наблюдая за беспомощной тварью, что приползла к его ногам. Затем он вытянул руку. Эмили чувствовала, как его магия обвилась вокруг её шеи… И в то же мгновение его грудь пронзил блестящий клинок.
Асмарон стоял неподвижно, глаза широко открыты, и в упор смотрел на ледяной дымящийся клинок, словно ожидая увидеть там бьющееся сердце. А из-за спины врага на Эмили смотрел Бальтазар. Он был ещё бледнее обычного, несколько длинных прядей выбилось из-под туго заплетённого на затылке узла – не в пример идеально убранным волосам в течение последних недель. Но раны вампира затянулись, а во взгляде читался безжалостный холод. Крики ловцов пронзали его тело, но даже это его не сломило. И теперь, когда Эмили посмотрела на учителя снизу вверх, она испытала безудержную гордость. Тот незаметно кивнул ей. И выдернул меч.
Из горла Асмарона вырвался хрип. Он закачался, когда из его раны полилась кровь. На какое-то мгновение его лицо показалось ей беспомощным и ранимым, словно лицо ребёнка. Но Эмили встала на ноги и, прежде чем Асмарон смог ещё что-нибудь сделать, прижала руку к его груди. Она почувствовала, как её золотистый огонь пронёсся по его телу, почувствовала весь его холод, который её окружил. И вновь – тёплое мерцание, которое ей было уже так хорошо знакомо! Она услышала смех сестрёнки, когда её магия впитала в себя ту жизнь, которую украл у неё Асмарон… В тот же миг его кровь коснулась её кожи.
Словно схваченная железными когтями, Эмили подняла голову. Ей нельзя было смотреть Асмарону в глаза, если она не хотела провалиться в его бездну. Но она не могла освободиться от его оков и одновременно направить в его тело свою магию. В голове пронеслась мысль, что надо уклониться от него и от тьмы, которую он несёт в себе. Но она зашла так далеко не для того, чтобы теперь испугаться какой-то проклятой пары глаз!
Решительно сопротивляясь хватке, девочка подняла глаза на убийцу.
Эмили полагала, что в его глазах не будет ничего, кроме ужасающей тьмы. И в самом деле, внутри её ожидала тьма, которая превосходила любой холод, который она когда-либо испытывала. Сдержать панику. Только сдержать её!
В конце концов, однажды она уже выдержала этот взгляд. И уже тогда, в тени его мрака, успела увидеть куда больше, чем просто тьму.
Аромат гиацинтов был таким нежным, как очень выстраданное воспоминание о весне. И стоило Эмили обратить на это внимание, как этот аромат разбил тьму. Внезапно она увидела, как в Асмароне начинает светиться картина, словно застывшая во льду. Это было поле с цветущими гиацинтами, где сидела женщина и маленький ребенок. Они смеялись, а рядом… – Эмили задержала дыхание. Рядом с ними сидел Асмарон, только она узнала его с трудом! Кожа его была загорелой, волосы завязаны на затылке узлом, он улыбался так легко, что лицо его показалось ей совсем другим. Он был ещё человеком, живым и счастливым, и Эмили внезапно поняла, что женщина рядом с ним была его женой, а ребёнок – его ребёнком, и он потерял их обоих… Их настигла смерть, которая теперь с такой силой наполняла его. Только эту картину, это воспоминание хранил он глубоко внутри – картину жизни, которая поднялась сейчас в его глазах в ответ на магический посыл Эмили.
На мгновение лицо его стало трогательно нежным, и он взглянул на Эмили так, словно хотел ещё сильнее прижать её ладонь к своей груди – туда, в самую глубину, где засел проклятый холод. Но вслед за тем чёрный воин согнулся. И Эмили снова тоже почувствовала её – тьму, которая теперь раскололась в нём, да так мощно, что больше не было никакого шанса от неё уклониться. Безмерный холод охватил её магию и мощной ударной волной изгнал из души Асмарона.
Несколько оконных стёкол в Соборе лопнуло. Эмили слышала это, словно в трансе, когда её тело подняло в воздух. Она ударилась о колонну, едва успев краем глаза заметить, что Бальтазар тоже отброшен назад. Однако она не отрывала взгляда от Асмарона, который всё ещё стоял там, совершенно неподвижно, словно превратился в лёд. Теперь он медленно поднял голову, и Эмили содрогнулась, когда в его глазах вспыхнула более страшная тьма. Вовсе не его магия бушевала в нём сейчас. Это было пламя Драугра – князя тьмы.
Оглушённая, девочка сделала несколько шагов вперёд, но далеко уйти ей не удалось. Асмарон схватил её за горло и рванул к себе. Он открыл рот, но это был не его голос. Это был совсем другой голос, который она уже услышала.
– Дурочка, – шептал в её голове князь тьмы. – Что ты ищешь в моей тьме? – его голос был подобен тысяче ножей.
– Я не ищу, – ответила Эмили. – Я нахожу. И весьма успешно. Я всего лишь девочка-дух, а ты – властелин царства мёртвых, ты пришёл, чтобы обидеть меня.
Асмарон растянул лицо в странно-чужой улыбке.
– Всего лишь девочка-дух, – мрачно повторил Драугр. – Ты и в самом деле в это веришь? Неужели ты думаешь, я послал бы за обычным духом в другой мир столько своих воинов?
