Мне плевать на ее отца или ее предполагаемого гребаного жениха. Нет, единственное, что имеет значение, – это то, что она моя, и никто больше не заберет ее у меня.
Глава 41Мэдди
Он крепко сжимает мои пальцы, словно боится, что если отпустит, я могу исчезнуть. Но он не знает, чего боюсь я. Мне страшно, что все это нереально, боюсь, что он передумает, боюсь, что мой отец этого не допустит, но больше всего я боюсь того, как сильно я влюбилась в Нову Даркмора. Я до сих пор не уверена, как мы пришли к этому моменту. Как дерзкие реплики и грубые колкости превратились в такую сильную потребность, такую, что мое сердце замирает каждый раз, когда он смотрит на меня. И это происходит постоянно. Его глаза находят меня каждые несколько секунд, будто он тоже проверяет, реально ли то, что происходит между нами.
После того, как он признался мне в любви, мы подождали, пока Арчер вернется с кофе, затем парень попрощался со мной с понимающей улыбкой на лице, и Нова отвел меня в палату его мамы, где мы с тех пор и сидим. Он даже представил меня своему отцу, который ждал у постели Дианы с серьезным выражением лица. Наверное, ему тяжело находиться здесь. Быть рядом с ней, со своим сыном. Я знаю, у них были свои проблемы, но иногда трагедия может сблизить людей. Надеюсь, что в конце концов преодолев это, они смогут найти свой путь.
Уже поздно, солнце почти полностью скрылось за горизонтом, но моя рука все еще крепко лежит в его руке. Его взгляд так притягателен, что я чувствую, будто могу рухнуть под ним. Отец Новы недавно ушел, но мы по-прежнему сидим в тишине, поэтому, как только Диана начинает просыпаться, Нова через несколько секунд вскакивает на ноги и снова оказывается рядом с ней.
– Мам? – в панике спрашивает он, беря ее за руку и прижимая к себе. – Мама, все в порядке, все хорошо, ты в больнице.
Глаза Дианы широко раскрыты, она осматривает комнату, оценивая обстановку, пока взгляд не останавливается на мне. Сначала она слегка хмурится, и я в панике думаю, остаться мне или уйти. Это очень личный момент, и да, мы знакомы, но я сомневаюсь, что она хочет, чтобы я была здесь в такой момент. Я встаю и прохожу мимо ее кровати, чтобы направиться к двери, но, прежде чем успеваю пройти, ее голос останавливает меня.
– Мэдди, дорогая, – шепчет она, и, не зная, что сказать или сделать, мы с Новой переглядываемся друг с другом, пока на ее лице не появляется мягкая улыбка. Она поворачивается к сыну с понимающим видом и говорит чуть громче. – Я знала, что девушка все же есть.
Нова с облегчением издает смешок, поднимая глаза к потолку, чтобы попытаться обуздать свои эмоции, а затем опускается на стул рядом с ее кроватью и улыбается ей.
– Она не просто девушка, мама, она та самая девушка.
Мои щеки быстро заливает румянец, когда Нова жестом приглашает меня присоединиться к нему, и когда я подхожу, он свободной рукой обхватывает меня за спину и прижимает к себе.
Его мама выглядит так, словно в этот момент просто не может быть счастливее, и на секунду мое сердце готово разорваться в груди. Вот каково это – иметь за спиной доброго и любящего родителя. Должно быть, приятно постоянно чувствовать подобное. Мне трудно это выносить, когда я думаю о собственных родителях, которые, без сомнения, ждут моего возвращения домой для разговора.
Прежде чем кто-либо из нас успевает сказать что-либо еще, в палату заходят врачи и медсестры и создают хаос, проводя анализы и проверяя жизненно важные показатели Дианы. Мы с Новой терпеливо ждем снаружи, и вскоре они сообщают, что на данный момент она вне опасности. Они собираются оставить ее под наблюдением по крайней мере на несколько дней, пока не разработают план лечения, чтобы попытаться помочь ей, но в данный момент ни мы, ни они больше ничего не можем сделать. На этом нам сообщают, что часы посещений закончились и мы можем вернуться завтра.
Нова быстро прощается с мамой, а затем я веду его на стоянку, где оставила свою машину, чтобы подвезти его домой. И вот, мы снова едем к его дому в тишине. Его рука крепко сжимает мою, пока мы не подъезжаем, и я не глушу двигатель. Нова даже не смотрит на меня, просто выскальзывает из машины и обходит ее спереди, подходя к стороне водителя, после открывает дверцу и выжидающе смотрит на меня.
Когда я не двигаюсь, он смотрит на меня, приподнимая бровь.
– Ты же не думаешь, что я сейчас отпущу тебя домой, принцесса, – говорит он, и уголки его губ изгибаются в сексуальной, но невыносимой ухмылке. – Если ты хоть на секунду подумала, будто проведешь ночь не в моей постели, ты глубоко заблуждаешься. А теперь вылезай из машины, или я вытащу тебя отсюда. Выбор за тобой.
Я чуть не смеюсь. Будто у меня есть выбор. Как я ему и сказала, я его не выбирала. Я с головой окунулась в его хаос и ни на секунду не хотела покидать его. Вот почему я не двигаюсь – знаю, что в этом нет необходимости. Он говорил серьезно. Когда он видит, что я даже не шелохнулась, его ухмылка становится еще шире.
– О, так моя девочка хочет поиграть, – бормочет он, проводя языком по нижней губе. – Что ж, принцесса, давай поиграем.
