Но в действительности такая жизнь давалась миссис Хейблтон нелегко. В то время, когда она уже должна была наслаждаться отдыхом и пожинать плоды своей трудолюбивой молодости, ей приходилось гнуть спину усерднее, чем когда-либо. Ей не приносило утешения то, что она принадлежит к той многочисленной армии женщин, работящих и бережливых, мужья которых являются всего лишь обузой для жен и семей. Поэтому неудивительно, что миссис Хейблтон все свои познания о сильном поле сводила к одному горькому высказыванию: «Все мужчины — животные».
Вилла «Поссум» вид имела скромный: один эркер и узкая веранда вдоль фасада. Окружал ее небольшой сад, в котором росли редкие цветы, отрада миссис Хейблтон. Больше всего на свете она любила, повязав голову платком, идти в сад пропалывать и поливать свои любимые цветочки, пока те, не выдерживая такого напора, вовсе не переставали расти. Примерно через неделю после последней встречи со своим квартирантом она, предаваясь любимому занятию, задумалась о том, куда он мог пропасть.
— Валяется пьяный в какой-нибудь забегаловке, — сказала она, яростно выдергивая очередной сорняк. — Деньги за аренду переводит и глаза пивом заливает… Все мужчины скоты, чтоб им провалиться!
Как только миссис Хейблтон произнесла это, рядом с ней пролегла тень, и, подняв глаза, она увидела мужчину, который взирал на нее, опершись о забор.
— Проваливайте! — воскликнула она, вставая с колен и грозя ему лопаткой. — Я сегодня не хочу яблок, и мне все равно, насколько дешево вы их продаете.
Миссис Хейблтон явно посчитала, что этот человек — торговец, но, не увидев рядом с ним тележки с товарами, изменила свое мнение.
— Вы хотите ограбить дом, да? — скорее с утвердительной, чем с вопросительной интонацией произнесла она. — Можете не утруждаться, потому что здесь брать нечего. Серебряные ложки матери моего отца мой муж давным-давно пропил, а новые купить мне не за что. Я одинокая женщина, которую такие, как вы, пустили по миру, и я буду вам благодарна, если вы отойдете от забора, который я купила за свои трудом заработанные деньги, и уберетесь отсюда.
Миссис Хейблтон замолчала, переводя дыхание и хватая ртом воздух, как извлеченная из воды рыба.
— Моя дорогая леди, — мягко молвил человек у забора, — вы…
— Нет! — вскипела миссис Хейблтон. — Я не член парламента и не школьный учитель, чтобы отвечать на ваши вопросы. Я женщина, которая платит все налоги, не сплетничает и ваших паршивых газетенок не читает. Мне нет дела до русских, ни малейшего, поэтому проваливайте.
— Не читаете газет? — удовлетворенно повторил мужчина. — Ага, это все объясняет.
Миссис Хейблтон подозрительно воззрилась на непрошеного гостя. Это был полный господин с добродушным, румяным, чисто выбритым лицом, на котором поблескивали, точно две звезды, серые проницательные глаза. Под его ладным костюмом светлой ткани белел накрахмаленный жилет, перетянутый массивной золотой цепочкой. В общем и целом на миссис Хейблтон он произвел впечатление преуспевающего торговца, и она про себя удивилась, что ему от нее нужно.
— Что вам нужно? — выпалила она.
— Мистер Оливер Уайт здесь живет? — спросил незнакомец.
— Живет и не живет, — противоречиво ответила миссис Хейблтон. — Я его уже неделю не видела; думаю, он где-то пьет, как все они; но ничего, я дала в газету такое объявление, что он сразу протрезвеет и поймет, что я не ковер какой-нибудь, чтобы об меня вытирать ноги; и если вы его друг, так ему и передайте от меня, что он животное и что я ничего другого от мужчины не ждала.
Незнакомец невозмутимо дождался окончания этой тирады и, когда миссис Хейблтон замолчала, чтобы отдышаться, спокойно произнес:
— Я могу поговорить с вами?
— А что вам надо-то? — с вызовом бросила она. — Говорите. Я не жду от мужчины правды, но говорите, чего надо.
Мужчина посмотрел на безоблачное небо, достал из кармана ярко-красный носовой платок и, вытирая лицо, сказал:
— Сегодня так жарко, и…
Миссис Хейблтон не дала ему времени договорить, а подошла к калитке и рывком отворила ее.
— Шевелите ногами, входите, — сказала она и, когда незнакомец вошел, провела его в маленькую аккуратную гостиную, которая производила впечатление сплошь заполненной салфеточками для кресел, шерстяными ковриками и восковниками. На каминной полке выстроились рядком яйца эму, на стене висела абордажная сабля, а на книжной полке плотно теснились небольшие темные книги, которые, видимо, служили для украшения, ибо вид этих книг не вызывал ни малейшего желания их почитать.
Мебель здесь была из конского волоса, и все выглядело твердым и блестящим, поэтому, когда незнакомец уселся на скользкого вида кресло, которое для него выдвинула миссис Хейблтон, то невольно подумал, что оно набито камнями, — таким холодным и жестким оно ему показалось. Хозяйка дома, сев напротив него в такое же неудобное кресло, сняла с головы платок, аккуратно свернула его и положила себе на колени, а потом посмотрела на нежданного гостя.
