[20], представляешь? К несчастью, отец думает иначе. Мой папа математик, и он считает, что я тоже должен им стать.
Мисс Мэри уже сигналила с улицы.
— Этот драндулет выжимает от силы сто семьдесят, — шепнул Боб, влезая в красивую машину мисс Мэри.
По крыше машины забарабанил дождь. Глядя на дорогу через забрызганное боковое стекло, Франсуа совершенно не узнавал окрестности. А Боб продолжал болтать:
— Знаешь, что мне было бы по душе? Рисовать! Я хотел бы работать декоратором в театре или кинематографе. Мой преподаватель рисования считает, что мне следует этим заниматься. Я покажу тебе мои рисунки. Мое творчество в загоне, потому что в нашем доме царят куклы-автоматы.
Он наклонился к уху Франсуа и, кивнув в сторону мисс Мэри, сосредоточенно смотревшей на дорогу, шепнул:
— Она на стороне отца, тоже против меня. Знаешь, я рисую тайком.
Они въехали во двор госпиталя и в конце стоянки увидели старенький «моррис» господина Скиннера. Минуту спустя они уже входили в палату, где лежал раненый. Инженер был побрит и казался осунувшимся и бледным. Он протянул пришедшим слегка дрожащую, худую руку. Мисс Мэри нагнулась к графику температуры, прикрепленному над кроватью, и сказала:
— Тридцать семь и семь. Это очень хорошо!
—Да, — ответил он с усилием, — я выкарабкаюсь. Как дела, молодые люди? Не беспокойтесь за меня. Проводите время весело. И не считайте себя обязанными навещать меня каждый день. Не такое уж приятное я представляю зрелище!
— Папа, что ты! — запротестовал Боб.
— Последуйте моему совету. Франсуа не должен превращаться в сиделку. Я хотел бы, чтобы вы почаще куда-нибудь ходили. Знаете, вы, пожалуй, доставите мне большое удовольствие, если тотчас же уйдете. Куда вы собираетесь?
— В музей мадам Тюссо, — ответила мисс Мэри с легким неодобрением.
— А почему бы и нет, это забавное место. Боб, у тебя есть деньги?
— Да, папа, у меня есть все, что нужно.
— Ну что же. Гуляйте. Веселого вам дня!
Мальчики были еще такими юными и преисполненными энергии, что оба испытали трусливое облегчение оттого, что могли, наконец, покинуть палату. Они так быстро вышли, что чуть было не сбили с ног человека за дверью, который поспешно повернулся к ним спиной и устремился в конец коридора.
— Ты идешь? — спросил Боб.
Франсуа, который уже сделал было несколько шагов, вдруг остановился и потянул друга за рукав.
— Этот человек… Мне кажется, что он подслушивал.
— Думаешь?
— А что еще он мог делать под дверью?
Они подошли к стеклянной перегородке, за которой днем и ночью дежурила медицинская сестра. Коридор переходил в холл, украшенный цветами. Холл соединялся двустворчатой дверью с внутренним двориком. — Что он делает там? Почему он не входит ни в одну палату?
— Незнакомец повернулся и закурил сигарету. Мальчики увидели его в профиль, а потом и анфас. Огонь зажигалки осветил лицо. Ошибки быть не могло! Хотя у этого человека не было ни бороды, ни усов, они узнали в нем того самого типа, который приходил в дом накануне кражи.
— Он изменил внешность, — прошептал Боб.
— Да. Скрываемся!
Они быстро направились к выходу.
— Что будем делать? — спросил Боб. — Нельзя его упустить. Позовем полицейского?
— Ты видишь поблизости хоть одного? А потом, пока ему объяснишь! Нет, это не годится. А что, если мы проследим за ним?
Они зашли в сад напротив главного входа в госпиталь.
Из-за дождя сад был пуст.
— Торчать здесь нам нельзя, — сказал Франсуа.— Он заподозрит неладное.
— Папина машина! — вспомнил Боб. — Она в конце стоянки. Помнишь?
Спасаясь от ливня, они быстро укрылись в стареньком «моррисе». Ключи так и висели на своем месте. Боб включил дворники. Отсюда хорошо был виден выход из госпиталя. Ребята были уверены, что злоумышленник скоро появится, так как его должно было встревожить их поспешное бегство.
— Что я тебе говорил! — воскликнул Франсуа. — Вот он! Сомнений нет, это тот самый!
Человек оглядывал сад. Потом выкинул сигарету, вынул из кармана связку ключей, подбросил ее на руке.
— Мы должны были предвидеть, что у него есть машина, — сказал Боб. — Что теперь будем делать?
— Ты ведь умеешь водить?
— У меня нет прав.
— Но ведь речь идет о том, чтобы помочь твоему отцу!
— Хорошо, я попробую, — ответил Боб. — Но это может плохо кончиться.
Мотор завелся с первого оборота. Незнакомец шел через сад к стоянке. Он открыл дверцу «остина»[21] и сел за руль.
— Выезжай, только осторожно,—говорил Франсуа. — Очень хорошо. Ты водишь, как взрослый. Видишь его? Постарайся следовать за ним незаметно.
Перед тем как выехать на улицу, «остин» чуть было не зацепил небольшой грузовичок.
— Он ведет машину не лучше меня, — отметил Боб.
— Нет, — возразил Франсуа после некоторого раздумья, — он просто иностранец. Он не привык к левому движению.
И действительно, машину незнакомца все время тянуло к середине улицы, что на первом же перекрестке вызвало несколько предупредительных свистков полицейского.
