Девочка растерянно уставилась на свою руку. Краем глаза она заметила, как побледнел Козимо, но не остановилась. Она осторожно просунула руку в комнату, и тут по её локтю, затем по плечу протянулась невидимая вуаль, пока всё тело её не стало похоже на полосу тумана, на нитяной каркас, тончайшую схему человеческого тела – на… дух.
Это слово эхом повторялось у неё в голове, но не приносило с собой страха. И когда Эмили вошла в комнату, ей показалось, что она парит, так легко она себя ощущала.
Скользя по полу, она взглянула на дядю. Увидит ли он её, если откроет в этот момент глаза? Обрадуется, испугается или удивится? Этого Эмили сказать не могла, но от мысли, что она может увидеть страх в глазах дяди, её бросило в холод. Девочка медленно двигалась вперёд и к собственному облегчению заметила, что дядя не пошевелился. Тут она остановилась перед кроваткой Софи.
Сестрёнка выглядела такой маленькой! Эмили с трудом удержалась, чтобы не разбудить её. Она отогнала мысль о том, что сказала бы Софи, если бы увидела перед собой старшую сестру в образе духа. Отогнала и печаль, что малышка не увидит Эмили, как и все эти прохожие, встретившиеся ей на пути сюда. Всё, что чувствовала Эмили, – это тоска по прикосновению Софи… Воспоминания нахлынули и переполнили сознание.
Однажды она уже стояла так же перед кроваткой сестрёнки. Эмили отправилась в свою первую поездку с классом и вернулась поздно, поэтому Софи целый день ждала её. Она уснула поздно, неохотно, и отец ввёл Эмили в комнату, чтобы та разбудила малышку. Но девочка не сделала этого. Софи выглядела во сне такой умиротворённой, что совершенно не хотелось нарушать её сон.
Эмили нежно погладила золотистые волосы сестры, откинув их с лица, почти не прикоснувшись к ней. Софи улыбнулась во сне – так же, как и тогда. И Эмили поняла, как и в ту ночь, что настанет новый день, придёт утро, и сестра проснётся и увидит её. И утро это наступит скоро, очень скоро и тогда она наконец вернётся к Софи.
Раздался лёгкий стук, тише самого ветра, но Эмили быстро отдёрнула руку. За стеклом парил Козимо, да так близко, что его нос растёкся по стеклу. Он взволнованно размахивал руками, а губы его складывались поочередно в буквы: Д.Р.А.К.У.Л.А. Эмили вздохнула. Очевидно, Бальтазар вернулся на пост. Она ещё раз взглянула на спящую сестрёнку и улыбнулась ей. И выскользнула из комнаты.
Эмили вновь стала видимой именно в тот момент, когда начала спускаться по решётке, поддерживающей плющ. Только что ей было достаточно едва коснуться прутьев, чтобы переместить невесомое тело, но вдруг настоящий вес человеческого тела вернулся к ней. Девочка не смогла вовремя ухватиться за перекладину и плюхнулась на землю, да так неуклюже, что, с точки зрения Козимо, исправить эту неловкость не было никакой возможности.
Эмили быстро вскочила, отряхнулась и выпрямилась, готовая в обратный путь. Странно! Она почти не чувствовала разбитых коленок и не испытывала неприятного жара, когда люди на улице проходили сквозь неё. Всё, что она ощущала сейчас, это тепло в груди, которое разлилось внутри при виде сестрёнки. Эмили улыбнулась и положила руку на грудь, словно на тёплую печь, в которой разгораются угли. Под ладонью трепетало что-то очень похожее на сердцебиение…
Глава 7
– Проклятый Козимо!
Эмили смотрела на здание туалета в готическом стиле, который возвышался в ночном небе, словно самая большая издёвка на свете. Его узкие высокие окна, казалось, злорадно смеялись над нею.
В сотый раз, кривя лицо от возмущения, девочка разглядывала измятую записку – ветхий клочок бумаги, на котором Козимо нацарапал номер склепа того самого ловца мертвецов. У Одержимого были такие неуклюжие пальцы с кривыми когтями, такой неразборчивый почерк, что Эмили приходилось скорее отгадывать цифры и буквы. Уже целую вечность бегала она по кладбищу, останавливаясь перед пустыми могилами, прудиками и полянками, чтобы осознать: записка Одержимого ввела её в заблуждение. Кладбищенский туалет! Как это может быть?! Спроси любого – тебе скажут, что один из самых сильных воинов потустороннего мира не может жить в уборной!
Она со вздохом крутила записку в руках, но ясности не прибавлялось. Как ни разглядывала она знаки, в том числе вверх ногами и на просвет, понять их не могла. В который раз уже посылала она проклятия Козимо этой ночью. Одержимый должен был просто проводить её, как и хотел. Но после прогулки в мир людей он стал невероятно нервным, особенно когда был затронут вопрос о её обучении. Эмили предполагала, что он сожалеет о своей выходке, ведь, если бы их поймали, его тоже ожидало бы наказание! В конце концов девочка-дух выведала у него номер склепа, но когда собралась в путь, Козимо сказался невероятно занятым – настолько, что волосы на голове его торчали в разные стороны.
– Бюрократия, – сказал он в ответ на вопрос, чем же таким важным он занят. При этом выглядел Одержимый совершенно измученным, что вызывало сочувствие, а после длинного монолога о предписаниях Объединения неживых по регистрации и прописке новых жильцов Эмили решила самостоятельно отправиться к ловцу мертвецов. Это ведь была её инициатива – убедить вампира взяться за её обучение. И присутствие нервозного Козимо вряд ли пошло бы на пользу.