— Итак, — сказала она, так быстро раскрывая рот, что со стороны могло показаться, что ее челюсти приводятся в движение ниточками, как у марионетки, — кто вы такой? Чем занимаетесь? Чего от меня хотите?
Незнакомец положил свой красный шелковый платок в шляпу, поставил ее на стол и спокойно, не торопясь, ответил:
— Меня зовут Горби. Я сыщик. Мне нужен мистер Оливер Уайт.
— Его нет, — сказала миссис Хейблтон, решив, что Уайт попал в неприятности и ему грозит арест.
— Я знаю.
— Тогда где он?
Мистер Горби ответил коротко, четко произнося слова и зорко наблюдая за тем, какое впечатление они на нее производят:
— Он умер.
Миссис Хейблтон побледнела и вместе с креслом подалась назад.
— Как! — воскликнула она. — Ведь он не убил его, правда?
— Кто его не убил? — быстро спросил мистер Горби.
Миссис Хейблтон явно знала больше, чем была расположена рассказать, потому что, усилием воли взяв себя в руки, ответила уклончиво:
— Он сам себя не убил.
«Умно, — подумал сыщик. — Она что-то знает, но не хочет говорить. Ну ничего, у меня заговорит». Помолчав немного, он продолжил:
— Нет, он не покончил с собой. Почему вы об этом подумали?
Миссис Хейблтон не ответила, но, встав с кресла, подошла к твердому и блестящему буфету, из которого достала бутылку бренди и небольшую рюмку. Наполнив рюмку наполовину, она выпила ее и вернулась на свое место.
— Я этим не увлекаюсь, — пояснила она, увидев удивленный взгляд сыщика, — но вы меня так расстроили, что нужно было чем-то успокоить нервы. Чего вы от меня хотите?
— Расскажите все, что вам известно, — промолвил мистер Горби, не сводя глаз с ее лица.
— Где мистера Уайта убили? — спросила она.
— На Сент-Килда-роуд, в хэнсоме.
— Прямо посреди улицы? — поразилась она.
— Да, прямо на улице.
— А-а…
Она глубоко вздохнула и крепко сжала губы. Мистер Горби молчал. Он видел, что в эту секунду она решает, говорить или нет, и любое его слово может запечатать ее уста, поэтому мудро хранил молчание. И его осторожность была вознаграждена быстрее, чем он ожидал.
— Мистер Горби, — наконец заговорила она, — всю свою жизнь я боролась, а началось все с плохого мужа, который был скотиной и пьяницей, поэтому, Господь свидетель, у меня нет причин хорошо думать о вас, мужчинах, но… убийство… — Ее передернуло, хотя в комнате было довольно тепло. — О таком я не думала.
— В отношении кого?
— Мистера Уайта, разумеется, — поспешила ответить она.
— Кого еще?
— Не знаю.
— Значит, больше никого нет?
— Не знаю… Не уверена.
— Как это? — озадаченно поднял брови сыщик.
— Я расскажу все, что знаю, — промолвила миссис Хейблтон, — и если он невиновен, храни его Господь.
— Если кто невиновен?
— Я начну с самого начала, — сказала миссис Хейблтон, — а вы судите сами.
Мистер Горби согласно кивнул, и она приступила к рассказу.
— Постояльцев я решила брать всего два месяца назад. Поденная работа трудная, а шитье вредно для глаз, поэтому я, женщина одинокая и настрадавшаяся от мужа-нелюдя, которому всегда была хорошей женой, но он давно умер, решила, что постояльцы помогут мне хоть немного сводить концы с концами, поэтому дала объявление в газету, и мистер Оливер Уайт два месяца назад снял у меня комнату.
— Опишите его.
— Не очень высок ростом, ни бакенбардов, ни усов, но джентльмен.
— Ничего особенного вы в нем не заметили?
Миссис Хейблтон задумалась.
— Да, — сказала она наконец, — у него на левом виске родинка была, но ее обычно волосы прикрывали, поэтому ее мало кто видел.
«Это он, — подумал Горби. — Я на правильном пути».
— Мистер Уайт недавно из Англии приехал, — добавила женщина.
«И это, — подытожил в уме мистер Горби, — объясняет, почему труп никто не опознал».
— Он снял комнату, сказал, что будет жить у меня полгода, и заплатил за неделю вперед. Он всегда платил вовремя, как порядочный человек, хотя не верю я, что бывают порядочные мужчины.
— У него были друзья?
— Не могу сказать. Он не любил болтать и, когда выходил из дома, не говорил, куда идет. Да все мужчины такие, говорят: «Иду на работу», а ты потом находишь его в пивной. Мистер Уайт говорил, что собирается жениться на богатой наследнице.
— Ага! — многозначительно вставил мистер Горби.
— Я видела только одного его друга, мистера Морленда. Он приходил сюда с ним. И всегда был с ним… Как брат.
— Опишите этого мистера Морленда.
— Красивый, — с недовольством промолвила миссис Хейблтон. — Только привычки у него не такие красивые были. Человека дела красят, вот что я скажу.
«Интересно, знает ли он что-нибудь об этом деле?» — подумал Горби, а вслух спросил:
— Где найти мистер Морленда?
— Не знаю, не скажу, — ответила домовладелица. — Раньше он сюда часто приходил, но уже неделю как не появляется.
— Странно. Очень странно. — Горби покачал головой. — Хотелось бы повидаться с этим мис