бражение знаменитого пруссака: «Если бы сегодня мои солдаты научились думать, завтра никто не встал бы в строй». Одинцов возразил: настоящий солдат понимает, за что воюет, и с головой у него всё в порядке. Тогда спор ни к чему не привёл, а сейчас приходилось признать, что понимающих и думающих солдат остаётся всё меньше – даже среди офицеров со спецподготовкой…
– Ни чести, ни совести нет у людей, – пробормотал Одинцов и продолжил осмотр.
Из-за спешки, лени или недостатка опыта охотники установили единственный взрыватель. Одинцов обязательно поставил бы второй – на неизвлекаемость. Он скрывается под слоем пластита и виден, только когда этот слой снят. Правда, за три секунды его можно успеть выдернуть и отбросить подальше, тогда сам запал взорвётся, но пластит не сдетонирует. Готовность Одинцова к такому подвоху не понадобилась. Он загнул усики чеки, чтобы она случаем не выскочила; достал из чехла на поясе мультитул со множеством лезвий, ножничками аккуратно обрезал растяжки, вытащил из пластита взрыватель и, ещё раз проверив, не пропустил ли чего важного, отлепил смертоносный подарок от двери и трубы.
На ощупь увесистая масса напоминала пластилин с песком. Одинцов попытался припомнить, когда последний раз держал в руках два-три кило взрывчатки, а вместо этого вспомнил, как неделю назад на вилле Вейнтрауба советовал Мунину представить, что все они сидят на громадной мине и думают, какой из тысячи проводов перерезать.
– Накаркал, не иначе, – пожурил себя Одинцов, снова включил телефон и позвонил Мунину, чтобы тот открыл дверь. Компаньоны провели в страхе не меньше часа. Теперь они могли вздохнуть свободно, а на улице ждал Родригес, прикинувшийся бродягой: пришло время покончить с охотниками. Так думал Одинцов…
…но на деле всё сложилось иначе.
В образе хромого бродяги Родригес пробыл недолго. Сгорбившись под пледом и волоча по тротуару картонную подстилку, он свернул за охотниками в переулок и увидел, как оба сели в BMW. Машина была припаркована у тротуара ближе, чем его микроавтобус. Полыхнули красные стоп-сигналы – водитель включил зажигание, но ехать не спешил.
Очень кстати Родригеса обогнала гомонящая молодёжная компания. Он дождался, пока они пройдут, бросил к стене дома картонку и плед, расправил плечи, одёрнул рубашку навыпуск – и принял вид обычного туриста, только на шее у него вместо фотоаппарата висел бинокль. Покачивая бутылкой в бумажном пакете, Родригес прогулочным шагом вслед за компанией миновал машину охотников, ещё одну и ещё, а дальше нырнул за капот своего микроавтобуса.
Из этого укрытия он позвонил Одинцову. Номер не ответил – на время работы со взрывчаткой телефон был выключен. Стоило сесть за руль и приготовиться на случай, если охотники всё же куда-то поедут, но Родригес опоздал: BMW уже выруливал от тротуара. Пришлось импровизировать на ходу.
Водитель едва успел затормозить, когда из-за припаркованного микроавтобуса наперерез машине шагнул покачивающийся седой мужик с биноклем на шее и бутылкой текилы в руке. От неожиданности охотники хором выматерились, а Родригес встал перед самым бампером, сделал из горлышка глоток и, дирижируя бутылкой, пьяным голосом запел по-испански.
– Besame, besame mucho-o-o… – хрипло выводил он знаменитую песню про крепкие поцелуи, обращаясь к паре в BMW.
Сигналить водитель не стал – ночью это привлекло бы лишнее внимание. Он махнул мужику рукой: уйди с дороги, дай проехать! Вместо этого Родригес неожиданным прыжком уселся на капот машины и стал в такт песне плескать из бутылки текилу на лобовое стекло.
– Вот козёл, – сказал охотник, сидевший на пассажирском месте.
– Гейропа, мать её, – процедил сквозь зубы водитель. – Убью гада.
Открыть дверь со стороны пассажира было невозможно: BMW затормозил почти впритирку к микроавтобусу. Водитель отстегнул ремень безопасности, поставил селектор передач в нейтральное положение и вышел из машины к пьяному старику…
…который перестал петь, соскользнул с капота ему навстречу и сделал неуловимое точное движение. Длинный нож в руке Родригеса вошёл между рёбер охотника и проткнул сердце насквозь.
Всё произошло так стремительно, что напарник даже не успел отстегнуться. Убитый с хриплым сипением ещё сползал по борту машины на асфальт, когда Родригес рванул на себя водительскую дверь – и через мгновение в лоб второму охотнику смотрел «вальтер» Р-99.
Пистолет был не боевой. Родригес купил точную копию оружия Джеймса Бонда заодно с мачете, ножом и биноклем. Но после того, как он молниеносно разделался с первым охотником, у второго не возникло желания проверять, настоящий это ствол или макет.
– Говоришь по-английски? – спросил Родригес и, когда парень кивнул, распорядился: – Возьми ремень… Да, этот! Свяжи руки. Медленно.
Ремень безопасности хорош тем, что втягивающее устройство гасит резкие рывки – дёрнуться невозможно. Охотник стал наматывать его на запястья. Один оборот, второй, третий… На четвёртом Родригес, не опуская пистолет, сунулся в салон и свободной рукой вырубил парня ударом в шею пониже уха.
Так же быстро он погрузил заколотого ножом охотника на заднее сиденье BMW, сам сел за руль и задним ходом аккуратно вернул машину на место, откуда она только что выехала.
