Несмотря на то что в этот день он собирался наконец наведаться к Калтону и все ему рассказать, этого так и не случилось. Брайан чувствовал себя разбитым и нездоровым, нехватка сна и душевная тревога заметно сказались на нем, и теперь он выглядел на десять лет старше, чем до убийства Уайта. Тревога прокладывает складки на гладком челе и прорезает линии у рта. Если человека гложет тревога, жизнь для него превращается в настоящую агонию. Умственные пытки так же страшны, как пытки физические, если не хуже. Такой человек засыпает с мыслью о своих неприятностях, а с первыми проблесками рассвета она возвращается и весь день стучит в его усталом мозгу. Но если человек может спать, жизнь его по меньшей мере сносна, и из всех благ, которые дарует нам Провидение, нет ничего дороже того самого сна, который, как метко заметил Санчо Панса, точно плащ прикрывает все человеческие помыслы. Брайан чувствовал потребность отдохнуть, поэтому, послав Калтону телеграмму с просьбой прийти к нему завтра с утра и еще одну Мадж, о том, что хочет зайти к ним завтра на обед, он весь день просидел дома, куря и читая. Спать он лег пораньше и сумел заснуть крепким сном, поэтому, проснувшись наутро, почувствовал себя значительно посвежевшим и окрепшим.
В половине девятого, когда он завтракал, с улицы донесся грохот колес, и сразу после этого затрезвонил дверной колокольчик. Брайан подошел к окну и увидел стоящую у двери двуколку Калтона. Ее владелец вскоре появился в комнате.
— Хорошенькое дельце! — воскликнул Калтон, когда с приветствиями было покончено. — Я думаю, что вы все еще на ферме, и, как терпеливый Иов, жду, когда вы объявитесь!
— Хотите завтракать? — рассмеялся Брайан, которого развеселило негодование гостя.
— А что у вас есть? — Калтон окинул взглядом стол. — Яичница с ветчиной… Хм, кулинарные идеи вашей хозяйки не отличаются разнообразием.
— Они не отличаются разнообразием у всех хозяек, — ответил Фицджеральд, возвращаясь к завтраку. — Если только Господь не изобретет какое-то новое животное, всем постояльцам предстоит до конца времен питаться исключительно говядиной, бараниной и рагу.
— В Риме о папе плохо не говорят, — скривившись, ответил Калтон. — Ваша хозяйка могла бы угостить меня бренди с содовой?
— Думаю, да. — Фицджеральд встал и позвонил в колокольчик. — Но не слишком ли рано для этого?
— Есть одна пословица про стеклянные дома, — строго произнес Калтон, — которая в данном случае к вам очень подходит.
Фицджеральд рассмеялся, и Калтон, получив, что просил, приготовился говорить о деле.
— Вы и сами понимаете, как мне не терпится услышать ваш рассказ, — сказал он, откидываясь на спинку кресла. — Но могу сообщить, что я уже и так знаю вашу тайну.
— Вот как? — Фицджеральд был поражен. — В таком случае мне не придется…
— Придется, — настоятельно произнес Калтон. — Потому что мне известна только половина.
— Которая?
— Гм… Довольно трудно ответить на этот вопрос. Давайте так: я расскажу вам, что известно мне, а вы дополните. Я готов… Погодите… — Он встал и плотно закрыл дверь. — Итак, — добавил он, возвращаясь на место. — Матушка Побируха умерла.
— Она мертва?
— Мертвее не бывает, — спокойно ответил Кал- тон. — Она умерла в постели ужасной смертью. Я до сих пор слышу ее крики… Но умирая, она послала за мной и рассказала…
— Что?
— Что она мать Розанны Мур.
— Да.
— И что Сал Роулинс — дочь Розанны.
— А отец? — тихим голосом спросил Брайан.
— Марк Фретлби.
— Ах!
— А что вы собирались мне рассказать?
— Больше ничего.
— Ничего? — удивленно повторил Калтон. — Значит, Розанна Мур перед смертью рассказала вам то же самое?