Она снова покрутила записку в руках. Весь вечер искать склеп, времени не осталось ни на что другое, а ведь ей ещё нужно…
Звон вечернего колокола со всего маху ударил по ушам и по нервам, да так, что дух захватило. Проклятие, неужели уже так поздно? В поиске склепа она совсем забыла о времени. Именно в этот момент начиналось её первое занятие по групповой терапии. Участие было обязательным, пропуски наказывались удвоением смен по уходу за могилами. Эмили сунула записку в карман и побежала. Она многое перенесла за последние дни. Свою собственную смерть. Взгляд убийцы. Тоску по семье, которую ничем не заглушить. Но сейчас для неё было очевидно – двойную порцию Непомука ей не вынести ни за что на свете!
Девочка бежала, пересекая кладбище наискосок, по направлению к мавзолею, где проходили занятия по групповой терапии. С каждым шагом настроение у неё ухудшалось. Она догадывалась, что могло её там ожидать, хотя ещё ни разу не принимала в этих занятиях участия. Она вспомнила, что после смерти отца дядя отправил её к психотерапевту из-за нарушения сна. И хотя сеансы терапии через некоторое время действительно привели к тому, что её сон востановился, Эмили слишком хорошо запомнила одну фразу, один вопрос, который психотерапевт задавал всякий раз, и даже сейчас она испуганно вздрагивала, вспоминая об этом.
Вопрос звучал так: «И что она с тобой делает?»
Эмили отлично помнила озадаченное лицо терапевта. И вновь испытывала то же самое разочарование. В самом деле, а ЧТО должна была сделать с нею смерть? Словно она была волшебницей, изменявшей каждого, кто на неё взглянул. Она ведь была просто смертью. Не больше и не меньше. Эмили ненавидела этот вопрос. И не испытывала никакого желания раскрывать перед посторонними душу. Теперь же ей предстояло говорить об этом в присутствии всех, в группе, состоящей из неживых. Обнадёживает, нечего сказать!
Спотыкаясь, взбежала она по ступеням мавзолея. Длинный коридор, по обе стороны – тяжёлые деревянные двери. Всё это напомнило ей школу, и возникло то же самое чувство, когда она опаздывала на занятия.
Эмили рывком открыла дверь в конце коридора. Надежда проскользнуть незамеченной и смешаться с толпой сразу была отброшена. Не успела она войти в помещение, как на неё взглянула дюжина неживых. Они сидели на стульях в кружок, и Эмили почувствовала облегчение, обнаружив среди сидящих Рафаэля. Драугр с улыбкой поднял руку, но прежде, чем она успела ответить на этот жест или что-то сказать, порывистый мужчина средних лет быстро поднялся, даже вскочил, и, сияя дружелюбной улыбкой, поспешил ей навстречу.
На вид это был мужчина средних лет. Волосы крутыми седыми завитками спадали до плеч. Одеяние его отдалённо напоминало кафтан. На ногах – пробковые сандалеты, которые при каждом шаге издавали шлёп-шлёп, а когда мужчина остановился перед Эмили и засмеялся, маленькие круглые очки весело запрыгали у него на носу. Девочка едва заметила шрам на его виске – вероятно, эта рана и положила конец его жизни.
– Эмили! – радостно воскликнул он и так быстро схватил её за руки, что девочка не успела отпрянуть. Пальцы его были тёплыми, но при более близком рассмотрении этот человек оказался невероятно бледным. Эмили сама себе удивилась: разве бледность не обычное явление для духов? – Как хорошо, что ты пришла!
Его экзальтированное состояние и отчётливо выраженное расположение не оставило Эмили ничего иного, кроме как ответить на его улыбку:
– Сожалею, что я пришла слишком поздно, но…
– Ну что ты! – кудрявый отмахнулся, словно время было чем-то таким, с чем он давно расстался. – Ты же новенькая. Но вот ты здесь – и это главное. Меня зовут Мерлин, я руководитель группы. Идём, представлю тебя остальным. – Он увлёк её за собой в круг неживых, сидевших на стульях. – Друзья! – торжественно произнёс он. – Сегодня в нашу группу поступила новенькая, чему я очень рад, полагаю, вы тоже. Это Эмили.
Аплодисменты были такими неожиданными, что Эмили вздрогнула. Но собравшиеся смеялись не над ней, они приветливо и одобряюще кивали, видя её изумление. Впервые с того момента, как проснулась в могиле, девочка почувствовала себя хорошо среди неживых.
Мерлин улыбался ей:
– Не хотела бы ты представиться?
Эмили сглотнула. У неё не было особого желания говорить перед незнакомой группой. Но она вспомнила, что спорила в часовне с Систериусом перед большим числом жителей кладбища, и в тот момент даже не думала об этом. Она слегка подняла плечи.
– Моё имя вам уже известно, – начала она. – Собственно, рассказывать мне почти не о чем. Не так давно я была ещё вполне нормальной тринадцатилетней девочкой. Я жила вместе с сестрёнкой у нашего дяди после того, как несколько лет назад наш отец умер… – она замолчала, нахмурилась, потом набрала воздуха и продолжила: – У меня была лучшая подруга по имени Лиза, и я любила таинственные истории. Затем меня убил какой-то мертвец, как мне объяснили здесь, ну и теперь… ну да… вот я здесь.