Ну все, бегу в школу. И перво-наперво, надо поговорить с Генриеттой Ивановной.
Глава 21
Тут только я увидела, что уже по всему небу разбросаны кроваво-красные облака. За ночь они стали толще и больше размерами. Но теперь я знала: это вовсе не облака, а энергетически заряженные фантомные образования, которые к вечеру сольются в единый конгломерат и… И если я до десяти часов вечера не сумею вернуть хану Удегею его амулет, произойдет катастрофа.
В принципе, можно было бы немного успокоиться: во-первых, впереди у меня был еще целый день, а во-вторых, теперь я не одна. Теперь у меня есть друг по имени Пуня.
Но все равно оставалось еще много непонятного. Например, что делать, если Ираклий категорически откажется возвращать амулет? Или если не вернется домой до нужного времени? Или если он передал амулет курьеру, а тот увез его в неизвестном направлении?
Я так задумалась, что поневоле замедлила шаг и вошла в школу вместе со звонком. Впереди маячила необъятная спина Горгульи, и я влетела в класс вслед за ней.
– В чем дело, Миловидова? Ты, я смотрю, совсем распоясалась! То во время диктанта читаешь эсэмэски, то позволяешь себе опаздывать! Скажи спасибо, что сейчас последние дни учебного года, а то бы… Садись, Миловидова, и не вздумай достать гаджет!
Ты бы видел, дорогой дневник, какие разные взгляды были устремлены на меня во время этой проповеди!
Прежде всего, я наткнулась на взгляд Лерки. Он говорил: «Из-за того, что ты опоздала, мы не смогли наказать тебя перед уроком. Но берегись, Нищебродка, еще не одна перемена впереди».
Мышки, как всегда, смотрели вопросительно-испуганно. Мол, мы знаем, что тебя ждет расправа, но ничем помочь не можем. Мне даже показалось, что я слышу их жалостливый писк – пи-пи-пи…
Двоечник Ковалев никак не смотрел – он спал, положив голову на парту. Ну, это как всегда.
Босс делал вид, что рассматривает обложку учебника.
Глаза аморфных личностей, которых, как ты знаешь, в нашем классе несколько, вообще ничего не выражали.
И среди всех был один взгляд, от которого у меня – нет, не забилось, затрепыхалось сердце. «С тобой все в порядке? – как бы спрашивал он. – Я так за тебя волновался!».
Первые две перемены я проторчала в учительской, безуспешно пытаясь узнать, будет ли сегодня в школе Генриетта Ивановна.
В конце второй перемены кто-то из учителей с досадой сказал:
– Послушай, Миловидова, ты нам мешаешь, понимаешь это или нет?
– Я просто хочу узнать…
– Вот и мы хотели бы это знать! Должна быть. Но телефон заблокирован, а дома ее нет. Есть еще вопросы?
Ничего себе! Телефон заблокирован, а дома нет… С Генриеттой Ивановной что-то случилось! Теперь понятно, почему она не звонит!
Я с трудом дошла до класса и плюхнулась на парту. Телефон заблокирован, дома нет… Неужели это дело рук Ираклия? Неужели он каким-то образом узнал о ее разговоре с одноклассником и решил от нее избавиться? Зачем? Ну, тут голову ломать не надо: затем, чтобы она мне ничего не могла рассказать.
Да, но откуда он мог узнать о разговоре? Ой, да это, в принципе, не так сложно. Предположим, у него налажен контакт с барменом «Шоколада», а тот тоже слышал весь разговор Генриетты Ивановны и одноклассника Федора и проинформировал Ираклия. А Ираклий потом подкараулил Генриетту Ивановну, затащил ее в машину и увез… Ну, куда он мог ее увезти? Да хоть куда! Например, в лес. Или в какое-нибудь заброшенное здание, из которого никогда не выбраться. Закрыл ее там, а телефон отобрал.
Из-за этих переживаний я даже забыла, что меня ждет возмездие.
И оно свершилось. На большой перемене.
Глава 22
На большой перемене я в очередной раз решила сходить в учительскую. Понятно, что мое появление там уже стало вызывать раздражение у учителей, но ведь за сорок пять минут могло что-то да измениться.
На этот раз выйти из класса мне не удалось.
Едва прозвенел звонок, Лерка встала у дверей и громко объявила:
– Никому не выходить. Нищебродка, ко мне!
Я поняла, что час расплаты настал. И не подумала подниматься с места.
– Кому сказала? – повысила голос Лерка.
Я продолжала сидеть.
– Крокодильцева, Рогаткина, ко мне Нищебродку!
Они выволокли меня из-за парты и подтащили к Лерке.
– К стене поставьте, – приказала она.
Я попыталась вырваться, но меня крепко держали Леркины люди.
Что же сейчас будет?
Мне было страшно и стыдно. Страшно скорее от неизвестности – что задумала Лерка? Стыдно от того, что меня унижают перед всем классом, а я ничего не могу поделать.
– Доигралась, Нищебродка? – ангельским голоском произнесла Лерка. Но взгляд у нее был совсем не ангельским. – От коллектива отрываешься! В столовую с нами не ходишь! Вот, смотрю, у тебя даже стоять сил нет. Ну что ж, придется тебя… Да что ж это я, совсем забыла! Эй, люди, дайте кто-нибудь мой смартфон, на парте лежит.
– Можно я? – подобострастно спросила Пентюхова.
Лерка снисходительно кивнула.
Пентюхова бросилась к парте и протянула ей гаджет.
