Ничего из этого больше не имеет значения. Я хочу ее.
Когда я отправляю это сообщение, у меня словно камень с души сваливается от признания не только Угрюмке, но и самому себе. Я хочу ее. Я хочу Мэделин Питерс, и хочу с ней не только секса. Я имею в виду, не поймите меня неправильно, секс с ней просто охренительный, но и она тоже. Умная, дерзкая, чертовски сексуальная, и за словом в карман не полезет. Она просто идеальна.
Я не отрываю взгляда от телефона, ожидая ответа Угрюмки, но точки ввода больше не появляются. Я жду пять минут, затем десять, и когда понимаю, что она не вернется, отправляю последнее сообщение.
Нова
Я буду скучать по тебе, Угрюмка.
Глава 29Мэдди
Нова Даркмор – мой Очаровашка. Это единственная мысль, что крутилась у меня в голове последние два дня. Капитан хоккейной команды, той самой, за которую играет мой брат; человек, который когда-то был моим заклятым врагом… Он был тем самым парнем, что слал мне все эти сообщения. И что я сделала, когда узнала об этом? Сбежала.
Он не незнакомец, не преследователь, не серийный убийца и не просто какой-то парень, которого я не знаю. Это он. Тот, от чьих прикосновений я воспламеняюсь, тот, чьи руки заставляют меня сходить с ума. По нему. Только по нему. Он знает, какова я на вкус, и, что еще хуже, знает мои секреты. Это он, Нова, с той самой первой ночи, это всегда был он.
Я прочитала его признание, которое было практически любовным письмом для такого, как он, а потом проигнорировала его. Но какой у меня был выбор? Я уже знала, что слишком сильно привязалась к своему телефонному спасителю, который заставлял меня улыбаться каждый день, и все стало только хуже, когда рядом со мной появился самоуверенный хоккеист. Тот факт, что это один и тот же человек – катастрофа гигантских масштабов.
Конечно, кажется совершенно прекрасным, что милый, обаятельный и забавный парень, с которым я переписывалась, оказался сексуальным, знойным, доминирующим хоккеистом, но на деле это не так. Не потому, что я нахожу его менее очаровательным или сексуальным, нет. Просто он идеален, он два парня в одном. Эта история годится для того, чтобы потом рассказывать ее внукам на крыльце нашего красивого дома. Однако она невозможна, ведь до моей помолвки с другим мужчиной остались считаные недели.
Прошло всего два дня с момента его откровения, но я ощущаю его отсутствие сильнее, чем мне хотелось бы признать. Хэлли была занята написанием реферата, Джош готовился к завтрашней игре, и без сообщений от моего главного преследователя жизнь кажется довольно спокойной. В основном я просто хожу на занятия, занимаюсь в библиотеке, прихожу домой и ложусь спать. Даже Гарольд заброшен в верхний ящик, и выглядит уже не таким привлекательным, как раньше.
А теперь, как соль на рану, я еще вынуждена терпеть очередной ужин со своим отцом и будущим мужем. При одной мысли об этом меня начинает тошнить. Или вызывает желание вонзить вилку, которой я ковыряю свой скучный салат, себе в шею, и молиться, чтобы они позволили мне истечь кровью прямо на стол. Это был бы лучший вариант, нежели слушать, как унылый Брэд целует моего отца в задницу и говорит обо мне так, словно я кусок мяса, который ему не терпится съесть.
– Отец разрешает мне заняться сделкой с Лэндоном в новом году, – продолжает болтать Брэд, как делал это в течение последнего часа. – Он хочет, чтобы я принимал больше активности в жизни компании, думает, что я готов. А красавица под рукой не повредит, раз уж мы имеем дело с этими Лэндоновскими ублюдками.
Он подмигивает моему отцу, и, несмотря на то, что папа понимающе кивает, я все равно замечаю легкую гримасу в уголках его рта. Конечно, Брэд этого не понимает. Здравый смысл может ударить его прямо в лицо, а он все равно ничего не заметит.
– Вы знаете, как это бывает, мистер Питерс. Ваша жена все еще красотка для своего возраста. Держу пари, это играет вам на руку. И, конечно, я не забыл о ваших «внеклассных занятиях».
И снова подмигивание, как будто они обмениваются какой-то совершенно бестактной шуткой. Однако на этот раз отец, похоже, готов высказаться.
К счастью, Брэд встает, толкает меня в плечо и заставляет податься вперед, когда он, извиняясь, выходит из-за стола. Мы с отцом молча наблюдаем, как он уходит, прежде чем я поворачиваюсь к папе и приподнимаю бровь.
– Ну разве мой будущий муж не очарователен? – растягиваю я слова, стараясь вложить в них всю возможную долю сарказма. Каким-то образом тот факт, что мой Очаровашка – это Нова, делает мою реальность еще более невыносимой.
Отец не может искренне считать, что мы подходим друг другу. У нас с Брэдом нет ничего общего, и я не знаю, как вообще переживу брак с ним. Из этой ситуации должен быть какой-то выход. И не только потому, что мне хочется получить шанс с неким хоккеистом под номером девятнадцать.
– Не начинай, Мэделин, – почти умоляет отец, как будто он так же, как и я, устал от этой уловки, и я использую эту возможность, чтобы в последний раз изложить свою точку зрения.
