвизгнул Иванов-Померанский. – Возьму и расскажу!
Послышались какая-то возня и сдавленный голос Пуни, который пытался, видимо, кричать «спасите!», но получалось слабое и хриплое «спаси…».
– Понял? – донесся голос Ираклия.
– Понял, – чуть слышно отозвался сосед, – все понял…
И я все поняла, дорогой дневник. Ну, какой можно сделать вывод после того, как дядя Ираклий на самом деле чуть было не убил соседа из-за того, что тот грозился нам с мамой рассказать правду. И, скорее всего, эта правда касается амулета.
В общем, дорогой дневник, вывод один: дядя Ираклий – страшный человек!
И – отличный артист!
Дверь распахнулась, и оттуда медленно вышел, а точнее, выполз Пуня и тут же попал в жаркие объятья Пупсика. Потом, с трудом освободившись от них, сказал, все так же прикрывая трусы руками:
– Конфликт улажен. Можете спать спокойно.
И при этом он посмотрел на меня таким многозначительным взглядом, что я поняла: мои догадки подтвердились. Нам надо опасаться дядю Ираклия.
– Посмотрим, насколько эта ночь будет спокойной, – отозвался дядя Ираклий.
Пуня вдруг резко шагнул ко мне и, взяв под руку, попытался отвести меня в сторону.
Пупсик метнула на меня гневный взгляд, как будто это я бросилась к Иванову-Померанскому.
– Это еще что? – возмутился дядя Ираклий и, оторвав Пуню от меня, оттеснил его к двери. – Ну, чего встали? Идите, поздно уже!
Пуня продолжал делать какие-то знаки, крутить головой, двигать губами, будто надеясь, что я смогу понять то, что он хочет мне сообщить, но дядя Ираклий бесцеремонно вытолкнул их с Пупсиком из квартиры и захлопнул дверь.
И почти тут же в подъезде послышались возмущенные голоса.
– Соседей еще не хватало! – воскликнул дядя Ираклий, выходя на лестничную площадку.
– Что у вас происходит? – доносилось оттуда.
– В полицию сообщим!
– Из-за вас ребенок проснулся, успокоить не можем!
– Вы еще ответите за это!
Ираклий что-то им говорил, так тихо, что ничего не возможно было разобрать, все как-то быстро успокоились и разошлись по квартирам. Но не успокоилась мама.
– Послушай, Ираклий, – накинулась она на него, когда тот, вытирая со лба пот, закрыл за собой дверь. – И все-таки: или ты покажешь, что у тебя в шкафу, или мы немедленно одеваемся и уходим! – Я судорожно перебирала доводы, чтобы остановить маму. – Скажи, кто ты на самом деле? И кто, в конце концов, стучит в шкафу?
– Если б я только мог это сказать! – с отчаяньем, опять же, скорее всего, показным, воскликнул дядя Ираклий.
– Но ты знаешь, кто это?
Дядя Ираклий неопределенно пожал плечами.
– В таком случае, нам придется уйти, – сказала мама. – Агния, одевайся.
– Подождите, – остановил ее дядя. – Одну секунду, только одну. – Он распахнул дверь в голубую гостиную, включил свет. – Входите! А теперь – сюда.
Он подошел к шкафу, повернул ключ два раза, быстро открыл створку.
Представляешь, дорогой дневник, шкаф был пуст! Только на средней полке лежал черный сверток.
Мы с мамой молча уставились на него.
– В таком случае, может, ты нас все-таки посвятишь во все эти странности? – не успокаивалась мама. – Думаешь, я не догадалась, что с электропроводкой ты нас обманул – сказал, что не работает, а сам при этом включаешь в комнате свет. А здесь, – показывая на сверток, продолжала мама, – что здесь ты прячешь?
– Зоя, прошу тебя, поверь мне. Я – честный, порядочный человек. Просто в данный момент я не могу вас во все посвятить. Потерпите день-два-три и все узнаете! Обещаю.
Мама взглянула на меня.
Я кивнула ей в ответ: надо поверить. И остаться. На самом же деле я подумала, что неплохо бы устроить слежку за дядей Ираклием. Узнать, что у него за салоны и где он работает. И что, в конце концов, находится в этом свертке… Надо немедленно определиться, как это сделать. Но, главное, надо оставаться в этой квартире до тех пор, пока я не предотвращу катастрофу.
Пожалуй, надо поговорить с Пуней. Не зря же он порывался что-то мне сообщить, а потом еще и делал какие-то знаки.
