Она очнулась от воспоминаний при словах Идена:
— Слушай, Дру. Если ты собираешься к Джилли, поедем с нами на катере. А твой шофер потом приведет машину на Фламинго. Сможешь поговорить с бабушкой о деле. Пора завершать эту сделку.
Стрэттон согласился с предложением и пошел переодеваться. Иден вопросительно взглянул на Викторию:
— Как ты провела время с отвратительным Дру? Извини, что пришлось тебя оставить, но тебе было бы совсем неинтересно наблюдать за выбраковкой коров и телят. Я надеялся, что до драки не дойдет. Ты не против, если он с нами поедет? Я хочу, чтобы он переговорил с бабушкой.
— Конечно, нет. Я не настолько полна предрассудков, чтобы возражать против совместной поездки на катере. Все равно вы будете обсуждать надои и не заметите, там я или нет.
Иден рассмеялся и заставил ее встать:
— Мы надоели тебе? Прости, любимая. Обещаю больше не говорить о делах в твоем присутствии!
Что-то в Виктории всколыхнулось при слове «любимая», ведь оно так много значило раньше, но сейчас прозвучало как-то легко и бессмысленно. Она освободила руку, которую он держал в своей, и сказала:
— Если я хочу приносить пользу тете Эм, то мне полезно послушать про удои и урожай. Поэтому не позволяй мне менять тему деловых разговоров. Как ты думаешь, полиция уже уехала?
— Если нет, боюсь, останемся без обеда, — засмеялся Иден. — Слуги в таких случаях позволяют себе вольности. Не могу даже пересчитать все случаи, когда приходилось довольствоваться хлебом и сыром, потому что парни Грега во время чрезвычайки задавали вопросы и повар слишком нервничал, чтобы сконцентрироваться на таких прозаических вещах, как приготовление обеда или ужина. А вот и Дру. Если все готовы, можем ехать.
ГЛАВА IX
День нехотя уходил из долины. Из садов Фламинго раздавались птичьи трели, птицы готовились ко сну. Дом был молчалив, очевидно, полицейские уехали. Беседа во время обратного путешествия носила отрывочный характер, а сейчас и вовсе прекратилась. Виктория обернулась и посмотрела на Идена, услыхав, что его шаги замедлились. Выражение его лица напугало ее. Он с ненавистью смотрел на дом, будто боялся его, и невольно замедлял шаги, желая оттянуть неизбежное возвращение.
Неожиданный холод пробежал по спине Виктории, она содрогнулась. Дру, шедший рядом — руки в карманах, безучастный взгляд, — спросил:
— Вы замерзли? Или кто-то перепрыгнул через вашу могилу?
Виктория вздрогнула и остановилась, как будто шла во сне. Она вдруг разозлилась без особой причины, обороняясь от чувства дискомфорта.
— Обязательно нужно говорить о могилах после всего, что здесь произошло? Мне кажется, мы могли хотя бы… — Она замолчала и прикусила губу.
Брови Дру поползли вверх, его глаза смотрели с неприятной насмешливостью, но голос прозвучал спокойно:
— Я принимаю упрек. Это нетактично с моей стороны. Извини, Иден.
— Что такое? — Иден словно очнулся от забытья, как и Виктория — Жаль, но я не слышал вашего разговора.
— Ничего важного. Кажется, твоей бабушки нет дома. Или она заперла собак.
— Более вероятно, что полиция арестовала всех наших слуг! — с горечью сказал Иден. — Машин не видно, по крайней мере Бил и его парни уехали — и то хорошо!
Поднявшись на веранду, он остановился и прислушался, подняв голову, лицо внимательное и напряженное, но никто не двигался в молчащем доме, обычный шум не доносился из кухни.
Беспокойство передалось и Дру, он спросил с не свойственной ему резкостью:
— Ничего не случилось?
Лицо Идена несколько успокоилось, он неуверенно рассмеялся:
— Нет, конечно. Я просто подумал, куда все подевались. Дом кажется пустым. Пойду найду Захарию и принесу выпить.
Но он не двигался с места, и его рука так крепко держалась за перекладину веранды, что пальцы побелели сквозь загорелую кожу.
Где-то в доме хлопнула дверь, и Виктория подпрыгнула от неожиданности.
— Кто-то есть в доме, — заметил Дру — Если только это не ваш полтергейст.
Рука Идена отпустила перекладину, он повернул испуганное лицо:
Не может быть. Не сейчас. Нет…
Он повернулся и побежал к ближайшей двери, а в дальнем конце веранды появилась Эмили:
Иден! Хорошо, что ты вернулся. Я беспокоилась. — Ее голос зазвенел, когда она заметила выражение его лица. — В чем дело? Ты что-нибудь узнал?
— Нет — Иден истерично засмеялся. — Я не слышал ни звука, и это меня беспокоило. Весь дом молчал, как склеп. Я внезапно испугался, не случилось ли что с тобой. Где все? Только не говори, что Бил Хеннеси всех арестовал, включая скот. Что ты сделала с собаками?
— Я их заперла. — Эмили тяжело опустилась на стул. — Им не понравились полицейские — Кажется, она только сейчас обратила внимание на Дру и Викторию и рассеянно кивнула им: — Добрый вечер, Дру. Ты прибыл с Иденом? Знаешь, я не могу сегодня говорить с тобой о скоте. Придется отложить. Я слишком расстроена. Виктория, ты хорошо покаталась по озеру? Иден, прикажи Захарии принести выпить. Мне необходимо что-нибудь выпить, например бренди.
