Меня это едва ли трогает, но серьезно, насколько сложно проявить к человеку элементарное уважение? Не в силах больше выносить это притворство, я молча поворачиваюсь и направляюсь внутрь, хочется сбежать. На сегодня с меня хватит. Я пробираюсь сквозь толпу людей, пока не достигаю дверей заднего дворика, пересекаю кухню и оказываюсь в конце длинного широкого коридора. Побег уже в пределах моей досягаемости, и тяжесть в груди наконец-то начинает спадать.
– Мэделин, на пару слов,—резкий голос отца пронзает меня насквозь, останавливая на полпути, и когда я поворачиваюсь к нему, он кивает головой в сторону своего кабинета.
Я издаю глубокий стон, но натягиваю на лицо еще одну фальшивую улыбку, как будто это не самая худшая ночь в моей гребаной жизни, и послушно следую за ним.
Кабинет моего отца – его отражение: чистый, холодный, архаичный, он ему подходит. Он неплохой отец, просто старомодный. Мне приходится бороться с ним на каждом шагу, и пока Джош большую часть времени находится рядом, прикрывая мне спину, мне легче это выносить. Однако, как только дверь за мной захлопывается, я тут же чувствую себя в ловушке. Отец направляется к своему столу и жестом приглашает меня сесть напротив него, как будто это не более чем деловая встреча. Для него это и есть деловая встреча. И снова я выполняю его молчаливый приказ, сажусь и жду. Он, не торопясь, наливает себе виски, после чего в конце концов садится и смотрит прямо на меня.
– Я упорно трудился, чтобы наша семья была такой, какой она предстает сейчас, Мэделин, ради тебя, твоего брата и мамы. Все, что я делаю, – это помогаю нашей семье оставаться на вершине.
Я слышала эту речь уже тысячу раз, но все равно улыбаюсь и киваю. Он продолжает:
– Но иногда того, что я делаю, недостаточно. Иногда мне нужно опереться на других людей, чтобы расширить наш бизнес и открыть двери для новых возможностей, – он начинает меня слегка раздражать, но моя привычная улыбка остается неизменной. – Наверное, я просто задаюсь вопросом дальнейших перспектив.
Последние слова он произносит скорее для себя, чем для меня, но я наклоняюсь вперед и протягиваю руку через стол, кладя ее поверх его ладони. Жест любви, который мы обычно не разделяем.
– Просто доверься интуиции, папа, – я повторяю слова, которые Джош всегда говорит мне, и отец улыбается, но улыбка не отражается в глазах.
– Ты слишком много времени проводишь со своим братом, – вздыхает он, а после выдергивает свою руку из-под моей, встает и отворачивается к окну, бесстрастным тоном добавляя, – на Рождество мы объявим о твоей помолвке с Брэдли Торном.
Я отшатываюсь, как от пощечины, и снова прокручиваю в голове его слова. Я, наверное, ослышалась?
– Прости, что? – удается мне выдавить из себя. Я не верю своим ушам, он не может говорить серьезно. – Ты хочешь, чтобы я обручилась с Брэдом, – парнем, которого я только что застукала трахающимся в кустах с официанткой?
Мой голос повышается, и отец вздрагивает от грубости, без сомнения, внутренне порицая меня за подобную вольность, однако он, похоже, не разделяет моего возмущения.
Когда он снова переводит взгляд на меня, его лицо остается бесстрастным.
– Его отец – один из самых успешных бизнесменов в штате, и однажды Брэдли собирается занять его место. Ему нужна хорошая женщина рядом.
– Так отведи его на чертов скотный двор и дай ему выбрать, – перебиваю я, вставая со стула. Моему возмущению нет предела. – Не верю, что ты вообще думаешь, будто я соглашусь на это, учитывая то, что я секунду назад тебе сказала. Я застукала его трахающимся с другой.
Отец раздраженно фыркает, снова игнорируя меня.
– Это не обсуждается, Мэделин, ты обручишься с Брэдли на это Рождество, или я отменю твое обучение в университете Фэрфилда.
Мир вокруг меня замирает. Я вдруг осознаю его угрозу, ведь именно ею и являются его слова. Угрозой. Он угрожает лишить меня единственной крупицы свободы, которая у меня есть в жизни, и ради чего? Бизнеса? Я чуть не смеюсь, хотя в этом нет ничего смешного. Чувствую, как на глаза наворачиваются слезы. Что забавно, ведь я вообще никогда не хотела поступать в университет Фэрфилда, я хотела уехать, исследовать мир, жить своей жизнью, но родители решили, что это не для меня. Я думала, что если просто сделаю то, о чем они просили, и получу диплом, то наконец-то буду свободна, но, похоже, я ошибалась.
Мои варианты просты – у меня их нет. За последние несколько лет мои родители множество раз предупреждали меня, что на нашем имени и так уже достаточно черных пятен, и я не должна их добавлять. Так что теперь моя единственная роль – быть подле кого-то, похожего на моего отца. Думаю, можно сказать, что Брэдли Торн – идеальный выбор, поскольку отец тоже не смог удержать свой член в штанах.
