И добрейшим. Не из тех, кто стал бы тебя попрекать происхождением и положением. Но, судя по его голосу, он был серьёзен. И делом действительно заинтересовалась та особа, в честь которой зовут примерно сто процентов государственных органов.
Её Величество.
— Где же тебя найти, гонщик, — буркнул он, оглядываясь по сторонам. — Где же ты притаился, насильник-душегуб.
В последние десятилетия Москву буквально наводнили машины. Подумать только! Каких-нибудь шестьдесят лет назад его дед вызывал извозчика. А сейчас, погляди ты, сотни марок. Тут тебе и «Ауди», и «Фольксваген», и «Рено», и американский «Паккард». Какой бы машиной не сбили девушку, следов транспортное средство не оставило.
Всего одна зацепка — протектор шин на обочине. Святослав испробовал все способы, всю агентуру, чтобы обнаружить автомобиль. И — ничего. Призрачный шанс подняться по службе и получить приличное звание таял на глазах. Тогда он решил вернуться в управление. Вновь изучить все документы, что хранились у Фёдора Иванова. Узреть нечто такое, на что он не обратил внимания.
Близился летний московский вечер. С музыкой уличных артистов, холодным разливным пивом, уютными посиделками на террасах кафе. А потом — полежанками прямо на траве, на больших покрывалах с приглянувшимися особами… Ох, Москва, сколько же в тебе любви!
*
В это время в управлении Центрального района шло напряжённое совещание. Следователь Иванов терпеть не мог эти "митинги". Услужливая адьютантка Генриха Цискаридзе в третий раз наполняла чашку Фёдора кофе. Начальник собрал весь наличный отдел, чтобы ещё раз обсудить ход расследования. Следователи, оперативные работники, приставы. Уж очень его взбодрил утренний визит графа.
— Итак, что мы имеем, — говорил полковник Цискаридзе. — Девушку сбили на пригородной дороге Москвы. Доставили в больницу нашего Центрального округа. Пред смертью она лишь два слова вымолвила — обесчестили, убили. Ни внешности, ни описания. Тьфу.
— Угу, — сказал кто-то. — Вот где обесчестили — там бы и расследовали.
— Тишина, — попросил Генрих Цискаридзе. — Изначально мы полагали, чтобы девушку нашу сбили ненамеренно.
— Но нет, — прокомментировал Соловьёв, старший оперуполномоченный. — Сбили её умышленно, дабы обесчестить.
— Над нашей Ксенией надругались — и бросили умирать, — продолжил полковник. — Что она и сделала с успехом в Её Величества больнице Центрального округа. Упокой Господь душу несчастной и даруй долгие лета Императрице.
Тишина. Вся история укладывалась буквально в несколько предложений и документов. Судебный хирург подтвердил, что перед смертью девушку действительно обесчестили. Однако же, злоумышленник не оставил в ней никаких биологических следов. Так и появилось предположение, что гонщик сбил несчастную нарочно. Чтобы удовлетворить свою порочную страсть - да ещё и подготовился к этому.
— Ну а дальше наш знакомый Борис Липов сделал своё дело, — вздохнул Фёдор. — Из банальной аварии сенсацию раздул. Это же надо! До самой Императрицы дошло. Умеет он много шума создать.
— Ага, — поддакивал ему Соловьёв. — Папашу выудил. Рыдать его на камеру заставил. Ручищи здоровенные показывать. А папаша-то непростой.
— Товарищи офицеры! — упрекнул их Генрих. — Есть ли бог в ваших сердцах? Поставьте себя на место безутешного отца. Вы представляете, через что он прошёл, когда его несчастную дочь похитили из могилы?
Опять замолчали. Разумеется, годы службы превратили романтичных юношей в толстокожих мужчин. В глубине души им было жалко и Ксению, и её безутешного отца. Вот только энергии на сочувствие в душах их не осталось.
— Как пропажа трупа может быть связана с насильником? — вслух размышлял Фёдор. — Быть может, его совесть мучит? Или на ней всё же остались следы? Которые мы не заметили.
Предположений было множество. Действительно, спустя несколько дней после похорон девушка пропала из гроба. Никто бы не заметил исчезновение трупа, кабы не бдительный смотритель кладбища. Он обратил внимание, что земля сложена «неаккуратненько». И не поленился сам разрыть могилу, чтобы убедиться в пропаже.
Иванов лично допросил этого человека, но увы. Ничего интересного. И раньше тела с погоста никогда не пропадали. По ночам на кладбище никого: сторож запирает его в девять вечера и уезжает отдыхать.
— И вновь этот Бориска, будь он неладен, — причитал Фёдор. — Кабы не его эта вездесущность! Как он о похищении тела прознал?
— Разговоры об Борисе тебя отвлекают от главного! — пожурил своего подчинённого Генрих Цискаридзе. — Ты что-то упустил, Иванов. Ты мой лучший следователь. Мне что, самому дела теперь вести?!
Присутствующими было высказано ещё несколько предположений, однако они не имеют для читателя никакого интереса. Большая часть слушателей ничем себя не проявила. Ни свежих идей, ни рвения. Всё свелось к тому, что раскрыть это дело должен лично Фёдор Иванов. Именно в его обязанности вошло свершение чуда. Почти библейская роль!
