– Держись от нее подальше, козел! – лицо Джоша краснеет от ярости.
Я пожимаю плечами так небрежно, как только могу, стараясь собраться с силами, поскольку внимание остальной команды теперь сосредоточено на нас.
– Я постараюсь, чувак, но мне определенно нравится, как она стонет, произнося мое имя.
Джош швыряет меня в шкафчик, и я наполняюсь трепетом предвкушения, а после отвечаю ударом в челюсть, таким же, какой он нанес мне во время нашей первой драки. Когда я прижимаю его к полу, у него изо рта хлещет кровь, однако прежде, чем мы успеваем начать реальную драку, тренер вылетает из своего кабинета.
– Даркмор! Питерс! Разошлись! – раздается его громоподобный голос. Ребята стаскивают меня с Джоша, и он откатывается в сторону, сплевывая кровь на пол.
– Это, мать твою, еще не конец, – бормочет он себе под нос.
– То же самое я собираюсь сказать твоей сестричке, – со смехом отвечаю я.
Тренер подходит к нам, разочарованно смотрит на нас обоих и помогает Джошу подняться на ноги, качая головой.
– Из-за вас двоих мне хочется пораньше уйти на покой, – жалуется он, прежде чем переключить свое внимание на меня. – В мой кабинет, Даркмор, сейчас же.
Дерьмо.
Я игнорирую самодовольную ухмылку Джоша, следую за тренером обратно в его кабинет, и он приказывает мне закрыть за собой дверь и присесть. Я делаю глубокий вдох, готовясь к словесному нагоняю, который вот-вот получу, но все, что он делает, – это садится и молча смотрит на меня.
Я не уверен, сколько проходит времени, но кажется, будто вечность, и вот он, наконец, заговаривает.
– Я тебя не понимаю, Нова, – начинает он, потирая подбородок рукой. – Ты фантастический игрок, один из лучших, кого я когда-либо видел, не говоря уже о том, что имел удовольствие тренировать, но ты сам себе злейший враг. Я не собираюсь снова говорить тебе держаться подальше от Питерса, – я знаю, у вас с ним проблемы вне льда, и что бы я ни сказал, это не изменится, но, когда ты входишь в мою раздевалку, в мою команду, ты про это на хрен забываешь, понял меня?
Я сглатываю, чувствуя сухость в горле, пытаясь сделать вид, будто его слова меня не трогают, но я не каждый день получаю такую похвалу от того, кем так восхищаюсь.
– Да, сэр, – киваю я, испытывая жгучее желание поскорее убраться отсюда.
Он снова молча смотрит на меня, а я жду, когда он уже прогонит меня, но вместо этого тренер добавляет:
– Я говорил с твоим отцом.
Я бледнею в ответ, шок и гнев завладевают мною чертовски быстро.
– Говорили?
Он кивает, но это никак не успокаивает меня.
– Он подергал за кое-какие ниточки, и в ближайшие несколько недель на игры приедут несколько скаутов, – объясняет тренер, но мой разум все еще затуманен возмущением из-за того, что папаша переступил черту и позвонил моему тренеру. – Знаю, он не то чтобы отец года, но он заботится о твоем будущем, впрочем, как и я. В общем, не высовывайся особо, думай об игре и забудь обо всем остальном, понял?
Я снова киваю, не в силах найти ответ, и на этот раз тренер принимает мое молчание, прогоняя взмахом руки.
– Ну и ладушки, вали давай отсюда.
Двигаясь на автопилоте, я покидаю его кабинет, радуясь, что большая часть раздевалки пуста, и собираю оставшуюся одежду. Затем выскакиваю оттуда, пока никто не успел меня остановить. Мне нужно закончить одно задание, и мысль о том, что по возвращении в общагу товарищи по команде непременно станут допрашивать меня, чего хотел тренер, заставляет меня остановиться. Пойти домой и покончить с этим, или направиться в библиотеку, закончить там свое задание и молиться, чтобы они забыли об этой теме к тому моменту, как я вернусь в общагу? Я чувствую, что библиотека побеждает, и двигаюсь в противоположную сторону от друзей, параллельно пытаясь забыть все то дерьмо, которое вдруг свалилось на плечи.
Когда я вхожу в библиотеку, то нахожу утешение во встречающей меня тишине. Уже ранний вечер, и, к счастью, здесь по большому счету никого нет. Оглядываю комнату в поисках места, где можно было бы расположиться, но тут глаза останавливаются на человеке, которого я меньше всего ожидал встретить в подобном месте. Она сидит спиной ко мне, но я узнаю эти светлые локоны где угодно. Ведь я наматывал их на кулак. Мэдди сидит на верхнем этаже за столиком в одиночестве, и я мгновенно забываю о своем задании, направляясь к ней.
Парочка хоккейных группи во главе с Брианной пытаются привлечь мое внимание.
– Эй, Нова! – зовет Би, и я наслаждаюсь тем, как напрягается спина Мэдди при звуке моего имени. Я полностью игнорирую Брианну и ее шайку, обхожу их и взбегаю по лестнице, прямиком к мэровой дочке.
– Принцесса Питерс, – мурлычу я, плюхаясь в кресло рядом с ней и полностью вторгаясь в ее личное пространство. – Не звонишь, не пишешь… Я уже начинаю думать, что ты сожалеешь о том восхитительном подарке, который сделала мне на день рождения.
Она склоняет голову набок, смотрит на меня и усмехается:
– Я уверена, ты это переживешь. Мы все знаем, твое огромное эго справится с этим.