Я больше ничего не могу сделать или сказать, поэтому не чувствую ни вины, ни сожаления, когда поворачиваюсь и выбегаю из его кабинета, оставляя его выкрикивать мое имя мне вслед. Я должна выбраться отсюда. Давление на грудь снова усиливается, даже сильнее, чем раньше, и я чувствую себя так, будто вокруг меня сжимаются стены. Улыбка давно сошла с лица. Мне нужно исчезнуть, пока меня никто не увидел. Возвращаясь на вечеринку, я вижу, что повсюду толпятся люди, и на мгновение застываю во времени, пытаясь решить, что делать дальше.
Именно в этот момент меня находит Брэд:
– А вот и моя девушка.
Меня едва не тошнит от его слов, так как напоминание о его голой заднице в кустах и ультиматум моего отца вдруг сливаются воедино. Как же здорово, что я, черт возьми, так с ним и не переспала.
Его рука тянется, чтобы коснуться моей, и мысль о том, чтобы не устраивать сцену, вдруг улетучивается. Я вырываюсь из его хватки.
– Не прикасайся ко мне, мать твою!
Он отстраняется, как будто я его ударила, и в его глазах мелькает раздражение. Он оглядывает комнату и нескольких близких нам людей.
– Ну-ну, дорогая, вспомни-ка, где мы находимся, и в чем заключается твоя работа.
Я почти усмехаюсь. Похоже, спрашивать о том, знает ли он о сделке, которую заключили наши отцы, не стоит. Он парень, конечно, он в этом замешан. Они, наверное, даже спросили его, достаточно ли хороша моя матка, чтобы взять ее напрокат и выносить его будущий выводок детишек. К черту его и наших отцов. Я качаю головой, проходя мимо него.
– Возвращайся трахать свою официантку, Брэд, я сваливаю отсюда.
Оставив его, я проталкиваюсь сквозь толпу людей, слоняющихся у двери и явно наблюдающих за шоу, и выхожу на свежий воздух. Делаю глубокий вдох. Брэд следует за мной, и когда он хватает меня за руку во второй раз, мне снова приходится вырываться. Только на этот раз мой телефон с грохотом падает на пол, разбиваясь вдребезги.
– Проклятье, – бормочу я себе под нос, наклоняясь, чтобы поднять уничтоженный мобильник.
Поднявшись, я замечаю, Брэд все еще наблюдает за мной. Я не могу разбираться с ним сейчас и не знаю, смогу ли вообще, поэтому снова поворачиваюсь, чтобы уйти. На этот раз от его хватки, скорее всего, останется синяк. Он разворачивает меня к себе и выплевывает сквозь зубы:
– Тебе лучше научиться вести себя прилично, или я… – его прерывают прежде, чем он успевает воплотить свою угрозу в жизнь.
– У вас все в порядке, мисс Питерс? – спрашивает мой телохранитель Джулиан, и когда я слышу его приближающиеся шаги, Брэд мгновенно ослабляет хватку.
Я не отрываю взгляда от своего будущего жениха и отвечаю ему:
– Все в порядке, Джулиан, Брэд просто проводил меня. Я готова ехать домой, – я, не дожидаясь возражений Брэда, просто поворачиваюсь на каблуках, проскальзываю мимо Джулиана и направляюсь к нашей машине.
Джулиану не требуется много времени, чтобы подстроиться под мой темп и опередить меня, вовремя открыть передо мной дверь, при этом забрав у меня из рук разбитый телефон. Я даже не пытаюсь с ним спорить, он со мной достаточно долго и все понимает. Мне удобнее просто молчать. Я сажусь в машину и, когда за мной захлопывается дверь, делаю первый настоящий вдох с тех пор, как вышла из офиса отца.
Помолвлена.
Я все еще не могу в это поверить, даже когда откидываюсь на кожаные сиденья и прокручиваю в голове события последнего часа. Я всегда знала, что отец делал все возможное, чтобы наша семья оставалась в центре внимания, но я никогда не думала, что он опустится так низко. Наверное, я знаю его не так хорошо, как мне казалось.
Дорога домой немного успокаивает меня, и я благодарна Джулиану за то, что он выбрал долгий путь через озеро, чтобы у меня было время подумать. Я молча наслаждаюсь видом, пока мы пересекаем кампус, проезжаем мимо ряда домов, в которых живут все спортсмены, включая Джоша, и направляемся к моей квартире, расположенной по другую сторону от озера. Их дом – последнее официальное общежитие в кампусе, и он делит один из хоккейных домиков со своими приятелями. Мне нравится, что я живу так близко к нему, особенно учитывая, что в следующем году брат, без сомнения, будет задрафтован НХЛ, и это наш последний шанс провести время вместе.
К тому времени, как мы подъезжаем к дому, снаружи я замечаю своего телохранителя из ночной смены, Гектора. Отец нанял его и Джулиана сразу после увольнения из армии, чтобы они присматривали за мной. Я нахожу нелепым даже то, что у меня вообще есть телохранители, но они оба порядочные люди, и мне легко с ними ладить. К тому же у нас есть соглашение, что, если прогулка не носит «официального характера», они просто становятся моими тенями и не мешаются мне под ногами. Нас всех это вполне устраивает, и в половине случаев я вообще забываю об их присутствии.
Джулиан открывает мне дверь и молча приветствует Гектора кивком. Он, без сомнения, ожидает, когда же я скроюсь в доме, чтобы он мог рассказать товарищу о том, как я провела вечер. Это предположение подтверждается, когда Гектор протягивает коробку с новеньким телефоном. Если бы у меня были силы, я бы, наверное, отпустила одну из своих обычных шуточек о том, как много они сплетничают, но не сегодня.