При таких силах колдовство опасно. Никто не должен его использовать, если есть другие пути».
Затем он посмотрел на неё тем непрозрачным взглядом, который после происшествия в Сером соборе прилип к нему, как маска изо льда. И задал только один-единственный вопрос: «Значит, ты ему это показала?»
Слегка удивившись, Эмили кивнула, и на краткое мгновение в глазах Бальтазара возник едва уловимый намёк на признание. Но он был слишком мимолётным, и девочка не знала, видела или хотела это видеть. Бальтазар сразу же перешёл к повестке дня.
И единственное, что изменилось после этого происшествия, так то, что Бальтазар в ходе их тренировок сделался ещё осторожнее. Эмили тоже следила за конфиденциальностью. Со временем её осторожность начала принимать болезненные черты. Она постоянно оглядывалась в страхе, что Валентин или его дружки наблюдают за ней и могут выдать Объединению неживых. Если бы Систериус узнал, чем она занимается, все её планы пошли бы прахом, не говоря уже о последствиях для Бальтазара. Она не могла допустить, чтобы кто-нибудь напал на их след, и уж точно не этот подлый Валентин.
Эмили бросила взгляд через плечо и вздохнула в третий раз, когда не увидела ничего, кроме неподвижных могильных плит. Она уже с беспокойством смотрела в сторону Манфреда, который в это время активно почёсывал спину. Не похоже на Бальтазара, чтобы он так сильно опаздывал. Должна ли она была решиться сама выйти наружу и отыскать его? Но потайные пути Козимо были слишком длинными, и, скорее всего, она в них просто заблудится, если у Одержимого этой ночью не будет времени проводить её. К тому же по ту сторону ограды её поджидали опасности. Да и где ей искать Бальтазара? Она не имеет ни малейшего представления о том, где он бывает.
Однако мысль самостоятельно покинуть кладбище не оставляла её. Может, ей удастся, используя свои новые способности, проскользнуть мимо Манфреда? Бальтазар, конечно, запретил ей любые попытки подобного рода, но когда она взглянула на оборотня, фантазия её разыгралась. Эмили представила себе, как будет подкрадываться, бесшумно и невидимо, пока не почувствует холод его тени, а затем…
Оборотень внезапно так резко повернул голову в её сторону, что девочка застыла. Его глаза вспыхнули, как подожжённые угольки, и девочка-дух осознала, как абсурдны были её игривые фантазии. Манфред почувствует её несмотря на любую невидимость, стоит лишь ей выглянуть хоть на ширину пальца. Тогда его когти вонзятся в тело и… Тень за спиной оборотня возникла так внезапно, что Эмили испугалась. Эта тень с молниеносной быстротой скользнула вперёд, и прежде чем девочка поняла, что происходит, Манфред рухнул. Она в изумлении посмотрела на его большое неподвижное тело и подняла глаза. Над телом мохнатого великана стоял Бальтазар.
На нём опять был тот самый тренчкот, и вампир почти полностью сливался с темнотой. Но глаза его сверкали в лунном свете. Учителю нужно было лишь слегка кивнуть, чтобы поднять Эмили на ноги. Она быстро подбежала к вампиру, осторожно обошла оборотня, который тихо храпел, распластавшись на земле. Она не сразу оторвала взгляд от впечатляющих клыков, которые торчали из-под приоткрытых губ. Ей хотелось прикоснуться к ним и проверить, насколько они остры на самом деле.
Бальтазар снисходительно взглянул на неё, но не сказал ни слова. Вместо этого он отрыл дверь для потусторонних существ, которая была врезана в ворота, и Эмили последовала за ним в мир живых.
– Ты была более чем неосторожна, – твёрдо заметил он, как только дверь за ними закрылась. Несмотря на старый тренчкот, внешний вид Бальтазара был каким-то другим – не таким, как при самой первой встрече. Волосы его были аккуратно завязаны на затылке в узел, а верхняя одежда показалась Эмили похожей на униформу охотника.
– Сколько я тебе объяснял, что органы чувств у Манфреда чрезвычайно развиты, а ты что делаешь? Присела за кустом и исполняешь сонату из вздохов, Бетховен мог бы позавидовать. Можешь считать удачей, что ветер дул в другую сторону, иначе ты оказалась бы намного ближе к впечатляющим клыкам.
С этими словами Бальтазар ускорил шаги. Он шёл так быстро, что Эмили в человеческом облике приходилось прилагать большие усилий, чтобы идти с ним нога в ногу. Она с удивлением отметила, что прохожие обходят его стороной, словно какой-то магнит отталкивает людей от него. На улицах Парижа ей редко удавалось вот так, без больших усилий, продвигаться вперёд.
– Ты опоздал, – возразила она. – Если бы ты был пунктуален, мне бы не пришлось несколько часов сидеть за кустом. Я не знала, вдруг с тобой что-нибудь случилось или…
– Ты что же – беспокоилась за меня? – ирония в его голосе привела к тому, что Эмили закатила глаза.
– Это не должно быть для тебя сюрпризом, – ответила она. – Успех моей миссии в любом случае зависит от тебя.