Родригес обыскал охотников, нашёл ключ с брелоком-номерком и не нашёл оружия, только мультитул. Он вытащил у обоих брючные ремни, надёжно стянул ими запястья за спиной и лодыжки тому, который был без сознания, и снова пристегнул его к креслу.
Спустя некоторое время парень начал приходить в себя.
– Пить, – попросил он. – Дайте… пить.
– Нет, – холодно сказал Родригес. – Бóрис жив?
– Я не понимаю. Борис… Кто это?
– Борис жив? – монотонно повторил Родригес и ткнул пленника остриём ножа в бедро.
Парень дёрнулся всем телом и вскрикнул:
– Да, да! Жив!
– Хорошо. Где он и кто с ним?
Получив ответы, Родригес решил не дожидаться, пока Одинцов снова включит телефон. Пленник сказал, что у Бориса нет охраны: после инъекции наркотика он спит в мотеле на окраине Кёльна.
Это походило на правду. Если бы охотников было трое, они взяли бы заложника с собой, так надёжнее. Двое устанавливают мину под дверью троицы, третий – на подстраховке и караулит Бориса в машине. Потом два охотника увозят заложника обратно на базу, а один остаётся до утра неподалёку от мини-отеля, чтобы наблюдать за происходящим. Когда происходит взрыв, он сигналит напарникам об успехе операции. Троицы больше нет, от Бориса избавиться проще простого – и всё, дело сделано, концы спрятаны в воду.
Если же охотники работали вдвоём, Борис был обузой. Убивать его раньше времени нельзя: он – приманка для троицы на случай неудачи с миной и страховка от слишком решительных действий Одинцова. Но таскать заложника с собой и оставлять без присмотра в машине на время возни со взрывчаткой тоже не годится. В самом деле проще и правильнее оглушить его наркотиком на несколько часов и связать. Потом спокойно заминировать мини-отель, вернуться к себе в пригород, забрать Бориса, всей компанией снова подъехать к центру для контроля, а дальше – то же самое: взрыв и окончательная зачистка. Можно отправляться домой.
Родригес допускал, что пленник врёт, но если охотников было четверо – сюда бы приехали трое, а один остался бы с Борисом. Если их всё же было трое и один караулил в мотеле, справиться с ним – не проблема. Судя по навигатору, до мотеля и обратно по свободным ночным дорогам – от силы час езды. К тому времени, как Одинцов нейтрализует взрывчатку, можно уже доставить к нему Бориса.
– Поехали! – по-русски сказал Родригес, ещё раз сверился с навигатором и вырулил на дорогу. Его познаниям охотник мог не удивляться. «Поехали» – слово знаменитое, и даже если бы кубинец не знал про Гагарина, он крепко запомнил его в застольях с Одинцовым…
…который поторапливал Мунина, стоя на лестнице у двери мини-отеля:
– Открывай, открывай, не бойся!
Когда историк изнутри справился с замком и дверь, наконец, раскрылась, Одинцов шагнул в коридор и сунул Мунину в руки ком пластита.
– Держи!
Мунин покачал на ладонях странную массу, похожую то ли на тесто для каравая, то ли на шершавую рукодельную дыню.
– Что это?
– Щедрый подарок от неизвестных друзей… Боевики смотришь? Взрывчатка такая, вроде «си-четыре».
Мунин всплеснул руками, выронив пластит; отпрянул – и в ужасе зажмурился, когда взрывчатка шмякнула об пол. Ева прижалась к противоположной стене, только её глаза были широко распахнуты.
– Всё нормально, – ухмыльнулся Одинцов, – этой штукой даже в футбол играть можно. Чтобы она рванула, нужно вот это.
Он продемонстрировал компаньонам запал от гранаты, скомандовал отнести пластит в холодильник – всё равно стоит пустой! – а сам позвонил Родригесу, чтобы договориться о том, как быть с охотниками.
– Отдыхай, – сказал кубинец. – Вы в безопасности. Одного я ликвидировал, второй показывает дорогу. Говорит, что их всего двое. Вроде не врёт… Сейчас проверю, мы уже почти приехали.
– Не спеши. Назови адрес и подожди меня, – возразил Одинцов, но связь уже оборвалась. Родригес выполнял принятое решение. Будь Одинцов на его месте, самое большее через семь вздохов он поступил бы так же, поэтому не стал перезванивать и сделал единственно возможное – мысленно пожелал удачи старому другу.
В тумане ночи смутно белел одноэтажный длинный барак спящего мотеля. Родригес медленно проехал вдоль аккуратного фасада с дверьми номеров; окно рядом с каждой было плотно зашторено. Связанный охотник указал, в каком номере оставили Бориса. Чтобы из тамошнего окна не было видно, как они выходят из машины, Родригес припарковался метрах в двадцати дальше. Ремень, стягивающий лодыжки пленника, он разрезал только когда тот выставил ноги из машины, чтобы выйти.
– Одно неправильное движение, и ты мёртвый, – тихо предупредил Родригес, чувствительно упирая остриё ножа парню между рёбер. Они в обнимку направились к нужному номеру. Со стороны в полумраке это выглядело так, будто пожилой мужчина поддерживает перебравшего молодого товарища, который нетвёрдо стоит на ногах. Ноги у охотника действительно подгибались, да и руки за спиной затекли – Родригес постарался, затягивая ремни, чтобы сделать потенциального противника небоеспособным. Крепкий парень был вдвое моложе и с виду борец. Понятно ведь, что при первой же возможности он попытается вернуть себе свободу.