– Должен же быть кто-то еще, пап, – говорю я, понижая голос, чтобы нас не услышали окружающие. – Я имею в виду, в буквальном смысле, кто угодно. Я знаю, у тебя на меня виды, есть обязательства, которые ты ожидаешь чтобы я выполнила, и я их выполню, но должен же быть кто-то другой.
Я умоляю, но на деле мне все равно. Брэдли Торн не может быть тем будущим, которое мне уготовано. Не то чтобы я когда-либо думала, что моим будущим станет Нова Даркмор, и я в курсе – этому не бывать, но отец запросто смог бы найти мне лучшую партию или, по крайней мере, более добрую.
Между нами повисает тишина. Его взгляд чуть-чуть смягчается, и на этот раз я думаю, что наконец-то до него дошло, что он смотрит на меня и слышит, но затем его маска мэра возвращается на место.
– Мэделин, – прочищает он горло, расправляя плечи. – Сделка уже заключена, так что тебе просто нужно извлечь из нее максимум пользы.
Слезы застилают мне глаза, но после долгих лет практики улыбка растягивается на лице сама по себе, и я сглатываю комок, образовавшийся в горле.
– Завтра я собираюсь на игру Джоша в Кристал-Вэлли, – начинаю я, полностью меняя тему разговора на более безопасную и нейтральную для нас обоих. – Мы с Хэлли едем посмотреть, как он сыграет.
Я уже вижу, как в горле отца клокочет отказ, как ему хочется сказать мне «нет», удержать меня на коротком поводке, который ощущается еще крепче, когда рядом Брэд, и я спешу добавить:
– Что-то вроде последней маленькой поездки перед помолвкой.
Последняя фраза заставляет его задуматься, и я продолжаю улыбаться, пока он внимательно изучает меня, выискивая признаки обмана. Он ничего не найдет, поскольку знает меня недостаточно хорошо, а я играю в его игры гораздо дольше, чем он думает. В конце концов, я его дочь. В итоге отец улыбается той улыбкой, которую я так любила, когда была маленькой девочкой, той, что теперь ничего не значит для меня, ведь я знаю, насколько она фальшива.
– Ладно, поезжай, – наконец сдается он, как раз когда Брэд возвращается к столу.
– Улыбнись, дорогая, – мурлычет он, кладя руку мне на плечо и усаживаясь рядом.
Мне приходится подавить дрожь.
– Там люди смотрят, – добавляет он хриплым шепотом, совсем не похожим на тот, который я в последнее время привыкла слышать, и я стискиваю зубы в ответ. Однако улыбка не сходит с лица.
Больше всего на свете мне хотелось бы оторвать ему руку, которой он прикасается ко мне, содрать с него кожу и забить его ею до смерти, но, обводя взглядом ресторан, я понимаю, что он прав. За нами наблюдает множество людей. Конечно, они притворяются, будто это не так, но, как и каждый раз, когда я встречаюсь с отцом, они пялятся. Меня это не беспокоит, на самом деле я к этому привыкла, но когда я замечаю, что один человек сидит в одиночестве у задней стены и смотрит на меня более пристально, чем на что-либо другое, меня охватывает тошнотворное чувство. Репортер.
– Здесь пресса, – бормочу я себе под нос, но достаточно громко, чтобы мой отец и фальшивый парень-засранец услышали, и когда никто из них не реагирует, я притворно кашляю. Они не реагируют, поскольку уже знают. Они, наверное, это и спланировали, и теперь этот обязательный ужин приобретает гораздо больше смысла, особенно когда Брэд кладет руку мне на спину.
Все это было подстроено. Конечно же. Я такая тупая. Речь не о том, чтобы провести время с отцом или узнать получше Брэда. Нет, это сделано исключительно для того, чтобы нас увидели вместе, чтобы, когда придет время объявить о помолвке, были фотографические свидетельства его ухаживаний. Я должна была догадаться, ведь мой отец – настоящий стратег, и, конечно, он хочет быть уверен, что его инвестиции в нас того стоят. Это было бы почти смешно, если бы не было так чертовски архаично и нелепо. Хотя озвучивать эти слова – полная тупость, пустая трата времени, ведь им плевать.
Вместо этого я позволяю Брэду трогать меня. Его прикосновения тяжелые и отвратительные, но, если это отныне будет моей жизнью, мне пора привыкать к роли. И пока я сижу с ними, пытаясь не думать о том, как сильно хотела бы, чтобы на его месте был кто-то другой, не могу отделаться от мысли, что петля на моей шее затягивается туже, чем когда-либо.
Остальная часть ужина проходит в основном безболезненно, если не считать чрезмерно нежных прикосновений Брэда, граничащих с неприличием, и одобрительного взгляда отца, будто все это – правда, а не паршивое шоу. Будто я только что не умоляла, чтобы он выбрал мне кого-то другого. К моменту конца ужина и оплаты чека, я снова чувствую приближение свободы и отчаянно нуждаюсь в передышке.
Мы вместе идем к выходу, и я многозначительно улыбаюсь репортеру, который по-прежнему сидит за столиком, демонстрируя предельную стойкость, чтобы не послать его. Отец прощается со мной вскользь, извиняется, мол, ему нужно обратно в офис. Уже почти девять часов, и я сомневаюсь, что у него осталась какая-то работа. А, учитывая, чем он любит заниматься в свободное время, я морщусь, глядя ему вслед. Брэд медлит, и я слегка паникую при мысли о том, что этот вечер может затянуться, но, к счастью, он задерживается лишь для того, чтобы попросить меня еще раз продемонстрировать свои великолепные формы на следующем ужине.