Ее слова напоминают мне об Угрюмке, но я отбрасываю мысли о ней в сторону и сосредотачиваюсь на девушке передо мной. Я наклоняюсь еще ближе и прижимаюсь губами к ее уху, понижая голос до шепота:
– А я знаю, что ты справишься с другой огромной частью меня.
По ее шее пробегают мурашки, она вздрагивает и мгновенно отстраняется от меня, поднимаясь со стула.
– Чего ты хочешь, Даркмор? – спрашивает она через плечо, направляясь к стеллажам в поисках книги, и я, как потерянный щенок, следую за ней.
– О, я так много чего хочу, принцесса, – говорю я с ухмылкой, останавливаясь у нее за спиной, когда она тянется к верхней полке, чтобы взять книгу, которую ищет. Когда мы оба понимаем, что книга вне пределов ее досягаемости, я прижимаюсь к ее спине и беру книгу, снова прижимаясь губами к уху Мэдди и заточая ее с обеих сторон в клетку из собственных рук. – В основном эти вещи связаны с тобой.
Я чувствую, как она вздыхает всем телом, а затем поворачивается в моих объятиях и поднимает глаза, чтобы встретиться со мной взглядом.
– То, что произошло на твоем дне рождения, было…
Я перебиваю ее.
– Если ты скажешь «ошибкой», я вытрахаю это слово прямо из твоего рта, – предупреждаю я.
Ее запах обвивает меня, словно виноградная лоза.
– Даркмор, – громко рявкает она, оглядываясь по сторонам, дабы убедиться, что кто-нибудь не услышал, но я не дурак. Я проследил за нашим окружением, когда она, сама того не ведая, привела нас в милое тихое уединенное местечко.
– Не это имя ты выкрикивала прошлой ночью, – шепчу я, прижимая ее тело к стеллажам, пока оно не сливается с моим.
– Нова, пожалуйста, – умоляет она с паникой в голосе, откидывая голову на одну из полок в попытке убежать от меня, но на самом деле она и не пытается. Я чувствую, как быстро поднимается и опускается ее грудь, прижатая к моей, вижу, как расширяются в предвкушении ее глаза, как расширяются зрачки, и прослеживаю, как сильно бьется пульс на ее шее. Она хочет этого так же сильно, как и я.
– Вот это уже больше похоже на правду, – ухмыляюсь я, роняя книгу, которую взял для нее, на пол у ее ног, и провожу руками по ее телу.
– Мы не можем этого сделать, Нова, – ее руки упираются мне в грудь, но она не отталкивает меня и не пытается остановить, а я слишком поглощен звуком своего имени, слетающего с ее губ, чтобы сделать что-то еще.
– Ты так не говорила, когда мой член был по самые яйца в твоей киске той ночью, принцесса. На самом деле, мне кажется, я припоминаю что-то вроде: «О боже, пожалуйста, еще».
Я опускаю голову и провожу языком по ее открытому горлу, так отчаянно желая еще раз ощутить ее вкус, что ничего не могу с собой поделать. Когда она издает вздох, клянусь, я чувствую, как этот звук отдается в моем члене. Эта потребность в ней сводит меня с ума настолько, что я, кажется, не могу этого избежать.
Я отстраняюсь, и взгляд скользит по всему ее телу, задерживаясь на шелковой блузке, прикрывающей грудь, и розовой юбке на талии. Она всегда носит такие элегантные наряды, и если раньше я находил его нелепым, то теперь не могу перестать фантазировать о ней в этой одежде. Руки опускаются на ее бедра, и я удерживаю ее на месте, просовывая ногу между ее бедер и притягивая ее к себе.
– Ты можешь либо отдаться мне, либо я сам тебя возьму, выбор за тобой.
Мэдди фыркает, будто ей противно, но все равно раздвигает для меня ноги, прижимаясь к моему бедру, пока не начинает задыхаться.
– Ты хочешь трахнуть меня только потому, что ненавидишь моего брата, а мой отец – мэр.
Она не добавляет «из-за того, что он сделал с твоей мамой», но я все равно это слышу.
Я почти смеюсь над ее видением нашей ситуации. Она ни хрена не понимает.
– Ты думаешь, мне есть дело до твоего папаши, когда я знаю, на что похоже ощущение внутри твоей сладкой киски? – спрашиваю я, прижимаясь бедром к ее сладкому местечку и двигая ее бедрами до тех пор, пока она не начинает тереться об меня. С ее губ срывается незапланированный тихий стон, и я ухмыляюсь, поднимая руку и проводя по ним большим пальцем. – Когда я знаю, как звучит мое имя, когда его произносят эти губы. Когда я знаю, каково чувствовать мой член в этой прелестной маленькой глотке.
Я опускаю руку и обхватываю ее за шею, слегка сжимая, пока она продолжает отчаянно тереться об меня. Мэдди снова стонет, ее руки сжимают мою футболку.
– Ты отвратителен, – выдыхает она, и ее глаза темнеют от похоти.
На этот раз я действительно смеюсь.
– Так вот почему ты вся течешь, принцесса? Потому что я такой отвратительный? – другой рукой я провожу по краю ее юбки, прежде чем задрать ее вверх по бедру и найти подтверждение своим словам. Я издаю стон удовольствия, прижимаясь лбом к ее лбу, когда мои пальцы скользят по ткани ее нижнего белья. – Как же тут влажно, Мэделин.
Ее имя звучит как мольба, а не как проклятие, которым оно когда-то было, и когда она прижимается бедрами к моей руке, безмол