лефоне.
Черт. Как мне вообще реагировать на такую фотографию? Да, отправить ей селфи без рубашки, наверное, было глупостью, но я знаю, что делаю, и когда она попыталась подразнить меня ранее, я хотел заставить ее замолчать. Теперь же это я потерял дар речи. Я внимательно рассматриваю фотографию, пытаясь найти что-нибудь, что могло бы подсказать мне, кто она такая, но ее голова полностью обрезана, а вспышка слишком яркая, чтобы разглядеть что-либо еще.
Разглядываю здешних девушек и задаюсь вопросом, видел ли я ее когда-нибудь на подобной вечеринке или, может, даже встречался с ней. Нет, это невозможно, я бы точно запомнил такие сиськи. Я знаю, мы договорились не называть имен, но в эту секунду я ничего так не хочу, как найти ее и просто умереть в них.
Я бросаю последний взгляд на эти великолепные холмики, а после набираю ответ, и неохотно засовываю телефон в задний карман, пока не начал выглядеть как придурок. Арчер хватает меня за руку и просит сыграть в бильярд, на что я с радостью соглашаюсь, и мы направляемся в кабинет, чтобы немного повеселиться. Я заканчиваю пару партий и выпиваю несколько кружек пива, после чего к нам присоединяются несколько парней из команды. Тут-то я и получаю второй сюрприз за вечер.
Не кто иная, как Мэделин Питерс, спускается по лестнице с бутылкой пива в руке и оценивающим взглядом. Я не знаю, что шокирует меня больше: ее присутствие здесь или тот факт, что она одета в маленькое облегающее платье и пьет пиво, смеясь над чем-то, что ее подруга шепчет ей на ухо. Не могу вспомнить, как зовут ее подругу, Хейли или Холли, или типа того. На первом курсе мы учились вместе, но она почти всегда держалась особняком. Ни одна из них не была фанаткой вечеринок. В основном потому, что Джош никогда не зовет на них свою драгоценную сестру, так что я не могу не задаться вопросом, какого черта она здесь делает.
Хватает и того, что мне приходится делить свою команду с ее братом. Пространство для вечеринки я хочу оставить себе. Не то чтобы кого-то из присутствующих здесь парней это волновало – половина из них уже положила на нее глаз. Поверить не могу, что они купились на ее показную чушь. Нужно только заглянуть немного глубже в ее нутро и найдешь сучку. Трахать такую не стоит, какой бы горячей она ни была.
Однако любопытство берет надо мной верх. Я встаю и делаю очередной удар кием.
– Эй, а что здесь делает младшая Питерс? Я думал, братишка не разрешает ей приходить на такие мероприятия?
Арчер следит за моим взглядом, но на мой вопрос отвечает один из лучших друзей Джоша, Леви.
– Ей уже двадцать, – пожимает он плечами. – Похоже, он больше не может указывать ей, что делать.
Леви снова пожимает плечами, как будто все это неважно, но я все равно вижу, что он смотрит на нее с интересом, который, я уверен, Джош не оценил бы. Я не утруждаю себя напоминанием о том, что, несмотря на ее возраст, он все равно не может указывать ей, что делать, но держу рот на замке и забиваю шар, в который целился.
Кстати, помяни черта, и он явится. Пока Арчер выстраивается в очередь на удар, я наблюдаю Джошем. Он заключает сестру в объятия и полностью игнорирует ее подругу. Я нахожу это странным, ведь почти уверен, что где-то слышал, мол, эти двое были друзьями всю жизнь, и с его стороны довольно грубо вот так ее игнорить. А, плевать. Не мое это дело. Однако то, что Джош говорит Мэделин, заставляет ее нахмуриться. Я прячу улыбку за бокалом и радуюсь, что хоть какая-то часть их идеальной жизни рушится. Карма, похоже, не спешит их догонять.
Джош жестикулирует, и она закатывает глаза, отступая от него. Он делает движение, чтобы схватить ее, но тут ее подруга бросает на него многозначительный взгляд, и он замирает. В конце концов девушка побеждает, потому что он поворачивается и уходит тем же путем, каким пришел, в то время как Мэдди и ее подружка направляются к нам.
Когда взгляд Мэдди встречается с моим, она хмурится еще больше.
– На что ты, черт возьми, уставился, Даркмор? – ее тон жесток, как и всегда, когда она разговаривает со мной.
Я не могу не почувствовать, как внутри меня закипает возбуждение, когда она обращается ко мне с таким гневом. Это уже второе ругательство, которое я слышу от нее за сегодняшний день.
Я слышу, как Арчер сдерживает смех, но не обращаю на него внимания, одаривая ее своей самой очаровательной улыбкой.
– Просто интересно, почему ты одета как шлюха, принцесса. Выглядишь почти как типичная хоккейная зайка.
Рядом со мной кто-то выругивается, вероятно, поражаясь моей дерзости. Ведь все знают, кто ее брат и кто ее отец, но ей известно, что мне плевать и на то, и на другое. Я вижу, как глаза ее лучшей подруги вспыхивают от удивления, когда она переводит взгляд с меня на Мэдди, но та даже не вздрагивает. Вместо этого она продолжает сокращать дистанцию между нами, пока не оказывается напротив меня. Мэдди прислоняется к столу, опираясь обеими руками о его поверхность.