— Господь создал этот мир за шесть дней, — патетически произнёс Цискаридзе. — На седьмой он отдыхал. Я даю тебе, старший следователь, пять. Если не выйдет — нам придётся расписаться в бессилии. Ты же понимаешь, кто примет на себя груз вины пред Императрицей?
На этой ноте они разошлись — совещание закончилось. Москва окончательно погрузилась в тёплый летний вечер. А Фёдор — в уныние. Там, где обычные методы следствия дают сбой, приходится идти на риск. В случае Фёдора — весьма и весьма крупный. Но не только это страшило его. Нет.
Он хотел Её — и боялся. Всей душою желал, но противился разумом. Сама судьба снова толкала в Её руки. Перед тем, как ехать домой, Иванов зашёл в кабинет. Открыл сейф. И взял маленькую коробочку. Там лежало нечто, что понадобится через несколько часов. Взяв этот небольшой предмет, он, по сути, запустил цепочку событий. Которая в самом ближайшем будущем могла привести его на остров Валаам.
Глава 4. Решение принято, сомнению не подлежит
Всё отделение постепенно шло на выход, но детектив двигался навстречу потоку. С ним здоровались, ему кивали, подбадривали. Кто-то предлагал пропустить стаканчик, иные и вовсе в гости звали. Детектив всем отказал. Пришёл в обитель своего начальника.
Озадаченный Святослав не обнаружил в кабинете его владельца — следователя Иванова. Тот обычно не уходил с работы раньше девяти, а то и десяти вечера. На часах же было лишь начало седьмого. Подозрительно. Куда он делся?
За годы совместной службы они стали больше, чем напарниками. У Славы был собственный ключ и от кабинета, и от сейфа начальника. Разрешение использовать кофе-машину и брать в холодильнике свежие сливки. К тому же, собственный кабинет сыщика — настоящая конура на нулевом этаже. В другом крыле, где не трудилось ни единого аристократа.
Работать там невозможно из-за сырости и отсутствия света. Иванов души не чаял в собственном детективе. Относился к нему по-отечески, несмотря на небольшую разницу в возрасте. Например, на 35-летний юбилей Фёдор подарил своему сыщику дорогие часы.
— Лучше бы ассигнациями, — смущённо сказал тогда детектив. Однако же, такой подарок произвёл на него ярчайшее впечатление.
Не зная о дружбе начальника и подчинённого, читатель бы никогда не понял логику действий детектива. Оказавшись в кабинете Иванова, Святослав сей же момент нажал на кнопку дорогой немецкой кофе-машины. Такие обычно ставят лишь в фешенебельных ресторанах: настоящее чудо техники. Вдохнул ароматный кофе, заправил его свежайшими сливками.
Затем Святослав без малейших колебаний открыл сейф и достал коробку, где лежали улики по делу Пропавшей К. Именно так они называли своё расследование. Начал медленно выкладывать документы с протоколами допросов на приставку стола. Фотоснимки места происшествия. Перелистал заключение судебного хирурга. Многочисленные депеши и рапорты. Внимательно, вдумчиво перечитал каждый лист.
Ничего нового… Очаровательная девушка. Чёрные волосы, маленький носик. Даже нагая, на столе судебного хирурга, она выглядела привлекательно. В жизни, должно быть, и вовсе была конфеткой! На лице застыл не страх, нет. Непонимание.Славе вдруг стало жаль эту девушку. Ей было всего девятнадцать лет.
И почему не сбили какого-нибудь мерзкого старикашку? «Нет, таковые под моторы не сигают», — подумал Святослав. Ничего нового он не увидел. Хотя, был и маленький нюанс… Пропала коробочка, где лежали драгоценности потерпевшей. Ну как, драгоценности? Одно название. Нынешнее поколение ни во что не ставит золото и серебро.
*
В то же самое время Фёдор пытался собрать в кучу свои мысли. Он приехал в свой двухэтажный дом на севере Москвы. Свежий район с поэтическим названием Прилесье. Приличные по размеру участки. Конечно, на зарплату старшего следователя он не смог бы себе позволить даже квартиру в единственном многоэтажном доме, что располагался неподалёку.
«У Леса» — так местные называли свой район.
А многоэтажный дом, где селился средний класс — Опухолью. Пупком, Бородавкой. Коттедж Фёдора был далеко от этого места. Тем же, кто находился поближе, не повезло. Жильцы многоэтажного дома так и норовили парковать свои дешёвые машины у въездов на участки уважаемых господ. Искренне недоумевали, отчего те не рады такому соседству.
— Опухоль надобно срезать! — как-то прокричал на заседании местного совета Николай Петрович, староста. — Вывести бородавку под самый корень. Покуда она не распространилась на весь организм.
Единственное собрание, которое Фёдор посетил в этом году, и то прошло со скандалом. Больше он таких ошибок не допускал — не ходил ни на одно. Будто ему на работе мало скандалов! Приехав в свой коттедж вначале восьмого, следователь произвёл настоящий фурор. Кухарка, экономка и садовник будто призрака увидали. Они тут же принялись метаться и по коттеджу, и по участку, изображая бурную деятельность.
— Ужин в кабинет мне подай, Софья, — распорядился следователь, не обращая внимания на эту суету.