– Так просто, – подтвердил Одинцов, перевернул камень белой стороной вверх и сжал руку в кулак. – Я тоже держу слово. Скажи, чтобы Клару выпустили.
Лайтингер сощурился.
– Почему я должен верить, что это настоящий камень?
– Другого у меня нет, – невозмутимо сказал Одинцов. – И взять было неоткуда: как только ты позвонил, я сразу пришёл сюда… У тебя документы Жюстины с провенансом. Там должны быть и описания, и фотографии. Сама Жюстина тоже у тебя. Скажи, чтобы Клару выпустили.
Одинцов неторопливо убрал камень обратно в чехол. Лайтингер с усилием оторвался от этого зрелища, перевёл взгляд на телохранителя и скомандовал:
– Отдай девчонку!
В мини-отель Одинцов привёз Клару на такси. Турок-водитель по дороге с любопытством поглядывал в зеркало заднего вида на колоритную пару: немолодого иностранца, к плечу которого крепко прижималась очень пьяная девушка в строгом пиджаке. Она всхлипывала и бессвязно лопотала по-немецки, а он гладил её по стриженым волосам и успокаивал на непонятном языке.
46. Про логистику и полицейский разворот
– Вот я пришёл, – сказал Одинцов, сдавая на руки компаньонам Клару, которая едва стояла на ногах. – Займитесь!
В ресторане он умолчал о том, что собирался не скорректировать, а серьёзно изменить план Лайтингера. И первым делом ему срочно была нужна машина, но не из каршеринга или проката.
Одинцов позвонил Рихтеру.
– Маркус, дружище, – сказал он, – прости, что так поздно беспокою. Во всём Кёльне у тебя самое большое и доброе сердце. Ева требует, чтобы я покатал её по ночному городу. Пристала с ножом к горлу… Очень прошу, одолжи свой «фольксваген» до завтра.
Рихтер помнил щедрый вчерашний подарок Одинцова и успех сегодняшнего выступления Мунина с Евой, поэтому не стал возражать. Одинцов съездил на такси к нему домой, получил ключи от машины и забрал «фольксваген» со стоянки. Около получаса он кружил по Кёльну. Убедившись, что слежки нет, Одинцов приехал к мини-отелю, нашёл парковочное место в улочке по соседству и там ещё повозился, готовя машину к предстоящему дню.
Тем временем Ева сняла костюм с окончательно раскисшей Клары и таскала её между туалетом, душем и своей комнатой. Клару тошнило. Мунин по команде подносил крепкий сладкий чай, который Ева почти насильно вливала в девушку. К возвращению Одинцова заложница стала приходить в чувство, поплакала – и уснула, калачиком свернувшись на кушетке Евы.
Полночи с пятого на шестое августа компаньоны бодрствовали. На тесной кухне Одинцов рассказал о подробностях сделки с Лайтингером. Ева переспросила:
– Ты отдал ему камень?!
– И завтра отдам второй, – подтвердил Одинцов.
– Нельзя отдавать. Нас же убьют, – сказал перепуганный Мунин.
Одинцов посмотрел на него исподлобья.
– Что ты предлагаешь? Убежать? А Жюстину оставить этим?.. – Присутствие Евы удержало его от грубого слова. – Можно было тогда и Клару оставить. Одной больше, одной меньше… Какая разница? Зато камни при нас, мы целы…
– Он совершенно другое имел в виду, – вступилась за историка Ева. – Камни отдавать нельзя, даже если они – как пульт без батареек. Мы за них отвечаем. А как только отдадим второй камень, нас всех точно убьют. И нас, и Клару, и Жюстину.
– Это мы ещё посмотрим, – сказал Одинцов. – Есть идея…
Когда он закончил объяснять свой план, компаньоны помолчали, осмысливая услышанное. Мунин со вздохом сказал:
– Круто, конечно. Только так не бывает.
– Думаешь, получится? – спросила Ева.
– Если сработаем все вместе, как часы, получится в лучшем виде, – пообещал Одинцов. – Давайте карты смотреть. Времени мало, ваши мозги понадобятся… Конрад Карлович, кончай дрожать и тащи сюда макбук. Работа лишние мысли отгоняет.
Ближе к утру Мунин был отправлен спать к себе, а Ева заняла комнату Одинцова – на её кушетке продолжала посапывать Клара. Сам Одинцов ещё раз проверил всё, что они напридумывали; преодолел соблазн – тихонько лечь к Еве под бочок, и второй соблазн – вскрыть свободную комнату с кроватью. Он задремал на привычном месте у двери, с мачете под рукой, хотя догадывался, что нужды в этом уже нет.
Ранний подъём отличался от обычного только тем, что теперь к троице примкнула Клара. Спросонья она испугалась, не понимая, где находится, и почему на ней надета просторная мужская футболка, которую Ева позаимствовала у Одинцова. Девушку сразу взяли в оборот, чтобы не было времени вспоминать и оплакивать вчерашний день. Умывание, завтрак – всё происходило по-военному быстро и чётко. Сказывалась решимость, которую Одинцов ночью вселил в компаньонов. Клара молча выполняла команды Евы, но когда снова надела костюм – заявила:
– Я иду в полицию.
– Забудь, – приказал Одинцов. – Никакой полиции.
Девушка помолчала ещё немного, набралась храбрости и спросила:
– Значит, вы русская мафия?
Мунин театрально фыркнул и закатил глаза – мол, сколько можно об одном и том же?!