— Да.
— Тогда почему вы сделали из этого тайну?
— Вы еще спрашиваете? — в свою очередь удивился Фицджеральд. — Разве вы не понимаете, что это означает для Мадж?
— Не понимаю, — ответил адвокат, совсем сбитый с толку. — Вы о связи Фретлби с Розанной Мур? Конечно, ее не красит то, что она была любовницей Фретлби, но…
— Любовницей? — переспросил Фицджеральд, внимательно посмотрев на него. — Значит, вам не все известно.
— Вы хотите сказать, что… Она была не любовницей?
— Она была его женой.
Калтон вскочил и изумленно воскликнул:
— Женой?!
Фицджеральд кивнул.
— Матушка Побируха не знала этого. Она думала, что Розанна была его любовницей!
— Он хранил свой брак в тайне, — ответил Брайан. — Вскоре после свадьбы его жена сбежала с другим мужчиной, поэтому он никогда об этом даже не упоминал.
— Теперь понимаю, — протянул адвокат. — Если Марк Фретлби был законно женат на Розанне Мур… Мадж — внебрачный ребенок.
— Да, и сейчас она занимает место, которое по праву принадлежит Сал Роулинс, вернее Сал Фретлби.
— Бедная девушка, — с грустью в голосе произнес Калтон. — Но все это не объясняет убийства Уайта.
— Я расскажу, — решился Фицджеральд. — Бросив мужа, Розанна сбежала в Англию с каким-то молодым человеком, а когда он устал от нее, вернулась на сцену и сделалась знаменитой актрисой бурлеска под сценическим именем Музетта. Там, как выяснил ваш друг, она повстречала Уайта, и они вместе приплыли сюда, чтобы тянуть деньги из Фретлби. Когда они оказались в Мельбурне, Розанна поручила грязную работу Уайту, а сама затаилась. Она отдала Уайту свидетельство о браке, и в ночь убийства оно было при нем.
— Значит, Горби был прав, — увлеченно подхватил Калтон. — Уайта убил тот, для кого эти бумаги представляли ценность!
— А вы сомневались? И человеком этим был…
— Только не Марк Фретлби! — взорвался Калтон. — Ведь это не он, правда?
Брайан покачал головой.
— Это был Марк Фретлби.
На несколько мгновений повисла тяжелая тишина: Калтон был слишком потрясен, чтобы говорить.
— Когда вы об этом узнали? — наконец произнес он.
— Когда вы в первый раз пришли ко мне в тюрьму, — ответил Брайан. — До того времени я ни о чем не догадывался, но когда вы сказали, что Уайта убили из-за каких-то бумаг, я, точно зная, что это были за бумаги и для кого они представляли ценность, тут же догадался, что Марк Фретлби убил Уайта, чтобы завладеть ими и сохранить свою тайну.
— Наверняка так и было, — вздохнул адвокат. — Вот почему Фретлби хотел, чтобы Мадж вышла за Уайта, — ее рука была платой за молчание. Когда он отменил договор, Уайт пригрозил ему разоблачением. Я помню, что вечером перед убийством он был очень возбужден, когда выходил из дома. Наверное, Фретлби проследил за Уайтом до города, сел с ним в кэб, а потом, убив хлороформом, забрал свидетельство о браке из его потайного кармана и скрылся.
Брайан поднялся из кресла и нервно прошелся по комнате.
— Теперь вы понимаете, в каком аду я жил последние несколько месяцев, — сказал он. — Я был вынужден сидеть с ним за одним столом, есть вместе с ним и пить вместе с ним, зная, что он убийца, а Мадж… Мадж его дочь!
Тут раздался стук в дверь. Вошла миссис Сэмпсон и протянула Брайану телеграмму. Как только домохозяйка вышла, он вскрыл послание и пробежал его глазами. Возглас ужаса сорвался с его уст, а листок, трепеща, полетел к его ногам.