Эмили не знала, что ответить, но каждое его слово падало в неё, как раскалённый уголёк. Внезапно её охватил озноб, причину которого она назвать не могла. С молниеносной быстротой перед глазами всплыло лицо Бальтазара, его молчание в церкви, его странный взгляд. Она была почти сломлена, когда Драугр улыбнулся ещё шире, словно подтверждая, что она взяла верный след.
В течение какого-то времени она не слышала ничего, кроме потрескивания чёрного пламени.
– Взгляни, – пророкотал голос Даугра так тихо, что пролетел сквозь её мысли, как лёгкое дуновение. – Взгляни, почему я охочусь за тобой!
Чёрное пламя вспыхнуло и вовлекло её дух внутрь картины, которая открылась перед нею, как чьё-то воспоминание. Эмили вновь под сводами Собора, разрушенном в ходе тяжёлых сражений. Её тело странно прозрачное, словно она сама – это просто иллюзия. Но она этого почти не замечает. Потому что перед нею стоит Драугр.
В последние недели девочка постоянно пыталась представить, как же он может выглядеть. Но теперь, когда он смотрел ей прямо в глаза, Эмили поняла, что ни одно из её предположений даже не приблизилось к истине. Никогда прежде она не видела существа, которое объединяло бы в себе в равных долях такую неземную красоту и такую безмерную жестокость, как Драугр. Его волосы цвета снега, спадавшие довольно низко по спине и обрамлявшие аристократическое лицо. Его большая величественная фигура. Тени Собора, слегка покачиваясь, собирались у него за спиной. И его глаза, которые были совершено чёрными, теперь воспламенились ледяным пламенем. Эмили застыла, она не могла отвести от него взгляда.
И вновь она ощутила то же предчувствие, что и в тот миг, когда впервые догадалась о том, что именно таится в его тьме и что повелевает нашёптывать её имя.
Краем глаз она заметила лёгкое колебание воздуха, которое заставило её отвести взгляд. Теперь она увидела, что над его телом полыхает белая магия, готовая увести его назад в царство мёртвых. Пока он ещё стоял перед ней, Эмили содрогнулась, увидев у него на руке кровь. Он медленно отвернулся от неё и взял меч. Тут Эмили узнала лежавшую перед ним фигуру, окутанную мерцающим светом. Это был Белый Воин. Она бросилась вперёд – и отскочила, словно от стены, когда взглянула герою в лицо.
Волосы воина были взъерошены, улыбка напоминала улыбку маленького мальчика, только в глазах была мудрость, причину которой она, очевидно, никогда не поймёт. Эмили узнала того, кто в блеске Белого Воина лежал теперь перед нею. Отец лишь мельком ответил на её взгляд. Как ей не хватало этого тёплого и нежного взгляда всё это время, пока его не было рядом!..
Затем Драугр выхватил меч, поднял его высоко вверх и с хрустом всадил его в грудь её отца.
Своим остриём меч вонзился в пол, и через Собор прошла трещина, которая расщепила надвое и статую, и проход. Эта трещина была подобна боли, которая теперь с новой силой вспыхнула в Эмили, той самой боли, которую она испытала, когда узнала о смерти отца. Она стояла всего в нескольких шагах от него и видела, как из него уходит, ускользает, утекает его жизнь. Из него, Белого Воина, который, оказывается был не просто героем из потустроннего мира.
Это был её отец! Рассказчик историй, которого убила смерть, и он не смог противиться ей.
– Теперь ты наконец поняла? – прошептал Драугр в её мысли. – Я охотился за тобой, чтобы привести к себе твою силу и наконец покинуть темницу, в которой запер меня этот слабак. Чтобы убить тебя так же, как я это сделал с ним. Белого Воина, каким ты его представляешь, никогда не существовало. Я раздавил твоего отца… И я раздавлю тебя!
Картина вокруг Эмили разбилась, и она вновь оказалась во власти Асмарона, но она его уже почти не видела. Она слишком хорошо ощущала, как по её телу потоком струились силы царства мёртвых, такие холодные, что девочка начала дрожать. Драугр искал её жизнь, она это чувствовала, но из последних сил мысленно проскользнула в своё убежище теней, которое для неё когда-то сотворил отец. На этот раз сестрёнка не ждала её там. Эмили оказалась в пустой тёмной комнате, где пустело осиротевшее кресло, точь-в-точь как в тот день, когда отец умер.
Силы Драугра ударились о стены, которые однажды её уже защитили от огня Бальтазара и которые были теперь тонкими, как бумага. Его тьма проникла сквозь них, и девочке нечего было им противопоставить. И с каждой новой тенью она ощущала всё сильнее то, чего всё это время боялась, – своё бессилие против этой тьмы.
Первые тени, словно змеи, уже обвились вокруг её ног и, капля за каплей, тянули из неё тлеющее в груди тепло. Скоро она ещё глубже окунётся в бесконечную тьму – в тот океан, который был ей уже знаком. И на этот раз она вряд ли найдёт дорогу назад. Она ещё слышала смех Софи, но голосок её становился всё слабее по мере того, как сгущалась тьма. Скоро он затихнет совсем под жёсткой хваткой Драугра, тогда погаснет и последняя картина в душе Эмили – картина потусторонней гибели отца, который смотрел на неё потухшими глазами, разбитый своим врагом, как беспомощное животное.