– Угу, очень русская, – саркастично подтвердила Ева, обеими руками взбивая курчавые смоляные волосы над шоколадным лбом.
– Мафия в России – всё равно что басмачи на Сицилии, понятно? – сказал Одинцов.
– Нет, – призналась Клара. Она не знала, кто такие басмачи.
– У нас проблемы с бандитами из Новой Зеландии, – пояснил Одинцов. – У тебя, кстати, тоже. Дойдёт дело и до полиции, потерпи… Так, ты готова? Тогда все на выход. Начинаем, как договорились!
Вещи троицы были собраны ещё с вечера. Пока Мунин заказывал такси, Одинцов сделал звонок на мобильный Жюстины; потребовал у Лайтингера, чтобы она сказала хотя бы несколько слов, как вчера, и сообщил:
– Мы уже едем за камнем.
К отелю пришли два такси. Погрузив багаж, в первую машину села Ева, во вторую – Мунин с Кларой. Оставлять девушку без присмотра сейчас было нельзя.
– Мне же на работу надо, – напомнила Клара.
– Забудь, – тоном Одинцова велел Мунин, а сам Одинцов добавил:
– Рихтер не зверь. Отправь ему SMS, потом разберёмся.
Он оставил ключи от мини-отеля в почтовом ящике, дошёл до «фольксвагена», и по его сигналу три машины покатили в разные части Кёльна. Люди Лайтингера могли следить за отелем, но не могли проследить за разделившейся компанией или угадать, в какой из машин окажется камень.
Одинцов забрал Рихтера из дому и повёз в музей. По пути он сказал:
– Прости, что пользуюсь твоей добротой, но… Мне надо прямо сейчас забрать Урим и Туммим.
– Ты же сам просил сделать экспертизу! – удивился Рихтер. – А это не пять минут. Нужно какое-то время. Люди работают…
Одинцову пришлось врать.
– Ночью из Штатов звонила мадам де Габриак. Сказала, что она в аэропорту, срочно летит к нам, и чтобы я встретил её с камнем. Почему так – понятия не имею… Скажи, где забрать камень. Я съезжу туда-обратно и верну машину, о’кей? С меня полный бак.
Высадив археолога перед входом в музей, Одинцов помчался к эксперту. В ожидании, пока он заберёт камень, Ева и Мунин с Кларой путешествовали по Кёльну затейливыми маршрутами, делая намеченные остановки у магазинов, чтобы тянуть время и сбивать с толку возможную слежку.
– Всё в порядке, – сообщил им по телефону Одинцов, когда вышел от эксперта и снова сел за руль. Это был сигнал к общему сбору.
Два такси и «фольксваген» встретились в нескольких сотнях метров от Кёльнского собора, возле банка. Компаньоны оставили вещи в машинах и одновременно вошли в здание. Им надо было держаться вместе, а множество людей и охрана в просторном холле гарантировали безопасность.
Лайтингер ждал на диване для посетителей в обществе неотлучных «дворняг». Увидав их лица с татуировками, как у вчерашних мучителей, Клара невольно прижалась к Мунину. Они в обнимку сели на диван у противоположной стены. Ева села рядом. Все трое демонстративно не обращали внимания на бандитов.
Лайтингер с Одинцовым вдвоём подошли к менеджеру, арендовали банковскую ячейку и отправились в хранилище. Там Одинцов продемонстрировал второй камень и положил его в стальной короб. Ячейку заперли на два ключа: первый достался Лайтингеру, второй забрал Одинцов. Снова открыть ячейку могли только они вместе – или тот, у кого будут оба ключа. Теперь оставалось отъехать подальше от банка и обменять ключ на Жюстину. После этого по уговору Одинцов со своей компанией отправлялся на все четыре стороны, а Лайтингер снова ехал в банк и забирал камень.
Вернувшись в холл, Одинцов подсел к товарищам, а Лайтингер с «дворнягами» вышел на улицу, где их поджидал «мерседес». Когда бандиты укатили прочь, из банка к своему такси вышла Ева. Чуть погодя следом за ней показались Мунин с Кларой и сели во вторую машину. Оба такси поехали в разные стороны…
…но у их маршрутов была общая конечная цель – пункт каршеринга. Ночью Ева зарегистрировалась в местной системе; сейчас она взяла свободную машину. Мунин забрал вещи у таксистов и переложил к Еве в багажник. Клару посадили на заднее сиденье, историк устроился рядом с ней, Ева заняла место за рулём и позвонила Одинцову:
– Мы готовы.
По этому сигналу Одинцов тоже вышел из банка и на «фольксвагене» Рихтера двинулся к выезду из города по направлению к Дюссельдорфу. Он повторял путь Евы…
…которая опережала его на несколько километров. За её спиной на заднем сиденье Мунин перешёптывался с Кларой. А Ева смотрела на дорожные указатели и вспоминала недавнюю мечту – побывать в Дюссельдорфе, столице германской моды, и порадовать себя обновками в тамошних бутиках. Мечта почти сбылась: Ева ехала в нужную сторону, только совсем по другому делу.
Для успеха затеи Одинцову нужен был оживлённый трафик. Ночью, планируя маршрут, он присмотрел на спутниковых картах автобан А57. Но на скоростном шоссе неудобно останавливаться, и машины там гоняют слишком быстро. Поэтому выбор пал на дорогу, проходящую правее, через небольшие городки – ближе к Рейну.
– Я на региональной трассе В9, – сказал Одинцов, позвонив Лайтингеру. – Догоняйте.