И уж конечно же, во что бы то ни стало, разыскать Генриетту Ивановну. И желательно до начала уроков.
Глава 20
Оставшиеся до утра два часа я по-чти не спала. Лежала на надувном матраце, к которому, похоже, уже привыкла, и боялась закрыть глаза. Ведь Ираклий наверняка видел знаки, которые мне подавал Пуня, и не исключено, что стоит мне заснуть, как названый дядя вбежит в мою комнату и что-нибудь сделает. Например, поставит укол с ядом или что-нибудь в этом роде. Тем не менее время от времени я все-таки погружалась в забытье и слышала тот же шепот, что и вчера ночью: «Он рядом… он совсем рядом, будь осторожна!». Только теперь этот шепот был гораздо громче и взволнованнее.
Было совсем рано, когда зазвонил телефон дяди Ираклия и по тому, как быстро он ответил, было ясно, что он ждал этого звонка:
– Курьер? Ну наконец-то! Иду!
И почти сразу же хлопнула дверь.
Мама еще спала. Я зашла в голубую гостиную и, подбежав к шкафу, распахнула его. Он был пуст. Мешки с кожаными куртками Ираклий, видимо, тоже передал курьеру.
Ложиться спать не было смысла, я снова вошла в Интернет и, не найдя ничего интересного, стала собираться в школу.
Не успела я выйти из квартиры, как открылась дверь напротив и оттуда осторожно вышел Пуня (понятное дело, боится разбудить Пупсика). Вид у него был очень встревоженный.
– Ну наконец-то! – прогундосил он. – Я уже заждался. Надо поговорить.
Как ни странно, теперь меня уже нисколько не раздражал ни его гундосый голос, ни слипшиеся волосы. Какое это имеет значение, если он посвящен в тайну, которую скрывает от нас с мамой Ираклий и которую я должна узнать во что бы то ни стало. Но не успели мы выйти из подъезда, как почти сразу же из окна высунулась непричесанная голова с зелеными волосами и завопила:
– Пуня, ты куда?
– Сейчас приду! – крикнул ей Пуня. – Ни минуты покоя от Пупсика, – это он уже мне. – Послушай, Агния, это, конечно, не мое дело. Мало того, я, наверное, поступаю подло по отношению к моему другу и соседу, но оставаться в стороне не могу, это не по-человечески. Ты ведь была свидетельницей того, что творилось сегодня ночью?
Я кивнула.
– И это только начало. Ты даже не представляешь, какой это страшный человек. Словом, вам с мамой бежать отсюда надо, бежать, бежать и бежать! Он запудрил мозги твоей маме, этой доверчивой душе, он это умеет, но если бы ты знала, сколько у него было таких, как вы, и как все для них заканчивалось! Самым трагическим образом!
– А что с ними было?
Но ответить Пуня не успел.
– Милый, о чем это вы? – опять донеслось сверху. – Иди домой!
– Подожди, Пупсик, сейчас! Так вот, – это он уже опять мне. – Собирайте свои вещи и срочно уезжайте от него, куда глаза глядят!
– Я не могу, – ответила я. – Не имею права.
– Но почему?
И тогда я сообщила ему про амулет. Про то, что если я не отберу его у Ираклия, произойдет техногенная катастрофа – взорвется ТЭЦ и будут жертвы. И с каждым моим словом лицо Пуни становилось все длиннее и длиннее, а в глазах читался настоящий испуг.
– Откуда ты все это знаешь? – спросил он.
Я растерялась. Потом очень коротко рассказала про подслушанный разговор, но где я его услышала, говорить не стала.
– Ну сосед дает! – возмутился Пуня. – Мало ему костей, еще и амулет стырил!
– Кости? Что за кости?
– Так он и этого не говорил? Ладно, потом объясню, сейчас не до того. Иди в школу, а я подумаю, что делать. Не волнуйся, вместе мы сумеем отобрать у него артефакт, не будет никакого взрыва.
– Пуня, ну хватит болтать с этой кикиморой! – опять донеслось сверху. Иди домой, Пуня!
– Ладно, я пошел, – сказал Иванов-Померанский, – и ты иди тоже. И ни о чем не беспокойся. Все будет хорошо!
Он посмотрел на меня таким радостным и в то же время уверенным взглядом, которому просто невозможно было не поверить!
Как это, оказывается, здорово, когда кто-то берет на себя часть твоих забот!