Путь в Россию закрыт: у Евы и Одинцова проблемы с законом, у Клары нет визы. Одинцов отправил следователям информацию про убийц Салтаханова, но неизвестно, приняли её к сведению или нет. Даже если приняли – неизвестно, сняты ли подозрения с Евы и претензии к Одинцову. Узнать об этом нет возможности: канал связи работает в одну сторону.
В Штаты лететь нельзя. Виза туда не нужна Кларе – и Еве, если она использует американский паспорт, но тогда её запросто вычислят. А с паспортом Федерации Сент-Киттс и Невис ей, как и обоим Майкельсонам, надо оформлять визу. К тому же Лайтингеру в Штатах раздолье: с таким же успехом компания может отправляться сразу к бандитам в Новую Зеландию.
Можно уехать во Францию, Испанию, куда-нибудь на Балканы – или в ту же Италию, про которую Одинцов наплёл Штольбергу. Можно вернуться в Израиль. Одинцов хотел агитировать компанию именно за этот вариант. Остальная Европа – место, где можно разве что прятаться и жить с оглядкой среди чужих людей. А в Израиле всё же есть гостеприимные темплеры, есть их служба безопасности – и есть собственный отель троицы, с которым, правда, предстоит ещё разбираться. Наконец, Израиль имеет самое непосредственное отношение к тайне камней Урим и Туммим. Её разгадка сняла бы все – или почти все проблемы…
…но вместо Израиля на язык Одинцову сам собой попросился Лондон.
– Мозг принимает решение на подсознательном уровне гораздо раньше, чем сообщает об этом сознанию, – утверждала Ева, которая долгое время сотрудничала с биологами. – Человек ещё думает над задачей, а на самом деле он уже всё придумал, просто пока не отдаёт себе в этом отчёта.
Если биологи не ошибались, то в этот раз подсознание сыграло очередную такую шутку. И, к удивлению Одинцова, его с готовностью поддержал Мунин.
Всего две недели назад историк оказался в Лондоне – у него были совсем свежие воспоминания о том, как его принимал Фонд кросс-культурных связей, как он выступил в Британской библиотеке и осматривал тамошнее хранилище. Расспрашивать новых лондонских знакомых про фамильный перстень барона Одинцова и про Джона Ди лучше было при встрече, а не по телефону. Заодно в голове Мунина снова шевельнулась мысль про Еремея Ульянова – то есть посланника британской королевы Джерома Горсея, которого Иван Грозный наградил за секретные услуги необычной книгой. Царь Иван был связан с тайной Ковчега Завета и скрижалей, а ключ к скрижалям – Урим и Туммим…
– Здесь явно что-то есть. Но тогда у меня не было времени об этом подумать, – говорил Мунин. – Зато теперь подумаем вместе.
Одинцов не хотел задерживаться в доме Клары. Девушка быстро собралась в дорогу. Сейчас она готова была ехать куда угодно, лишь бы не оставаться одной. Ева тоже не возражала против Англии – силы кончились. Её вымотало постоянное чувство опасности, она устала думать о смерти. Две недели назад почти на её глазах убили Салтаханова. За минувшую неделю не стало ещё четверых: Вейнтрауб скоропостижно умер, Штерн погиб, теперь к нему присоединились Борис и Жюстина…
– Пусть будет Лондон, – безразлично сказала Ева.
В Англию добирались через Бельгию. От Кёльна до Брюсселя компания путешествовала на автобусе: Лайтингер вполне мог отправить своих людей на железнодорожный вокзал и в аэропорт – следить за пассажирами, но ему было не по силам контролировать весь транспорт. Через три часа беглецы без помех приехали в центр Брюсселя. Там они сели на поезд, которого тоже не пришлось долго ждать. Пока Одинцов занимался билетами, Мунин изучал рекламный плакат, составленный из этикеток трёх сотен сортов бельгийского пива.
– Зависнуть бы здесь и попробовать всё, – мечтательно сказал он по-русски с таким чувством и таким выражением лица, что Клара поняла без перевода. Они с Муниным быстро притёрлись друг к другу, как будто уже давно были вместе…
…а Еву кольнуло чувство то ли ревности, то ли зависти, когда Одинцов пришёл с билетами и сказал:
– Ну, молодёжь, поехали дальше?
Он обращался к Мунину с Кларой. Последнее время Ева постоянно его шпыняла, и Одинцов благоразумно держал дистанцию. К тому же Мунин со своей подружкой действительно были молоды настолько, что получали скидку на билеты.
Через полтора часа компания вышла на площадь перед вокзалом Сент-Панкрас в центре Лондона, и Мунин тоном бывалого путешественника заявил:
– Родные места! Во-он там за углом Британская библиотека. Завтра пойдём знакомиться.
– А где мы будем жить? – деловито спросила Клара.
– Прямо здесь, – ответил Одинцов и кивком указал на громаду кирпичного здания справа от вокзала. Многочисленные шпили, вонзавшиеся в тёмное небо, делали его похожим на готический собор, но над высокой аркой главного входа ярко сияла надпись в три строки: St. Pankras Renaissance Hotel London.
– Вау, – сказала Клара. – Круто. Мне нравится с вами путешествовать.
Ева привычно съязвила:
– Молодец! Произвёл впечатление на девочку. Мы больше не прячемся?
– Пока нет, – ответил Одинцов.
– Почему?
– Сегодня нас не достанут, а дальше посмотрим.
