И князь тьмы позволил ему, как зверю, умереть у своих ног.
Тут в глазах Бальтазара вновь вспыхнуло прежнее желание сражаться.
– Ты, как глупый ребёнок, позволяешь обмануть себя, – пророкотал он. – Драугр показал тебе то, что хотел показать, и не больше того. Как ты себе представляешь, что бы произошло, если бы ты начала анализировать его трюки? Посмотри, что правда, а что нет! Посмотри, что ещё произошло в Сером соборе!
Его слова подобно грому отдавались в Эмили. И прежде чем она сумела уклониться, он прижал ладонь к её виску.
В следующий миг пространство расплылось перед её глазами, и они закрылись сами собой. Когда она их открыла, то опять оказалась в Сером соборе. В некотором отдалении, к ней спиной, стоял Драугр. Её отец неподвижно лежал у его ног, и Эмили вновь содрогнулась, увидев его. С её губ слетело ругательство, когда она поняла, что Бальтазар перенёс её дух в прошлое, словно она и в самом деле была ребёнком, которому иначе ничего нельзя объяснить. Она уже хотела выкрикнуть его имя, чтобы он вернул её в проклятую темницу, когда Драугр отвернулся. Он прошёл мимо, как будто хотел покинуть Собор, несмотря на мерцающую магию во всём теле. Взгляд Эмили вновь скользнул по лицу отца. Он выглядел странно чужим, как пустая оболочка…
Это было не больше, чем колебание её опущенных век. Сначала Эмили не поверила своим глазам. Но затем заметила белый блеск, который поднимался и распространялся из груди по всему телу. Без единого звука Белый Воин вдохнул, а когда открыл глаза, ей пришлось собрать все свои силы, чтобы не броситься к нему. Все раны, а также слабость покинули его тело. Он сел, медленно, словно должен был вспомнить это движение. Затем взглянул на Драугра. И в то же мгновение с его лица исчезла мягкость. Он без труда встал на ноги, а когда проходил мимо Эмили, она увидела в нём самого славного воина, которого когда-либо видела.
Он почти догнал Драугра, когда тот его заметил. Князь тьмы с молниеносной быстротой развернулся и опустил меч на Белого Воина. Но клинок проскользнул сквозь него, словно тот состоял из тумана. У Эмили широко открылись глаза. Как часто она уже сама пыталась пропускать магическое оружие сквозь своё тело – тело духа, но каждый раз терпела неудачу. И как просто всё это выглядело теперь, когда её отцу даже не пришлось уклоняться от удара врага. Вместо этого клинок противника начал тлеть в белом огне, который с шипением побежал по мечу. У Драугра вырвалось ругательство, потому что огонь опалил ему руку, и меч упал на землю. Он сжал в кулак языки чёрного пламени, но и они погасли, как только он пробил грудь Белого Воина. Князь тьмы в полной беспомощности смотрел на врага, и Эмили показалось, что отец тихонько улыбается. Затем он вытянул руку, положил её на грудь Драугра и, не колеблясь ни секунды, послал всю свою силу в его тело.
И едва белый свет выстрелил, Драугр зашатался. Свет, скользя, проник в его грудь и тело, а когда князь тьмы от боли раскрыл рот, Эмили поняла, что это не просто магия её отца, которую тот направил через тело врага. Она услышала во всём этом шум Парижских улиц, узнала имена тех персонажей, которых создал её отец, услышала шуршание дубовых листьев под окном, которые шептали о существовании потустороннего мира. Услышала она и свой собственный голос, и смех сестрёнки, который пронизывал каждую искорку света, исходящего от отца.
Это была целая жизнь, которую он направил в тело князя тьмы, жизнь, которая сильнее всякой тьмы.
У Драугра вырвался ещё один хрип, почти беззвучный, словно тот потерял все свои силы. Затем его фигура растворилась. От князя тьмы не осталось ничего, кроме золы и пыли. А отец стоял там, совершенно не изменившись. Он смотрел на танцующие хлопья пепла, затем внезапно повернул голову и посмотрел на Эмили. Девочка застыла. Возможно ли, что он её видит, сквозь время и все эти миры?
Разум взбунтовался, но она заметила улыбку, которая проскользнула по губам отца, ту самую, которая когда-то делала их тайными союзниками. Отец тихонько кивнул ей. Затем поднял голову, раскинул руки и без единого звука растворился в белом свете.
Эмили заметила, что вернулась в темницу, только ощутив затхлые запахи. Бальтазар всё ещё сидел напротив неё. Он молчал, делая вид, что не замечает слёз, которые льются по её щекам.
– Она ещё была в нём, – прошептала девочка так тихо, что сама едва услышала себя. – В нём ещё была жизнь! Я думала, Драугр её полностью украл, но она всё это время ещё была в нём. Именно ею он победил Драугра. Победил его во всём.
Бальтазар кивнул.
– Твой отец был героем, придумать которого было просто невозможно. У него в голове крутились тысячи начал различных историй, тысячи прекрасных диалогов, тысячи персонажей, которые пробуждались к жизни в его мыслях. Он путешествовал между мирами в поисках потерянных слов. Он верил в существование потустороннего мира и хорошо знал мир людей. Он любил эти два мира и отдавался им целиком, но больше, чем всё это, он любил вас, своих детей. Он нёс в себе цветущую Вселенную, которую невозможно одолеть никакой магией в мире. И всю жизнь, которую несмотря на гибель, всё ещё нёс в себе, он направил через тело Драугра, чтобы спасти ваши жизни.