– Думаю, от тебя это комплимент, капитан, – мурлычет она, отправляя глоток пива в свой ожидающий ротик. – Все мы знаем, что зайки – твои любимые животные.
Она смотрит на меня с озорной ухмылкой, и я чувствую тяжесть взглядов всех остальных, пока они ждут моего ответа. Я облизываю губы, все еще совершенно сбитый с толку тем, как она выглядит этим вечером. Когда она делает еще один глоток, я наблюдаю, как у нее перехватывает дыхание, затем спрашиваю:
– О да, а какие же твои?
Ее ухмылка становится шире. Она обходит стол с элегантностью, на которую способна только она, после чего подходит ко мне и выхватывает кий прямо из моих рук. Наклонившись, она прицеливается, чтобы нанести удар, идеально попадая по шару, затем выпрямляется во весь рост и с отвращением оглядывает меня с ног до головы.
– Ну, точно не собаки.
Она не ждет ответа, просто бросает бильярдный кий на стол и направляется обратно к своей лучшей подруге, которая все еще стоит на прежнем месте с открытым ртом. Когда Мэдди подходит к ней, это выводит ее из ступора, и девушка переводит взгляд обратно на нее и говорит что-то, чего я не слышу. Мэдди кивает, снова смотрит на меня и приподнимает бровь. Я по-прежнему ничего не говорю, и они вдвоем отходят в угол, где танцует группа девушек, и занимают место рядом с колонкой.
– Боже, она охренеть какая горячая, – ноет Рейн, занимая теперь пустующее место передо мной. Ему будто физически больно смотреть на нее.
– Да, как чертов дьявол, – бормочу я себе под нос.
Леви напоминает ему, что она недоступна для всех нас. Однако, учитывая, каким взглядом он все еще смотрит на нее, ему, возможно, стоит последовать собственному совету.
Я совершаю новый удар после того, как Питерс успешно загнала шар в лузу, и бью два последних шара один за другим, оставаясь в выигрыше. Когда я забиваю и следующий, Арчер чертыхается, бросает свой кий на стол и уходит за еще одним пивом. Я тянусь за своим стаканом, делаю глоток и позволяю своему взгляду невольно вернуться к отродью сатаны в углу.
Сегодня здесь полно фанаток, но мое внимание по-прежнему приковано к фантастическим сиськам в моем телефоне и гребаной младшей сестре Джоша, которая двигается так, словно музыка была создана специально для нее. Проклятье. Почему стервозные девки всегда такие горячие? Мне не стоит так думать. А если и думаю, то, видимо, я слишком много выпил. Допиваю пиво, натягиваю куртку и пробираюсь сквозь толпу наверх.
В остальной части дома так же многолюдно, как и в гостиной, и я сразу же иду на улицу подышать свежим воздухом. Направляюсь в угол веранды, в самое тихое место. Большинство предпочитают заднюю часть дома, где стоит джакузи. Чертов Питерс и деньги его папаши. Не то чтобы в нашем общежитии нет собственного ходячего банкомата в лице Александра Рейна, но даже в таком самопровозглашенном непо-ребенке[3], как он, сохранилось немного человечности и вежливости. И, похоже, вся семейка Питерсов не обладает подобными качествами.
В попытке отвлечься я достаю телефон, посмотреть, ответила ли таинственная девушка на мое сообщение, но ничего нет. Вздохнув, убираю телефон, отказываясь снова пялиться на ее сиськи, по крайней мере до тех пор, пока не окажусь дома, один в постели, и не смогу по-настоящему оценить их. Затем облокачиваюсь на перила и смотрю в небо. Не знаю, как долго я там стою, но, видимо, достаточно долго, чтобы увидеть, как принцесса Питерс выбегает из дома, а за ней следует какой-то симпатичный парень. Не могу вспомнить его имени, но я уже видел его в кампусе Фэрфилда раньше, и почти уверен, что он играет за футбольную команду.
– Мэделин, перестань убегать от меня, – требует он, и я перегибаюсь через перила, открывая себе лучший вид на, без сомнения, надвигающуюся драму.
– Отвали, Брэд, что ты вообще здесь делаешь? – она останавливается и поворачивается к нему, в ее глазах читается крайнее отвращение.
Внутри меня вспыхивает веселье, когда я понимаю, что не только со мной она ведет себя как полная сука.
– Я? – усмехается он. – Это ты одета как шлюха и танцуешь так, будто отдаешь себя задаром.
Мэдди вздрагивает от его слов. Теперь она совсем не похожа на ту уверенную в себе девушку, которая недавно поставила меня на место на глазах у всех.
На самом деле, я впервые вижу, чтобы она не держала что-то под контролем. В ней всегда чувствуется непринужденность, как будто это ее мир, а все остальные просто живут в нем. Это одна из главных вещей, которая меня в ней бесит. Однако, глядя на нее сейчас, я этого не вижу. Вместо этого я наблюдаю маленькую фигурку девушки, которую я даже не узнаю.
– У тебя хватает наглости называть меня шлюхой? – ее тон тихий, убийственный, но я чувствую всю тяжесть ее слов, будто они предназначались мне.
У нее такой вид, будто она вот-вот заплачет, однако она отворачивается слишком быстро, чем я успеваю заметить, и снова поворачивается к нему спиной. Парень протягивает руку и хватает ее за запястье, притягивая к себе. Она быстро отдергивает руку, но слишком поздно. Я уже направляюсь к ним, когда она кричит ему в ответ: