— Вот как? — удивился Фёдор. — А вы — тоже рано обнаружили в себе такие наклонности?
— С тоски наш товарищ устроился работать в поминальный дом — приводить в порядок трупы, — продолжал Григорий, игнорируя вопрос. — И понял, что ему там очень нравится. Обнаружил в себе непреодолимое влечение к почившим девушкам. Он их… Продолжать?
— Разумеется, — кивнул Иванов, отпивая кофе. Разговоры о мертвечине никогда не отбивали у него аппетит.
— Влечение было удовлетворено. Но этого Климу показалось мало. А вот дальше начинаются странности, — сказал колдун. — Он разжился сильным артефактом, а ещё — познал секрет ловли душ. Это запрещённая магия. Самая запрещённая.
— Допустим. Я так понимаю, фотоискусство он освоил в этот же период?
— Тонко, — похвалил анимаг. — Мы даже не думали о таком.
— Умеете ль вы…
— Когда мы пытались проникнуть в его воспоминания, чтобы выведать секрет артефакта… — снова перебил Георгий. — Там барьер! Вероятно, он выстроил его сам. Увы, Клим пока не сознался нам, куда спрятал тело Ксении. Однако же, думал он о ней часто, её фотоснимки залапал до дыр.
— Какая мерзость, — картинно удивился Иванов, допивая кофе.
— Но мы разговорим его, — сказал антимаг. — Сегодня же вечером я лично буду его пытать.
— Пытать?
— Вы не ослышались, — кивнул Григорий. — Мы действуем в соответствии с Уложением Петра Великого. Пытки нам не только не запрещены, но и показаны.
— Я готов отпустить вас сию же минуту, — сказал Фёдор. — Не сдерживайте свои животные порывы. Поезжайте и терзайте бальзамировщика, сколько душе угодно. Как, говорите его зовут?
Колдун внезапно расхохотался. Он посмотрел на своего визави, и Иванов впервые увидел холодный блеск чужих глаз. Надменный и циничный человек, неспособный понять чужую боль. Как он сразу не догадался?
— Всё это — обоюдоострое орудие, — произнёс следователь осторожно. — Не удивляйтесь, если однажды пыткам подвергнут и вас.
— И вы говорите это после того, что мерзкий заклинатель пытался с вами сделать! — воскликнул антимаг. — Вот ведь — чёрная несправедливость.
— Уж простите. Я законник, а потому никогда не снизойду до ваших методов.
— Никогда не говорите никогда. Кстати, вам не интересно, что будет с нашим… Как вы выразились, чернокнижником?
— Абсолютно нет.
— И как вы пьёте эту мерзость? — спросил Григорий, глядя на чашку кофе.
— С удовольствием.
Спустя десять минут после разговора фельдъегерская почта доставила вердикт психиатров из клиники душевнобольных. Фёдор прочитал документ и хмыкнул. В копилку его подозрений упал ещё один золотой рубль. Однако же, во второй раз за время расследования он получил козырь, который не заслужил. Сначала Алиса отыскала для него Горелова. А теперь Борис Липов — Хованского.
В голове сложилась картинка. Кеша Хованский прибыл в усадьбу Горелова-старшего ближе к утру. Он и уговорил своего приятеля отправиться на «охоту». Они оседлали «Ауди», сбили случайную девушку, которая совершала утреннюю пробежку. После чего — обесчестили её. Вернее, это смог сделать только Хованский. У Горелова не получилось.
— И бросили умирать… — вздохнул Фёдор.
За столько лет работы в следствии он так и не привык к злу. К неоправданной жестокости. Откуда в людях берётся тёмная энергия? Что заставило двух юных дворян с прекрасным будущим совершить столь мерзкий поступок? Однако же, его гипотеза относительно обстоятельств смерти Ксении должна обрасти вескими доказательствами. Нужно проводить обыск, а без дозволения Цискаридзе это невозможно.
— Господин Генрих, — приветствовал Иванов своего начальника. — Дело нашей Убитой и Похищенной рано передавать прокурору.
— Вздор, — небрежно махнул рукой Цискаридзе. — Сама Императрица нас выслушала! И осталась довольна расследованием.
— Горелов действовал не один, — напирал следователь. — И тому у меня есть неопровержимые доказательства.
Он протянул документы. Начальник пробежался по вердикту биолога, выделившего генотип. Хмыкнул в усы. Закурил сигарету с тонким ароматом и выпустил несколько колец дыма.
— Ты опять хочешь пугать меня этой заумью? — улыбнулся Генрих. — Подумаешь, группа крови. Между прочим, эти теоретические выкладки пока не подтверждены практикой в должной мере. А ещё мы можем допустить, что у водителя хлебовоза был порезан палец. Или след оставил некто иной.
— И не только группа крови, — вздохнул Федор, протягивая ещё один документ. — Вот вердикт психиатров.
— Читал, — нетерпеливо перебил Цискаридзе. — Фельдъегерь прежде его мне принёс, чем тебе. Наш мальчик — здоров. Вменяем. Адекватен.
Однако же, полковник кривил душой. Все сорок страниц вердикта он не осилил, а лишь бегло пробежался по выводам.
— Нашему гонщику нравятся женщины постарше, — сказал Федор. — Совсем зрелые, так сказать. Старушки.
— А мне, может, нравятся балерины, — буркнул начальник. — А прихожу домой, и ничего. Довольствуюсь офицершей.