Эмили провела рукой по глазам. Она лишь через несколько минут поняла, что всё ещё отвечает на улыбку отца, будто он всё ещё рядом.
– Ты всё это знал, – наконец сказала она. – Почему ты не рассказал мне это с самого начала?
– Ты необыкновенная, – ответил Бальтазар. – И не в одном, а во многих отношениях. И так же, как с твоим отцом, я уже во время нашей первой встречи знал, с кем имею дело. Но я не хотел вынуждать тебя идти по пути… – по пути, в конце которого я бы тебя, возможно, не смог спасти. Ты должна была всё это решить сама, своими силами, по собственной воле, свободная от кого бы то ни было.
Эмили посмотрела на рану в его груди.
– Ты спас меня, – едва слышно произнесла она. – Если бы ты там вовремя не подоспел, то я была бы сейчас в царстве мёртвых.
– Твой путь ещё не завершён, – ответил он тихо, но девочка покачала головой.
– Во мне больше нет света, как у отца. Осталось не больше маленькой мерцающей искры. Просто чудо, что я ещё не стала мёртвой или духом, закованным в цепи.
По лицу Бальтазара скользнули остатки его былой строгости.
– Жизнь – это не сила, которая превращает тебя в человека или духа, или даже в мёртвого. Жизнь – это тоска. А этого в тебе больше чем достаточно.
– Думаю, крошечной искры вряд ли достаточно, – возразила Эмили. – Но даже я не могу его больше увидеть! У меня внутри всё темно.
Тут по лицу Бальтазара скользнула улыбка.
– Дитя человеческое, – пророкотал он. – В тебе намного больше всего. И темнота тебе не враг. Разве отец тебя этому не учил?
Эмили опустила глаза. Отец ей, конечно, разъяснял это, каждый раз по-новому, если она забывала об этом ночью в темноте комнаты. Она вспомнила, как проснулась после кошмара и позвала его. Вспомнив об этом, она вновь увидела себя в кроватке в своей комнате, как тогда, одеяло натянуто до подбородка, хотя от страха ей жарко. Она слышит, как отец вот-вот подойдёт к ней.
Он не стал включать свет. Вместо этого обнял её, и Эмили услышала, как он улыбался, когда сказал: «Не бойся! Здесь ты в безопасности».
– Но тут так темно, – ответила Эмили, точно так же, как тогда.
– И это счастье, – возразил он. – Ведь темнота – самая большая волшебница в мире, в темноте возможно всё.
– А если меня захочет съесть злая ведьма? – Эмили почти рассмеялась, когда услышала свой детский голос, задающий этот вопрос.
– Тогда ты позовёшь дракона, который защитит тебя, – ответил отец. – Он уже ждёт тебя. Если ты посмотришь внимательно, то сможешь его увидеть.
И отец начал описывать ей дракона, да так красочно, что Эмили, как и в тот раз, действительно смогла увидеть его перед собой.
В ту ночь она уснула у отца на руках, защищённая драконом из белого огня.
Как отчётливо это она помнила!
Эмили смотрела в темноту и видела в ней улыбающегося отца, так же, как в детстве, когда он, сидя в своём кресле, смотрел в ночь за окном, как поэт, как воин, как её герой, которым был всегда.
Бальтазар прав. Даже если бы Драугр украл у неё почти всю жизнь, тьма смерти была в ней не единственной темнотой. У неё всё ещё существовало убежище теней, место, в котором возможно всё.
– Всё в порядке, – сказала она и посмотрела Бальтазару в глаза. – Я буду бороться и продолжу дело отца, я приложу для этого все силы. Но у меня есть условие.
– И какое же? Шанс на существование по ту сторону владений Драугра? Это условие уже давно выполнено, а других не бывает.
– И всё-таки, – возразила Эмили. – Если я вступлю в это сражение, то только вместе с тобой, при твоей поддержке. Ты присягнул мне на верность, и я требую, чтобы ты сдержал клятву.
– Перед лицом смерти нарушаются даже клятвы, – мрачно возразил Бальтазар. – Я умираю, Эмили. И я не смогу…
– Оставь это!
К своему великому удивлению девочка осознала, что её голос звучит почти так же строго, как и голос учителя, когда он говорил ей нечто подобное.
– Ты – Бальтазар Александр де Монпелье, самый сильный воин Принца и мой учитель. Ты наизусть знаешь все фолианты потустороннего мира так же хорошо, как и весь сумрачный мир и всех его обитателей, которые могли бы вытянуть этот проклятый яд из твоей раны. И я скажу тебе одно: так просто ты не отделаешься, понял? Ты должен остаться со мной. Ты должен, по крайней мере, попробовать.
Бальтазар оставался неподвижным, в глазах его светилось такое упрямство, что девочка не могла догадаться, о чём он думает. Она видела игру мускулов на его висках, так сильно он сжимал зубы, в его взгляде сквозила буря, там бушевали лёд и пламя, когда он исподлобья смотрел на неё. Но Эмили не отвернулась. Она была, конечно, всего лишь девочкой-духом, которой предстояло ещё многому научиться, но в вопросах упрямства с ней вряд ли кто-нибудь мог бы поспорить. Тем более, когда речь шла о жизни друга. И, словно услышав эти слова –