же была не против кошачьей шерсти на своем черном пиджаке.
Каким-то образом в течение этих двух недель они помогали друг другу. Фил, похоронившая себя в работе и таким образом закрывшая на замок свои чувства и свое прошлое, и Би, девушка без всякого прошлого, с будущим, над которым нависла угроза.
Фил крикнула «привет» и бросила свой плащ на софу, вместо того, чтобы аккуратно повесить его на место, как она сделала бы пару недель назад. Сегодня Фил намеревалась начать реабилитацию Би. У нее были на этот счет особые планы. И после ужина и похода по магазинам она собиралась рассказать, что же это за планы.
Фил вздохнула, увидев рядом с Би Махони.
— Только не это — опять вы, Махони, — съязвила она. — Как же без вас обходятся в полицейском управлении? Или вы как раз сейчас раскрываете преступление века?
Махони преувеличенно, громко вздохнул, и Би усмехнулась, наблюдая за их пикировкой. Он скрестил руки на груди и процитировал мелодичным голосом:
И если госпожа твоя во гневе,
Возьми ладонь ее, пускай в ней зреет
Гроза, а ты смотри в ее глаза…
Потом он торжественно произнес:
— Док, кому-то придется сказать, что агрессивность вам не идет. Сдается мне, что Суинберн нашел правильный ответ.
— Я не ваша «госпожа», поэтому не цитируйте мне европейских поэтов, Махони. И если вы здесь из-за того ужина, который я вам обещала, то простите, но у меня уже назначена встреча.
Махони улыбнулся.
— Ага. Би говорила мне. Покупки и ужин. К сожалению, не могу к вам присоединиться. Я просто зашел, чтобы убедиться, что вы правильно обращаетесь с Коко. И сказать, что с паспортными и миграционными службами ничего не вышло. Все француженки возраста Би, въезжавшие в страну раньше нее — раньше несчастного случая, — найдены. Правда, я еще прорабатываю несколько тысяч женских имен, занесенных в таможенные декларации всех авиарейсов в Сан-Франциско, совершавшихся за неделю до этого. Проверяется каждое имя и человек, носящий его. Мы также сделали запрос о частных самолетах. В тот вечер их было приличное количество. Из Мехико, Баджи, Палм Десерт и с Гаваев. Всеми ими управляли их владельцы, и ни на одном из них не было женщин.
Би выглядела удрученной; она очень надеялась, что он найдет ее имя в списках авиалиний.
Махони ободряюще похлопал Би по плечу и сказал:
— Я должен идти, иначе я не успею раскрыть преступление века и упущу свой шанс стать майором.
Фил держала котенка, и он остановился, чтобы почесать ему за ухом.
— Вы хорошо выглядите, док, — сказал он с улыбкой.
— О, благодарю вас, Махони, — она снова перешла на сарказм. — Но я не уверена в том, что нуждаюсь в ваших сомнительных комплиментах.
Он засмеялся и пошел к двери. Она обернулась, почувствовав его взгляд.
— Право, не знаю, — сказал Махони значительным тоном, — то ли от того, что вы все время сидите, — а я вас предупреждал, — может быть, из-за домашних пирожков, но ваша попка как будто увеличилась в размере.
— О-о, — выдохнула она, пока он, смеясь, захлопывал дверь. — Негодяй.
Дверь снова открылась, и он просунул голову с видом шокированного человека:
— Док, док, что это вы, в самом деле, так грубо выражаетесь. Вы должны спросить себя, что это может значить…
— Ах вы, вы… — заорала она, а он снова исчез, продолжая смеяться.
Би тоже смеялась, и Фил невольно присоединилась к ней.
— И почему он мне нравится? — спросила она, обращаясь скорее к самой себе. — Это же самодовольный шовинист.
Но Махони заставил Би засмеяться, и она была рада этому. Ее протеже была готова к своей первой прогулке, и Фил окинула ее критическим взглядом, Она осталась довольна тем, что увидела.
Мягкие волосы Би цвета меди отросли, наконец-то скрыв безобразные шрамы. Теперь они трогательно обрамляли лицо, делая ее похожей на юную Одри Хепберн. Ее бархатные, светло-карие глаза были на два тона светлее волос. Ее кожа уже не отливала мертвенной бледностью, как лунный камень, а приобрела оттенок свежих сливок. Конечно, она была все еще слишком худа. Кости резко выпирали под кожей, и можно было разглядеть все позвонки, сухожилия ее длинной шеи, все выступающие косточки запястий и лодыжек. Но по сравнению с тем, что было месяц назад, она выглядела прекрасно.
На ней была рубашка и джинсы, которые ей купила Фил, и Фил знала, что она с удовольствием это оденет. Она была права. На высокой, стройной фигуре Би хорошо выглядела любая одежда.
Они обошли всё отделы готовой одежды в магазинах и все молодежные бутики, и, несмотря на протесты Би, Фил настояла на том, чтобы у нее была одежда на все случаи жизни — от обычного времяпрепровождения до коктейля.
— Но куда я буду одевать все эти шикарные вещи? — спрашивала Би, пока они пробивались к своей машине, нагруженные сверх всякой меры фирменными пакетами.
— Как раз об этом я и расскажу тебе после ужина, — живо откликнулась Фил. — И если когда-либо две женщины и заслуживали хороший ужин, то это как раз сейчас. Мы доблестно выдержали битву у прилавков, особенно ты, и вышли из боя с трофеями. Теперь нужно это отпраздновать.