Нова пролазит в машину, сжимает мои бедра руками и тянет на себя, как будто я ничего не вешу, и когда я понимаю, что он вообще не шутит, то начинаю паниковать.
– Нова, – выдыхаю я. – Я сама, все в порядке, я просто пошутила.
Он не может нести меня на руках, тем более до своей комнаты, это же просто смешно. Но, по-видимому, смехотворность – это его второе имя, потому что, когда он вытаскивает меня из машины и захлопывает за мной дверцу, он перекидывает мое тело через плечо, словно я пушинка.
– Нова, я слишком тяжелая! – вскрикиваю я, натыкаясь на его огромное мускулистое тело, когда мы начинаем двигаться вперед.
Он сильно шлепает меня по заднице, которая находится прямо перед его лицом, и смеется:
– Ой, да брось, принцесса Питерс, я каждый день поднимаю в два раза больше веса твоего тела.
И, словно в доказательство своих слов, он, не задумываясь, тащит меня к себе в комнату, но на этом не останавливается. Заносит меня в свою ванную, и только потом опускает на пол, позволяя моему телу медленно скользить вдоль каждого изгиба его тела.
Когда я, наконец, снова встаю на ноги, он возвышается надо мной, наблюдает, ждет, просто наслаждается каждым мгновением между нами, как будто не верит, что они настоящие.
– Нова, – вздыхаю я. Мне самой нужно убедиться, что это реально. – Поцелуй меня, пожалуйста.
Он наклоняется, почти инстинктивно, пока его взгляд не опускается на мою одежду, а затем его губы обходят мой рот и направляются прямо к уху.
– Сними футболку другого мужчины, и я подумаю об этом.
Я мгновенно улыбаюсь, и по коже пробегают мурашки от одного только ощущения его дыхания на моей шее. Его не волнует, что футболка принадлежит моему брату, она не его, и это все, что имеет значение. Я медленно запускаю руку под джерси и сначала стаскиваю леггинсы и нижнее белье, а затем, когда нижняя часть тела обнажается, я хватаюсь за край футболки кончиками пальцев. Играясь, приподнимаю подол всего на дюйм в надежде свести его с ума. Но Нова не торопит меня, он просто наблюдает за мной, и я чувствую, что сердце вот-вот остановится от силы его взгляда. Его зрачки темнеют от предвкушения, пока он наблюдает, как я раздеваюсь.
– Ты дразнишь меня, принцесса? – спрашивает он, и на его губах появляется озорная улыбка. Его пальцы соединяются с моими на подоле моей джерси.
– Зависит от обстоятельств, – выдыхаю я, вздрагивая от самых легких его прикосновений, когда подушечки его пальцев касаются моей кожи. – Это работает?
Он вздыхает, прижимаясь своим лбом к моему.
– О, детка, это сработало с той секунды, как ты постучала в мою дверь и умоляла отсосать мне.
– Я не умоляла, – усмехаюсь я.
Еще как умоляла. Я грязная маленькая лгунья, и если бы он прямо сейчас сунул руку мне между ног, то понял бы, насколько я близка к тому, чтобы умолять его снова.
– Неужели? – спрашивает он, сжимая джерси в руках и стаскивая ее через мою голову, останавливаясь так, чтобы мои руки оказались крепко связаны. – Видишь ли, я определенно помню, как кто-то умолял. Что-то насчет того, что никаких правил нет, и что мне стоит тебя наказать.
Он толкает меня до тех пор, пока моя спина не упирается в дверь, а затем прижимает к ней, покрывая поцелуями шею, пока не достигает выемки у горла, нежно посасывая и покусывая ее, оставляя на мне засос.
– Нет, – выдыхаю я, выгибая шею, чтобы дать ему лучший доступ. – Не помню такого.
Это ложь, грязная, непристойная ложь. Я знаю это, и он знает, но мы играем в игру, нашу любимую.
Нова грубо целует меня, роняя футболку на пол.
– Что ж, тогда придется напомнить тебе. Сегодня. Завтра. И каждый последующий день.
На этот раз, когда он собирается отстраниться, я не позволяю ему. Прижимаюсь губами к его губам, запускаю руки в его волосы и крепко притягиваю к себе. Он стонет мне в рот, и я приоткрываю губы, чтобы переплести наши языки. Мы целуемся, пока у нас не перехватывает дыхание, пока мои бедра не становятся влажными от возбуждения, но мы все равно продолжаем целоваться. Когда Нова отстраняется, его взгляд становится таким пристальным, что я почти падаю на колени.
– Я люблю тебя, ты же знаешь, да? – спрашивает он, стаскивая футболку через голову, а затем тянется к джинсам. Загипнотизированная его видом, тем, как он раздевается, смотрит на меня так, словно я – весь его мир, и тем, как небрежно он признается в своих чувствах ко мне, все, что я могу сделать, это кивнуть. – Хорошо. Потому что я собираюсь трахнуть тебя так, как будто ненавижу.
Он отрывает меня от земли прежде, чем я успеваю ответить, и у меня нет другого выбора, кроме как обхватить его ногами. Его руки находят мои бедра, а член прижимается к теплому влажному местечку между моих бедер. Когда мы встаем под струи душа, он притягивает мой рот к своему и остервенело целует меня, впиваясь кончиками пальцев в кожу на талии так сильно, что я задыхаюсь. Его язык снова проскальзывает в мой рот.