Лерка включила камеру:
– Добрый день, мои дорогие подписчики и подписчицы! Сегодня мне хочется показать, как мы заботимся о братьях, а точнее – сестрах наших меньших. – Она навела камеру смартфона на меня. – Это уже знакомая вам Нищебродка. Посмотрите, какая она малюсенькая – ну настоящий заморыш. И это от того, что она отказалась ходить с нами в столовую. Ну как можно без школьных завтраков? Без них человек не растет и зрение падает. Видите, какие толстые стекла на ее очках? Не ест ничего Нищебродка, вот и результат!
Я видела, что весь класс замер в ожидании, что же будет дальше. Ведь и так ясно, что вслед за тирадой должно последовать что-то еще, но что?
А Лерка продолжала:
– Мы не можем спокойно смотреть, как чахнет этот человеческий заморыш, – ей, наверное, показалось это смешным, и она засмеялась. – Поэтому мы сейчас при всех будем ее… Будем ее… – Видимо, сценарий дал какой-то сбой, потому что Лерка стала говорить немного невпопад. – Может, хоть на сантиметр станет выше… Итак… Ну, где же она? – тут дверь распахнулась, и в класс влетела Крокодильцева, держа в руках тарелку с рисом и котлетой. – Наконец-то! Че так долго?
– Так очередь же!
– Итак, – продолжала Лерка, – нам ничего не остается, как насильно покормить это существо. Ну, че стоишь-то? – это она Крокодильцевой. – Корми давай!
Надо мной нависло прыщеватое лицо Крокодильцевой.
– Рот открой! – приказала она.
Я показала ей язык.
– Совсем обнаглела! – закричала Лерка. – Эй ты, чего творишь? А ты че стоишь? Суй ей котлету! Задумалась, блин! Итак вы видите, как мы пытаемся покормить это существо… – это она уже на камеру.
В нос ударил запах котлеты, и я почувствовала, как в мое лицо тычут противным и жирным. Фу!
– Че, без глаз совсем! – возмутилась Кузнецова. – Не видишь, где у нее рот?
– Не получается, – простонала Крокодильцева. – Очки мешают, да еще головой вертит.
– Ну, это мы сейчас исправим! – сказала Лерка, сдергивая с меня очки и отбрасывая их в сторону. Без очков все превратились в моих глазах в одну колышущуюся массу. – Как видите, – это Лерка опять на камеру, – очень сложно работать с неразумным существом. Но возможно. Люди! Держите голову Нищебродки!
Двое из свиты вцепились в косички, и мне показалось, что они сейчас выдернут все мои жидкие волосенки. Колышущаяся масса двигалась, кричала. Громче всех был голос Лерки.
– Тьфу ты, не получается снять одним блоком, монтировать придется! Все, снимаю, держите голову, говорю!
Я закрыла глаза. Безжалостные руки еще сильнее потянули за косички. Ой-ой-ой, сейчас точно вырвут!
– Разжимай рот! Быстро! – приказала Крокодильцева.
Я стиснула зубы.
В лицо продолжали тыкать жирной котлетой – еще немного, и меня вырвет. Что тогда делать?
По щекам покатились слезы.
– Еще и ревет! – опять голос Лерки. Сколько же в нем было ненависти! – Весь кадр испортила, Нищебродка поганая!
Я ощущала себя маленькой и беспомощной. Я слышала, как в безмолвной тишине класса, где-то в углу попискивают испуганные мышки.
И мне не надо было видеть – я и так знала, что Ковалев продолжает спать за партой, а Босс, застыв в одной позе, делает вид, что упорно изучает обложку учебника…
И вдруг на меня снизошло спокойствие. Такое, какое обычно бывает на олимпиадах, когда волнение исчезает и остается одно: задание, которое нужно решить. И решить очень быстро.
Я принялась считать. Итак, в нашем классе 24 человека. Из них шестеро – Лерка со своими людьми. Получается, что целых 17 человек кто с интересом, кто с жалостью, кто со страхом наблюдают, как несколько девчонок издеваются над одной!
– Че так коряво-то? – кричала Лерка. – Рук, что ли, нет?
Я поняла, что за меня никто не заступится. Что все так и будут молча наблюдать до конца перемены.
Мне стало трудно дышать.
Время как будто остановилось. А в лицо все тыкали и тыкали этой противной котлетой.
И вдруг…
Глава 23
– Эй, вы что, с ума посходили! – прорезал оцепеневшую тишину возмущенный голос. – А ну-ка отойдите от нее! Кому сказал!
Я открыла глаза и увидела перед собой спину Максима Рыкова.
– А ты, дылда, может, лучше меня котлеткой покормишь? Я что-то проголодался! Впереди еще целых три урока!
Всеобщее оцепенение нарушил голос Кузнецовой.
– Слышь, ты! Отвали, а! Не видишь, работа идет?
И тут случилось странное: весь класс вдруг пришел в движение. Рядом с Максимом появился… Ковалев.
– Эй, придурки, хватит издеваться над человеком!
– Ой, да ты-то, двоечник, молчал бы!
– Слушай, чувырла страшнющая! – пробасил Ковалев. – Берегов не видишь!
Вдруг прорезались голоса мышек, которые что-то пищали, приблизившись на приличное расстояние к Леркиной свите. А одна из них даже протянула мне очки и бумажный носовой платок, чтобы я вытерла слезы и прилипшие к лицу (фу!) кусочки котлеты.