Фил заказала столик в «Старс», и Би облачилась в новый красновато-коричневый жакет из мягкой замши поверх футболки и джинсов. Она вдела в уши янтарные серьги, на покупке которых настояла Фил, и подкрасилась помадой «Прйскриптив Хэвенэ», которую рекомендовала продавщица.
— Видела бы ты себя, — восхищенно сказала Фил, пока они усаживались на свои места в ресторане. — Все присутствующие уже свернули себе шеи.
— Я думаю, что они смотрят на вас.
Би осторожно огляделась.
— Как чудесно, — сказала она с удовольствием. — Но я бы хотела, чтобы вы не тратили на меня все эти деньги. Фил. Конечно, я обещаю, что верну долг. Когда-нибудь. Когда найду работу.
— Как раз о работе я и хотела с тобой поговорить. Би в изумлении смотрела на Фил, пока та заказывала бутылку вина и изучала меню.
— За тебя, милая Би, — сказала Фил, поднимая свой бокал. — За твое выздоровление и за нашу дружбу.
— Это я должна поблагодарить вас. За все. За то, что вы дали мне крышу над головой, за эти красивые вещи, — произнесла она, посмотрела на Фил благодарным взглядом и прибавила тихо: — За мой рассудок.
— Пришло время начинать второй этап выздоровления, — сказала Фил. — Возможно, это предложение немного испугает тебя, но так мы достигнем сразу двух целей. И та, и другая очень важны для тебя.
Би в волнении смотрела на нее. Она не хотела ничего менять, она хотела только, чтобы все продолжалось так, как сейчас.
— У меня есть подруга, — начала Фил. — Милли Ренвик. Она богата, как Рокфеллер, и немного не в себе, к тому же самая жизнерадостная особа из всех, кого я знаю. Она живет в Нью-Йорке и ищет личного секретаря — кого-то, кто мог бы сопровождать ее на встречи, звонить по телефону, отправляться с ней в путешествия. Ей просто нужна подруга, насколько я знаю Милли. Это старая мегера, но только на первый взгляд. Так или иначе, она планирует поездку в Париж. Поскольку ты говоришь по-французски, а Милли не может произнести ни слова даже ради спасения своей жизни, кому это место подойдет больше, чем тебе?
Внутри Би что-то сжалось от внезапного приступа страха. Она не хотела ехать в Нью-Йорк, она боялась ехать в Париж.
— Я хорошо знаю Милли, — сказала Фил. — Я помогла ей преодолеть пару личных драм и попыталась избавить ее от чувства вины, появившегося из-за того, что у нее так много денег и она живет в свое удовольствие. Хотя, поверь мне, она раздает столько же денег, сколько тратит. На свете нет более щедрой и отзывчивой женщины, чем Милли Ренвик. Но предупреждаю тебя — она оригиналка. Никто не поступает так, как Милли.
— Я хотела бы, чтобы ты одна съездила в Нью-Йорк и познакомилась с ней. Сделай все сама. Если ты собираешься когда-нибудь снова вернуться в этот мир, настало время попробовать, — сказала Фил и внимательно взглянула на Би: — Ну? Что ты скажешь?
Несмотря на свои страхи, Би знала, что Фил права. Она улыбнулась немного печальной улыбкой.
— Значит, вот для чего все эти красивые вещи?
— Милли помешана на нарядах, и она бывает только в самых лучших местах: лучших ресторанах, лучших отелях, лучших тусовках. Это ведь неплохо, Би, не так ли?
Они вместе рассмеялись, а потом Би сказала:
— Вы говорили, что есть две причины считать, что работа у Милли — это хорошее предложение. Какая же вторая?
Их взгляды встретились.
— Я хочу, чтобы ты была подальше от Сан-Франциско. Подальше от опасности. Глаза Би потемнели от страха.
— Вы хотите сказать… Вы думаете, что он вернется за мной? Он может попытаться снова? Эта мысль не раз приходила ей в голову.
— С Милли ты будешь в безопасности, — заверила ее Фил. — Никто не узнает тебя и не узнает, что с тобой случилось. Скоро ты будешь в Париже. А это совсем другое дело. Я подумала, может быть, во Франции ты начнешь вспоминать.
— И что тогда? — в ужасе прошепгала Би. — Что будет, если я вспомню, кто я? И кто попытался убить меня?
— Все, что тебе нужно сделать, — это позвонить мне, и я буду там, — пообещала Фил. — Ты можешь рассчитывать на меня. Я приглашена участвовать в медицинской конференции в Париже через месяц. Это почти скоро. И теперь мне есть, к чему стремиться — увидеть Париж, тебя и Милли.
Она сообщила Би, что заказала ей билет на Нью-Йорк на четверг. Осталось только два дня.
— Так что у нас нет времени передумывать, — сказала Фил твердо, зная, какой пустой покажется квартира без Би. Ей было больно терять ее, но она была уверена, что поступает правильно.
Фил сфотографировала Би перед отъездом — высокую и элегантную в новом брючном костюме цвета зеленой мяты, прижавшую к груди котенка обеими руками, как делают маленькие девочки. Она натянуто улыбалась, в глазах застыло беспокойство, но Фил решила, что Би выглядит потрясающе красивой. Она купила серебряную рамку и поставила фотографию на столик рядом со своей кроватью. Так, как будто это была фотография ее собственной дочери.