— Ты знаешь, в каком направлении он едет? — спросил Франсуа.
— Ни малейшего понятия. Я стараюсь не потерять его из виду. Но я не могу быть одновременно и пилотом, и штурманом. Когда заметишь какой-нибудь автобус, скажи мне его номер. Тогда я соображу.
Как только машин на дороге становилось меньше, незнакомец увеличивал скорость. Боб едва поспевал за ним. Франсуа сидел скрючившись, однако старался следить за чередованием улиц, пытался опознать памятники, мелькающие за окном, и без конца протирал платком ветровое стекло. Автобусы пролетали мимо них, как огромные тени в тумане дождя, и различить их номера было абсолютно невозможно.
— Мы на мосту. По нему проложен железнодорожный путь.
Боб не ответил. От напряжения у него на лбу выступили капельки пота. «Остин» обогнал грузовик. Боб хотел поехать следом, но откуда-то выскочила другая машина, и он уступил ей дорогу, потом запутался в скоростях. Ослепленный грязной волной, взметенной проехавшим мимо грузовиком, он почти наугад резко подал машину вправо, потом влево. Заскрежетали тормоза.
— Я его вижу, — закричал Франсуа.
«Остин» продолжал двигаться на большой скорости. Небо так потемнело, что пришлось зажечь подфарники, чтобы разглядеть дорогу. За окном потянулся какой-то пригород.
Боб с беспокойством поглядывал на счетчик бензобака.
— Боюсь, нам не хватит бензина. Папа всегда забывает вовремя заправиться.
— Будем надеяться, что этот тип живет не очень далеко. Сколько километров мы проехали?
— Когда мы отъехали, я не догадался посмотреть на счетчик, но думаю, не больше семи-восьми.
Они двигались теперь вдоль складов, заводов, пересекли квартал одноэтажных, похожих друг на друга домиков.
— Хоть я всю жизнь живу в Лондоне, но сейчас просто не представляю, где мы находимся. Должно быть, это какое-то северное предместье.
Вдруг «остин» резко повернул влево. Застигнутый врасплох Боб, забыв выключить сцепление, затормозил. Мотор заглох. Потребовалось время, чтобы снова его завести и развернуться. «Остина» уже не было видно. Но узкая дорога, на которую они свернули, была совершенно прямая, без ответвлений. Шла она вдоль огородов, садов, потом через пустыри. Боб прибавил скорость. Франсуа оперся руками на переднюю панель. Он не решался посоветовать Бобу хоть немного сбросить скорость, хотя понимал, что если на этой размытой дороге они натолкнутся на какое-нибудь препятствие, то машину занесет. Что и произошло несколько минут спустя, когда они увидели «остин», стоящий на обочине. Боб резко затормозил. Машина затанцевала, закрутилась то вправо, то влево. Боб так вцепился в руль, что глаза буквально вылезли из орбит. Автомобиль задел бортом стену какого-то дома и, наконец, остановился, перегородив дорогу. Мальчики посмотрели друг на друга. У обоих был бледный вид.
— Это было немного похоже на родео, — дрожащим голосом произнес Боб. — Я перепугался.
— Я тоже, — признался Франсуа.
Боб осторожно переставил машину на обочину, мальчики закутались от дождя и вышли. «Остин» был пуст. Человек, должно быть, вошел в маленький сад, в глубине которого виднелся одноэтажный дом. Франсуа откинул крючок с решетчатой калитки и открыл ее.
— Двоим туда идти не надо, — сказал он Бобу. — Жди меня в машине, не глуши мотор и будь готов сразу же тронуться, как только я вернусь. Я быстренько осмотрю дом.
Такой план был, конечно, немного сумасшедшим, и Франсуа это понимал. Ведь он имел дело с человеком, который не побоялся выстрелить в господина Скиннера. Осторожность требовала бы… Но Франсуа себе уже более не принадлежал. В игру вступил Без Козыря… Мальчик смело вошел в сад. Перебегая от одного дерева к другому, он наблюдал за домом и понемногу подобрался к нему совсем близко. Дом казался пустым. Однако ясно было, что незнакомец должен находиться там. Без Козыря посмотрел на часы. Они показывали полдень. Он легко перебежал площадку перед домом и заглянул в окно. Расположение комнат было примерно такое же, как в доме господина Скиннера. Вход, видимо, находился с другой стороны. Перепрыгивая через лужи, Франсуа обогнул дом и увидел приоткрытую дверь, которая вела в кухню. Может быть, незнакомец обедал? Прижимаясь к стене, юный сыщик подобрался к двери. Никого. Он тихо вошел. Кухня была обставлена наскоро, не было даже холодильника. Пол, видимо, подметали не часто. Еще одна дверь вела в холл. Без Козыря прислушался. Со второго этажа доносился стук пишущей машинки. Пока противник печатает, можно без риска осмотреться. Судя по всему, слуг в доме нет.
Без Козыря начал осмотр первого этажа. В столовой ничего особенного не обнаружилось. Там стоял буфет под стиль эпохи Регентства и висели дешевые гравюры, изображавшие псовую охоту. В салоне пахло плесенью и запустением, Затем Франсуа перешел в маленький кабинет и.,, остолбенел. На столе, между телефоном и справочником, лежал чемодан. Это определенно был он, тот самый чемодан, который прошлой ночью исчез через прутья ограды! Мальчик открыл его. Так и есть! Мраморная рука, слон, кинжал, пистолеты. Сложено все наспех, кое-как. Франсуа без колебаний схватил ч