Калтон стремительно развернулся на крик и, увидев, что Фицджеральд, белый как мел, повалился в кресло, поднял телеграмму и прочитал. Когда он сделал это, лицо его сделалось таким же бледным и ошеломленным, как у Брайана. Подняв руку, он значительно, даже торжественно произнес:
— Такова воля божья!
ГЛАВА 30Немезида
Согласно древним грекам, боги играют людьми. Боги, восседающие на недостижимом Олимпе, наполняют сердца смертных недобрыми желаниями, а когда недобрые помыслы оборачиваются недобрыми поступками, забавляются, наблюдая за бесплодными попытками своих жертв избежать непреклонного божества, носящего имя Немезида, которое карает за проступки. Несомненно, для богов это было неплохим развлечением, но вряд ли так считали люди. Но они были отомщены. Неотвратимая Немезида, которой прискучило изводить ничтожных смертных, которые рыдали и кричали, когда начинали понимать, что спасения нет, отвратила внимание от актеров, обратила его на зрителей и смела весь олимпийский пантеон. Она разбила их жертвенники, повергла в прах их статуи, а покончив с этим воинственным занятием, обнаружила, что, грубо говоря, выкопала себе яму, ибо сама превратилась в объект насмешек и неверия, и была вынуждена удалиться в ту же безвестность, в которую низвергла остальных богов. Но люди, обнаружив, что остались без козла отпущения, придумали новое божество, на которое стали возлагать вину за свои недостатки, и нарекли его судьбой. Поклонение судьбе до сих пор весьма распространено — в особенности среди лентяев и неудачников, которые отказываются менять свою жизнь на том основании, что любые движения бессмысленны, поскольку все в жизни предопределено судьбой. В конце концов, истинное поклонение судьбе проповедовал Джордж Элиот, когда говорил, что наша жизнь является итогом наших поступков. Можно придумывать каких угодно идолов и винить их в несчастной жизни и несбывшихся чаяниях, но истинная причина всегда находится в самих людях. Каждое наше действие, плохое ли, хорошее ли, имеет соответствующую отплату, и Марк Фретлби узнал это по себе, ибо в преклонном возрасте его настигла расплата за грехи юности. Он грешил весело и беззаботно в те далекие времена, когда чаша жизни была наполнена вином до краев и среди роз не прятался аспид. Немезида безмолвно наблюдала за его беспечными поступками и теперь пришла требовать дань. Должно быть, он чувствовал примерно то же, что чувствовал Фауст, когда Мефистофель предложил ему спуститься в ад в отплату за волшебные годы молодости и магические силы. Марк Фретлби женился на Розанне Мур так давно, что почти убедил себя в том, что это был всего лишь сон, сладкий сон с неприятным пробуждением. Когда она бросила его, он попытался забыть ее, убеждая себя, что она не стоит любви хорошего человека. А потом до него дошли слухи о том, что Розанна умерла в какой-то лондонской больнице, и со страстным вздохом о погибшей любви мистер Фретлби навсегда выбросил ее из своих мыслей. Его второй брак оказался счастливым, и смерть жены стала для него настоящим ударом. Вся его любовь сосредоточилась на дочери, и он решил, что его ждет спокойная старость. Однако этому не суждено было сбыться — от прибывшего из Англии Уайта он узнал, что его первая жена жива, а следовательно, его дочь от второго брака будет считаться незаконнорожденной. Фретлби был согласен на все, лишь бы избежать огласки, но запросы Уайта стали непомерными, и он отказался их выполнять. После смерти Уайта он опять вздохнул свободно, но внезапно возник еще один человек, которому была известна его тайна, — Роджер Морленд. Как ради спасения Макбета за убийством Дункана должно было последовать убийство Банко, так и он предвидел, что, пока Роджер Морленд жив, ему не будет покоя. Мистер Фретлби понимал, что товарищ убитого превратится в его властелина, и, пока он жив, не оставит его, а после смерти, вероятно, придаст огласке всю эту неприглядную историю и опорочит память уважаемого Марка Фретлби. Как там говорит Шекспир? «Ни у мужчин, ни у женщин нет клада драгоценней доброй славы»