— Кто её обесчестил? — спросил купец, поглаживая его по голове. — Ты или твой друг?
— Я, — прошептал Кеша. — Пожалуйста, не убивайте меня. У меня есть деньги. Мой отец выплатит вам огромную сумму. Гигантскую! Я явлюсь в полицию и во всём сознаюсь. Клянусь.
— Что мне твои признания, — прошипел Кирилл, не отпуская головы пленника. — Я больше не верю ни в полицию, ни в суд. Скорее, это меня упекут в тюрьму. Я — простой купец, пусть даже миллионщик. А ты — потомственный дворянин. Это же для вас — Россия. Для вас. Для дворянских.
— Я клянусь… — шептал Кеша.
— Ты отсюда не выйдешь, — твердил Кирилл. — Однако я дам тебе выбор. Либо смерть, либо брак.
— Брак? — спросил с надеждою пленник. — Разумеется. Я готов. Я выполню любое ваше приказание.
— Брак — дело добровольное, — вздохнул Важенов. Он, наконец, ослабил свою хватку, а потом совсем отпустил чужую голову. Сделал шаг назад. — Ежели хочешь стать мужем, следуй за мной.
Они находились в каком-то подземелье. Электрические лампочки были в пыли, а потому крайне тускло освещали проход. Впереди — лестница, а перед нею — ещё одна комната. Купец отпер её. Кеша хотел оттолкнуть Важенова и броситься вперёд. На винтовую лестницу.
Будто прочитав его мысли, Кирилл покачал головой. Он указал внутрь. Узник вздохнул и заглянул туда. Свет внутри оказался неоновым, приглушённым. Кеша ощутил запах — неприятный, но терпимый, будто рассыпали нафталин или разлили бальзам. Всю обстановку составляла двуспальная кровать, платяной шкаф и несколько стульев.
— Вот, — махнул рукой Кирилл, — твоя суженая. Берёшь?
Кеша сощурил глаза. И тут он понял, что на кровати лежал… Труп! Подошёл поближе. Та самая девушка, которую они сбили на «Ауди». Вот только лицо её было не в крови, как в ту ночь, а волосы оказались сложены в аккуратную причёску. Этот купец сошёл с ума! Он приволок с кладбища тело дочери.
Тошнота подступила к горлу Хованского. Мало того, что приволок: желает растоптать его, преступника. Унизить, уничтожить. Но Кеша понимал, что ему нужно выиграть время. Скорее всего, его уже ищут. Его найдут, и найдут обязательно. Надо соглашаться. Лучше сидеть в одной комнате с трупом, чем самому в него превратиться.
— Берёшь? — повторил вопрос Кирилл.
— Да, — ответил Кеша пересохшим ртом. — Беру.
— Тогда целуй.
— Что?
— Щёку ей целуй, как положено, — сказал купец.
Кеша закрыл глаза, закупорил нос двумя пальцами. Склонился над трупом и приложился губами к холодной щеке. И тут же — вздрогнул, отпрянул. Потому что девушка пошевелилась. Важенов расхохотался.
— Её вернули к жизни, — объяснил он. — Есть один кудесник, и он творит чудеса…
— К жизни?
От ужаса у Кеши перед глазами всё плыло перед глазами. Он хотел рухнуть в обморок, а ещё лучше — умереть на месте. Однако же, от природы ему достались крепкие нервы. А потому спасительный морок не пришёл. Он чувствовал, как мёртвая Ксения схватила его за запястье, продолжая лежать на кровати.
— Она не говорит, — продолжал Кирилл. — Никого не узнаёт. Только примеряет платья, украшения надевает. Ах да, расчёсывает волосы, губы красит. Девочка, чего хотеть! Раз ты её обесчестил — ты с нею и живи. Она очень, очень хотела выйти замуж.
— Замуж? — механически повторил Кеша бесцветный голосом, безуспешно пытаясь освободить руку.
— Да, — подтвердил Кирилл. — Кто же виноват, что она выбрала такого подлеца? Не просто сердце ей разбил, а всю грудную клетку. Совет да любовь.
Купец ушёл. Ксения разжала свою мёртвую хватку, и Кеша смог отойти от неё. Забился в самый дальний угол. С ужасом смотрел, как зомби подходит к зеркалу, поправляет волосы непослушными руками. Наносит макияж. И периодически оглядывается на него. Со сбитой, изнасилованной и похищенной девушкой он провёл несколько недель. И к моменту своего обнаружения безнадёжно утратил рассудок.
Глава 47. Маски прочь
Если ты думаешь, дорогой читатель, что конец близок — ты почти прав. Ты, вероятно, уже догадался, что произошло с Ксенией. Но ты даже не можешь предполагать, куда сбежал Ирландец. Поэтому не вздумай пропускать настоящую главу: иначе впечатление от прочитанного будет смазанным.
Читатель может себе представить, что испытал следователь Фёдор Иванов, проникнув в импровизированную камеру несчастливого жениха и безразличной невесты. Тусклый неоновый свет и невыносимый запах тел. Одно — немытое, а второе… Такое амбре Фёдор в последний раз ощущал во время своей следственной практики, оказавшись возле общей камеры острога.
Той камеры, в которую со всей Москвы свозили задержанных бродяг, для которых гигиена — всего лишь непонятное слово из другого мира. Впрочем, ту камеру хотя бы убирали дважды в неделю. Здесь, как можно было догадаться, не было и такой роскоши. Глаза стали слезиться от невыносимого запаха.