Он бросил в её сторону взгляд, после которого она от всей души пожелала себе научиться скрывать свои чувства за ледяной маской, как это умел делать он. Ведь её слова были только полуправдой. В памяти вновь и вновь всплывала подсмотренная в его глубине картина: плачущий вампир, могучий и в то же время потрясённый, с безжизненным телом человека на руках. Эта картина тронула её, и желая того или нет, девочка заботилась о Бальтазаре, и не важно, была у них общая цель или нет. Вернее, если бы её не было, она всё равно не могла бы оставаться к нему равнодушной. Заметив, что вампир всё ещё смотрит на неё, девочка мысленно вздохнула. Она могла бы поспорить, что он снова прочитал все её мысли.
– Итак, – сказала она, нахмурившись, чтобы сохранить остатки достоинства. – Почему ты пришёл так поздно? Тебе нужно было забрать из химчистки тренчкот, а там была очередь?
Да, это был ещё один важный момент, от чего их сотрудничество было невероятно трудным для Эмили. Она постоянно чувствовала, что стоит перед ним насквозь прозрачная, что он видит всю её сущность, мысли, чувства, как через стекло, сам оставаясь при этом закрытой книгой.
Вампир лишь изредка позволял ей заглянуть в свой внутренний мир, и если это делал, то не давал понять практически ничего про себя, настолько внутри него всё было зашифровано. Тем сильнее удивилась она, когда её спутник почти равнодушно пожал плечами.
– Я был у Принца, – сказал учитель, – с еженедельным докладом о положении в потустороннем мире. Он задержал меня дольше, чем я предполагал. А что касается тренчкота, то этот плащ способен на большее, чем ты можешь предположить. Например, этот тренчкот защищает меня так же, как и меч, в том числе от того, чтобы меня могли почувствовать мертвецы. И он полностью нейтрализует запах моих человеческих жертв.
Эмили решила не останавливаться на кровавых интермеццо Бальтазара, которые он предпринимал, очевидно, в промежутках между их тренировками. Вместо этого она сконцентрировалась на том, что он сказал ещё. Ведь стоило ему упомянуть Принца, как тон вампира сразу стал на несколько градусов холоднее. Эмили с любопытством взглянула на него.
– Кажется Принц тебе не слишком нравится.
– Принца вампиров любить нельзя, – бросил он в ответ. – Его надо уважать. И это я никогда не переставал делать.
– Значит, относишься с уважением?
Он вздохнул.
– Этот проклятый Одержимый учит тебя изощрённому цинизму и остроумию – качествам, которые могут очень раздражать. Будет лучше, если ты всё это оставишь как можно скорее. А что касается Принца, то, возможно, однажды ты встретишься с ним. Эта встреча научит тебя большему, чем все мои лекции, обещаю.
С этими словами он начал спускаться по лестнице к станции метро. Эмили не могла определить, звучали ли его слова как обещание или как угроза. И только когда в лицо подул тёплый воздух подземки, она отвлеклась от мысли о Принце вампиров и вернулась в мир людей.
Как часто бегала она по этим переходам, как часто спешила мимо скамеек, как часто ездила по сети подземки – по «внутренностям» города! Но сейчас, когда она вошла в знакомое метро вслед за Бальтазаром, оно показалось ей странно чужим – таким, словно она была здесь впервые. Возможно, дело было в том, что никто из пассажиров не видел её, а ещё было очень жарко рядом с людьми. Или дело в оборотне в нескольких рядах от них, который при виде Бальтазара сразу сник?! Если бы девочка-дух была человеком, он показался бы ей просто слегка потрёпанным подростком. Но теперь Эмили видела его истинный образ, потому невольно улыбнулась. Если бы пожилая дама, сидевшая напротив него, знала, какие клыки он скрывает под капюшоном куртки, то не стала бы смотреть на него так пренебрежительно. Однако в то время как оборотень в толпе людей был почти незаметен, Бальтазар, словно по взмаху волшебной палочки, привлекал к себе всеобщее внимание. Сначала люди лишь изредка посматривали на него, затем их осторожность сменилась нескрываемым любопытством, помноженным на невежество, которое показалось Эмили знакомым. Как часто она таким же образом смотрела на призраков, всегда в надежде, что произойдёт чудо и призрак ответит на её взгляд?
Между тем чудо рядом с ней не проявляло никакого интереса к окружающим. Бальтазар уставился на своё отражение в стекле вагона, ни на секунду не отвлекаясь на пассажиров. А Эмили всё ещё чувствовала её – глубоко укоренившуюся тоску по потустороннему миру, скрывавшему так много загадок и возможностей, потому улыбка её стала ещё шире. Вот едет она, значит, тут с вампиром, видит в метро оборотня, стоя одной ногой в мире людей, другой – в потустороннем мире, этакий дух с человеческой тоской.
К изумлению Эмили, они вышли из метро на другой станции, на острове посреди Сены. Девочка рассчитывала, что они отправятся на охоту в какой-нибудь промышленный район, подальше от людей, от недоброжелательных взглядов.
– Куда мы идём? – спросила она, когда они вместе поднимались по лестнице. – Ты ещё ни слова об этом не сказал.
При появлении Бальтазара стоявшая в проходе группа подростков сразу же разбежалась. Они отскочили от него в разные стороны, как лягушки, чтобы затем с озадаченным видом посмотреть ему вслед.