Иванов против воли улыбнулся. Супруга полковника была максимально далека от комплекции балерины. Как же убедить начальника в необходимости провести новые следственные действия? И ненароком не засветить свой источник. Иначе шума будет…
— Кстати, дорогой мой Иванов, — произнёс Цискаридзе. — Макар сказал, что вчера около часа после полудня доставил тебя к некоему Дому Прощаний. А вернулся ты в Отдел только в девятнадцать часов! Я ведь не спрашиваю, где ты был всё это время.
— Работал, — ответил Фёдор и немного покраснел.
— И уж тем более не выясняю, что такого тебе сказал мальчишка-газетчик, — продолжал Генрих. — И куда ты его отвёл. И где пропадал с ним как минимум два часа! Знаешь, почему не спрашиваю? Потому что это не моё дело. У всех есть тайны. Запомни: твои тайны я никогда не выдам.
— Боже мой! — вскричал Иванов, не справившись с эмоциями. — Этот мальчишка — ценный источник. Я ведь уже который день не могу подобрать нового детектива.
— И что он тебе поведал? — спросил Генрих.
— Вы правда хотите знать? Извольте. Помимо тела убиенной Ксении пропал и один живой человек, — ответил Фёдор. — Некто Кеша Хованский. Дворянин, сын промышленника.
— Это жизнь! — воскликнул Цискаридзе. — И это Москва. Тут каждый день люди пропадают. Иначе, дорогой друг, мы без работы останемся. И если ты меня спросишь, так я тебе отвечу: некоторым лучше вовсе сгинуть. Что насчёт детективов… Так я тебе предложил уже добрую дюжину. Ты сам их отверг.
— Не мой класс…
— То-то и оно, — улыбнулся начальник. — Работать надо с теми, кто есть. Или держаться тех, кто хорош. Святослава ты зачем упустил? Источники мне докладывают, что он уже нашёл работу. И знаешь где?
— Понятия не имею.
— Вот! — Генрих поднял вверх свой жирный указательный палец. — Не надо в себе замыкаться. В своих делах. Шире надо смотреть, об своих людях думать. Святослав твой на Липова работает.
— Да и на здоровье.
— На здоровье?! — воскликнул Цискаридзе. Он уже начал терять терпение. — Мерзейшее существо этот Липов. Да ещё и иудей. Некрещёный. Или крещёный понарошку.
— Я думаю лишь о том, как мне раскрыть преступление, — вздохнул Фёдор. — Есть подозрение, что отец нашей Ксении раскрыл его раньше. И наказал Хованского по-своему.
— И правильно сделал тогда, ежели ты прав, — ответил Генрих. — А мы предадим суду Горелова. И ежели тот был не один — ответит за всех. Уж я позабочусь об том, чтобы до конца своих дней он оставался в ссылке.
— Я настаиваю на том, что мы должны навестить дом Кирилла Важенова, — произнёс следователь.
— А я против, — пожал плечами начальник. — Извини, но у нас тут не либерализьм. Прости господи.
Фёдор вернулся в кабинет. Бесстужев заварил новую порцию зелёного чая и потягивал его, будто коньяк. Отвратительное зрелище.
— Георгий, — спросил Фёдор. — А отчего ты сразу не вернулся к Матушке после вчерашнего?
— Легенда должна быть правдоподобной, — ухмыльнулся антимаг. — Вы, господин Иванов, будете вынуждены терпеть меня до пятницы. После чего напишете разгромную характеристику о моей профессиональной непригодности. И я в отчаянии уйду из розыскного дела навсегда…
— Да ты лирик, — ухмыльнулся Иванов. — Сослужи мне последнюю службу. Нам нужен судебный ордер на обыск в доме одного купца. Некто Кирилл Важенов.
— Отец Ксении? — тут же продемонстрировал свою осведомлённость антимаг. — Нет проблем. Дайте мне час времени.
— Кстати, позволь спросить… — начал Фёдор. — Что за красное вещество разлилось вчера? Когда маска слетела?
— Ах это? — улыбнулся Григорий. — Краска. С её помощью и создаётся ментальная маска. Могу научить.
Фёдор принюхался. Помещение наполнял отвратительный запах. Георгий-Григорий использовал электрический чайник, а нагретый пластик смердел пренеприятнейшим образом. Иванов тут же нажал на кнопку кофе-машины, чтобы перебить мерзкий аромат.
Антимаг даже никому не звонил, а лишь набрал сообщение на своём дорогущем телефоне. Фёдор с тоской отметил, что и ему придётся осваивать это чудо техники. Если даже колдуны овладели новинкой… Не прошло и часа, как раздался телефонный звонок. Звонил начальник.
— Иванов! — прокричал Цискаридзе. — Так и знай, ты мне больше не друг!
— А что стряслось? — изобразил удивление Фёдор.
— Что ты тряс, то и стряслось! — ответил начальник.
Дальше началась игра слов и выражений, которую я решил принципиально не воспроизводить в нашем тексте. Иванов позвал Соколова, вызвал Макара и складывал в папку бланки, необходимые для осмотра.
— Ты тоже с нами едешь, — сказал он Григорию. Тот кивнул.
И когда следователь уже готовился отбыть, раздался телефонный звонок. То, что он услышал с того конца провода, заставило его похолодеть.
Глава 43. Бегство и уход
Алиса лежала в своей кровати, воздух наполнял тончайший аромат парфюмерии. Здесь, в спальне, всегда всё по высшему разряду. Постельное бельё меняют раз в три дня. Подушка всегда взбита: от прикосновения к ней кажется, что чьи-то руки массируют плечевую зону.