— Это Бил тебя довел, бабуля? — спросил Иден, — Надо бы мне остаться и поговорить с ним. Ну, расскажи нам самое худшее. Что, половину слуг арестовали? Почему здесь так тихо сегодня?
— Ничего подобного. Просто он задавал массу глупых вопросов, а я ему позволяла. Дело не в полиции. Дело в Камау.
— Что такое? Что с ним? Неужели он на самом деле что-то знает?
— Я не знаю, — устало сказала Эмили. — Иден, позови Захарию! Нам всем полезно выпить.
Иден ушел. Дру спросил:
— Камау? Это не тот, кто скальпировал Бригадира из мау-мау и получил хорошее вознаграждение? Полиция думает, что ему известно об убийстве?
— Нет. То есть да, он убил Гитахй. Лайза думала, что он что-то знает… — Эмили повторила Дру события предыдущего дня и вечера. — А сегодня утром я послала за ним… Захария, ставь бокалы сюда. Нет, Бваны сами будут угощаться. — Она отпустила старика. Иден стал разливать напитки.
— И что? Ты послала за ним утром… — напомнил Дру. Эмили взяла из рук внука бокал с виски и содовой и выпила половину.
— Говорили, что он пошел на люцерну. А теперь оказалось — нет.
— Убежал, наверное, — проронил Иден.
Эмили поставила бокал и строго посмотрела на внука.
— Почему ты так думаешь?
— Это же очевидно. А что же еще могло произойти?
— Так думает и полиция. Они говорят, что он мог убить Элис, а после слов Вамбуи струсил и убежал.
— Но ты не веришь в это? — медленно спросил Дру.
— Нет.
Иден так стукнул бокалом по столу, что задрожали бутылки.
— А почему же нет? По той же старой причине: мои кикую преданны. Господи! Эти слова надо золотом написать по всей долине. Знаменитые последние слова! Кто-то убил, и это связано с другими происшествиями в доме: этот полтергейст, отравление Симбы. Тот, кто в этом повинен, должен здесь работать или иметь соучастника из домашних. Если Камау чист, почему он убежал? Ну-ка, скажи!
— Он мог подумать, что он свидетель убийства, и поэтому испугался.
— Чего испугался?
— Он боится за свою жизнь, естественно. Иден, ты сегодня очень "глуп. А если Камау стоял в кустах и все видел оттуда? Может, он даже узнал убийцу.
— В сумерках? С такого расстояния? Ты сама в это не веришь, бабуля. С того места, где стоял Камау, до места убийства Элис расстояние ярдов пятьдесят. Уже темнело. А может, он находился в тех кустах еще днем. Или те следы оставлены соучастником. Если Камау знает что-то об убийстве, значит, он либо сам убил, либо непосредственно замешан в убийстве.
— А я не верю, — упрямо возразила Эмили. — К таким поспешным выводам обычно приходит полиция, Джилли или Гектор с Мабел. Потому что это самый легкий вывод. Я уверена, что Камау знает что-то. Увиденное напугало его, и он решил держать язык за зубами, но не смог сдержать искушения и намекнул своей девушке. Но я не думаю, что он убежал и что полиция придет к такому же выводу, как и ты.
Она отпила виски и с негодованием уставилась на внука через стекло бокала.
— Ох уж эти мужчины! — недовольно пробурчала Эм и взглянула на Викторию, ища у той поддержки. Но внимание девушки было обращено на поведение Стрэттона.
Дру сидел на перекладине веранды рядом с Викторией, прислонившись к колонне. Он выглядел спокойным, даже ленивым, казалось, его не интересовала беседа, а слушает он из вежливости, пока что-то в последней фразе Эм не насторожило его. Виктория не знала, почему была так уверена в этом, ведь он не сделал никакого заметного движения. Тем не менее она почувствовала, что больше он не расслабляется, он замер и напрягся.
Искоса она взглянула на Дру и увидела, как его глаза округлились от удивления, словно его поразила какая-то неожиданная мысль. Его вид встревожил Викторию, и она обернулась к тете, желая понять, что же все-таки в ее словах могло так обеспокоить Дру. Но лицо Эм выражало недовольство, как лицо старой гончей, в нем ничего нельзя было прочитать, кроме отрешенности и презрительной нетерпимости ко всем, у кого не хватало ума думать так же, как она.
Иден сказал:
— Хорошо, бабуля. Давай не будем спорить. Что касается этого дела, мы всегда будем по разные стороны. Ты готова верить, что все кикую, кроме твоих, не заслуживают доверия. Гектор и Мабел такие же, но они верят в своих слуг. Помнишь, как Гектор вел себя в 1954 году, когда нашли нож?
Эм резко возразила:
— Иден, я не позволю тебе рассказывать такие скандальные вещи. Ты ведь прекрасно знаешь, это произошло случайно. Гектор и Мабел мои старые друзья…
— И, как и Камау, не могут совершить ничего предосудительного! — закончил за нее Иден. — Я знаю, дорогая, извини меня. Хочешь еще выпить? У тебя в бокале пусто. А ты, Дру, почему не пьешь?
— Спасибо… Эм, скажи, а Гектор с Мабел приезжали к тебе сегодня?
— Да, — ответила Эм, протягивая бокал, чтобы заново его наполнить. — Мабел принесла мне приправу чатни — жест мира с ее стороны. Милая Мабел! Она такая добрая и разумная, только если дело не касается Кена. Кстати, Иден: Кен был здесь как раз после вашего отъезда. Он хотел узнать, будешь ли ты продавать «люгер».