Для поездки троица использовала карибские паспорта. Одинцов был Майкельсоном, но Лайтингер уже знал об этом. В банке, чтобы арендовать ячейку и получить ключ, Одинцову пришлось предъявить запасной паспорт. Конечно, Лайтингер догадается, что троица прихватила с собой Клару, и быстро всё про неё выяснит – если не выяснил ещё раньше, когда собрался похитить девушку. Однако даже в этом случае поиски сбежавшей компании с подготовкой нового покушения займут у бандитов минимум двое-трое суток. Зачем раньше времени играть в секретность?
Одинцов не видел смысла забиваться в хостел на окраине, где Лайтингер сможет их найти с тем же успехом, что и в дорогом отеле. Он решил дать компаньонам полноценный отдых – и наконец-то привести в чувство Еву, которая с каждым днём нервничала всё сильнее.
В отеле Одинцов снял три номера с кроватями кинг-сайз.
– Вообще-то нас четверо, – напомнила Ева по-русски, пока он заполнял бланки на стойке регистрации.
– Дорого здесь. Кому-то придётся спать вдвоём, – не отрываясь от дела, сказал Одинцов.
Ему было не жалко денег на счету Карла Майкельсона, он предполагал спать вдвоём с Евой. Где ещё восстанавливать отношения, как не в постели?! Но Ева фыркнула, как кошка: она не собиралась ни с кем делить номер. Зато шансом воспользовался Мунин.
– О чём они говорят? – спросила у него Клара.
– Шутят… Решают, в какой номер нас поселить, чётный или нечётный, – выпалил Мунин и сам подивился своей смекалке, а Клара сразила его наповал, сказав:
– Я первая в душ.
Покончив с формальностями, Одинцов роздал всем ключи от номеров.
– Всё, молодёжь, – сказал он. – Из отеля ни ногой. Можете сходить в спа, в ресторан. Без алкоголя! Конрад Карлович, это понятно? Про мини-бар забудь. Клара, проследи!.. Хм… И постарайтесь всё-таки выспаться. Встречаемся на завтраке в семь тридцать.
48. Про sim-карту и федивéрзум
Клара и Мунин, конечно же, опоздали к завтраку. Но оба выглядели такими счастливыми, что ни у Евы, ни у Одинцова язык не повернулся их в чём-то упрекнуть.
Они молча пили кофе друг напротив друга в готическом зале с резными деревянными панелями на стенах и стрельчатыми окнами от пола до высоченного потолка. Опоздавшая парочка подсела за стол, и Мунин сказал:
– Зря мы встали в такую рань. В библиотеку нет смысла звонить раньше девяти.
– В девять у нас уже встреча, – сообщила Ева, и удивились все, включая Одинцова.
– С кем и где? – спросил он.
– С Диланом Мэем. Здесь рядом.
Вчера вечером Ева не нашла в себе сил сходить в спа, заказала в номер лёгкий ужин и долго нежилась в ванне…
…а перед тем позвонила Дилану Мэю. Мобильный номер компьютерного гения ей любезно дал один из друзей Рихтера. Ева назвалась настоящим именем и сказала, что работает с надписями на скрижалях Завета.
– Я была на вашей лекции в Израиле пять дней назад, – призналась она. – Мне очень близки ваши взгляды на искусственный интеллект… и многое другое. Странно, что вас не пригласили к участию в расшифровке скрижалей. Мы могли бы встретиться и поговорить?
– Возможно, – сказал Мэй. – Вы представляете какую-то организацию или это ваша личная инициатива?
Ева не стала обманывать.
– Личная. И я очень рассчитываю на вашу помощь, потому что, на мой взгляд, расшифровка зашла в тупик.
– Подождите немного, я уже почти лёг, – попросил Мэй. Было слышно, как он кряхтит и возится. – Я рано ложусь и рано встаю – возраст… Сейчас гляну в расписание… Так… Завтра седьмое августа… Так-так-так… Знаете, что? Давайте встретимся прямо с утра. Я в девять гуляю в Риджентс-парке. Вам не сложно будет приехать?
Одинцов тоже никуда не выходил из номера. Кровать кинг-сайз имела в самом деле королевские размеры и в отсутствие Евы располагала к отдыху. Так тому и быть, решил Одинцов. Хорошенько выспаться – милое дело после двух ночей, проведённых на полу под дверью в мини-отеле.
Он поплескался в душе, смывая усталость и следы пластита, которые остались в волосах и на коже. Одежду Одинцов сложил в специальный пакет прачечной отеля. Пакет он собирался выбросить от греха подальше. Не хватало ещё, чтобы газоанализаторы в каком-нибудь аэропорту учуяли взрывчатку. А перелёты предстояли троице в ближайшем будущем: Лондон – остановка ненадолго.
Одинцов запретил Мунину прикасаться к мини-бару, но себе не стал отказывать в маленьком удовольствии после душа. Сделав смотр шеренге маленьких бутылочек, он выбрал несколько сортов шотландского виски. Первый шкалик уже был пуст, когда зазвонил мобильный…
…и на дисплее высветился номер Жюстины. Несмотря на железобетонную психику, Одинцов почувствовал себя неуютно, и мистика тут была ни при чём.
Нынешним утром Жюстина погибла у него на глазах. Одинцов снова увидел кадр за кадром, как в замедленном кино: полицейский разворот, взрыв – и встречные машины добивают искорёженный горящий «мерседес»…