На кровати лежал какой-то старик, весь седой и заросший. На нём — изорванная рубашка, утратившая свой первоначальный цвет, расклеившиеся туфли и засаленные брюки. Поначалу подумалось, что он тут один. Но вдруг — движение. То, что следователь сперва принял за куклу, оказалось человеком.
Невысокая черноволосая девушка сидела у зеркала и смотрела на себя. Плоть её истлела. Там, где у русской красавицы на лице должны быть очаровательные ямочки, проступала белая кость. Чёрные губы. Да это ведь зомби! Фёдор уже смотрел видеофильм про таких существ, но столкновение с ними в реальности оказалось хуже любых ужастиков. Не помня как, он позвал колдуна Её Величества.
— Мать честная, — прошептал следователь, наблюдая за ожившим покойником и стариком, в которого превратился юный щёголь Кеша.
Шаги колдуна показались музыкой. Григорий действовал молниеносно: вероятно, у него уже был опыт созерцания подобных сцен. Увиденная картина не вызвала в нём ровно никаких чувств. Антимаг выхватил из кармана какой-то предмет, направил его на Ксению и произнёс странные слова:
— Ин серто люмо!
Произошла вспышка. Фёдор готов был поклясться, что видел, как неживое тело покидает зелёное облако. На какой-то короткий миг оно приняло очертания человека — и растаяло. Труп рухнул наземь. За происходящим с каким-то неестественным спокойствием взирал Кеша Хованский. Конечно, его трудно было узнать в сгорбленном старике, но Иванов — профессионал. Глаза, рот, уши — это он, определённо.
— Кто вы? — прошептал тот сиплым голосом. — Мне сие снится? Я уж не знаю, где реальность, а где — мои кошмары…
— Всё, — сказал он парню нарочито бодро, хотя к горлу подступил комок. — Уходим. Встать сможешь? Идти получится?
Тот молчал. Он тупо смотрел на Ксюшу, что распласталась на земле. Подошёл к ней. Поправил волосы и вздёрнутое платье. Сложил руки на груди. Провел ладонью по лицу, будто слезу вытирал.
— Идём, говорю! — повторил Фёдор, теряя терпение. — Будешь отвечать по закону, а не по понятиям. Твои муки кончились, всё!
— Нет, — ответил он. — Не кончились.
На губах его была странная улыбка.
— Пойдём, — твердил Иванов. — Пошли на воздух. Ты и так тут засиделся.
Но Кеша не вставал. Григорий провёл перед ним рукой, в которую был зажат какой-то предмет. Посмотрел на следователя и пожал плечами.
— Не поймите меня неправильно, — сказал Кеша им обоим после секундной паузы. — Но она — это всё, что у меня есть. У нас очень хорошая семья. Да, Ксюша постоянно молчит, но я всё равно люблю её. Ведь она спасла мне жизнь. Я не могу её бросить, понимаете?
Дальше всё проходило как-то механически. Вдвоём они насилу вытащили узника на воздух. При свете дня Кеша производил ещё более печальное зрелище. Соловьёв, матерясь и крестясь, обмыл парня. Нашли какие-то вещи, помогли ему переодеться. Руки Кеши дрожали, а сам он — щурился от солнца. Сколько дней он его не видел?
Иванов курил дорогие сигареты — одну за другой. Прибыли полицейские, несколько десятков мундиров, и начали скрупулёзно составлять протоколы осмотров, допрашивать присутствующих и изымать, изымать, изымать улики. Такая территория — очень много работы. На Важенова, который начал приходить в себя после гипноза, надели наручники. Он молчал.
Тело покойницы было погружено на носилки и вынесено прочь. Ей предстояло быть похороненной во второй раз. Иванов всё мучился вопросом, убил ли её колдун во второй раз? Или она уже была мертвой? Вот ведь казус.
За несчастным Кешей прибыла бригада медиков. Его отвезли в ту самую больницу под крыло вездесущего доктора… Интересно, на какой этаж поселят? Фёдор решил отложить допрос Кирилла на завтра, а сам — отправился выполнять другое поручение. О котором он практически позабыл.
— Вы должны молчать о том, что увидели, — напутствовал его Георгий перед прощанием. — Вы отдыхайте, а мне ещё предстоит много работы…
— Увидимся завтра, — коротко ответил Иванов.
Глава 48. Вечер, ночь
Звонок застал врасплох. Возможно, это был водитель.
Алиса вышла на улицу: диспетчер назвал ей марку и модель такси, что должно за нею прибыть. С тем же успехом он мог сказать что-нибудь по-итальянски: она всё равно бы ничего не поняла и не запомнила. Прибыла машина. Жёлтый цвет и шашки не оставляли сомнений: оно. Но из машины вышел и звонил в дверь… Фёдор Иванов! Он сгрёб в охапку Алису, взял её на руки — и понёс обратно.
Она не сопротивлялась. Наоборот, обняла следователя и начала рыдать. Как же она скучала! Иванов олицетворял прошлое, которое отняли у неё так вероломно. Разве что, запах табака оказался особенно крепок, но она готова была терпеть. Сколько сигарет он выкурил?
Вместе вошли в дом — Фёдор выразил удивление, что она не закрыла ни калитку, ни входную дверь. А Алиса просто не делала этого никогда. Зачем? Ведь дома — слуги. Иванов посадил свою любовницу в кресло, важно прошествовал на кухню, торжественно поменял в кофейном аппарате зёрна и сливки. Как это делать, ведьма тоже не знала. Выдохнул.
— Что я только что раскрыл! — сказал он вместо приветствия. — Бьюсь об заклад, завтра вся Россия только и будет судачить об этом…