ла и плясала под его гармошку, что вызвало неудовольствие свекрови. Отношения в семье с каждым годом все больше обострялись. Ссоры нередко происходили в присутствии малолетнего сына Татьяны — Сергея, что не могло не сказаться на психике ребенка.
Семь лет Татьяна металась между долгом, соблюдением семейных устоев и зовом молодости. В 23 года поняла, что молодость уходит, а семейного счастья нет, и она потребовала развода. Но муж посчитал это позором для него и согласия не дал. Свекровь и невестка, обе гордые и своенравные, не найдя общего языка, не смогли ужиться под одной крышей.
Непокорный дух невестки не выдержал подчиненного положения в семье. В 1898 году 23-летняя Татьяна с трехлетним сыном Сергеем и только что родившейся дочерью Ольгой (1898–1901) ушла жить к своим родителям, которые жили в другом конце села, носившем название «Матово». Ни законы религии, ни осуждение людей не стали препятствием для ее отчаянного поступка.
В семье деда
Вскоре после ухода из дома свекрови к своим родителям Татьяна Федоровна, оставив детей на их попечение, уехала на заработки в город.
Жила в Рязани в прислугах, затем перебралась в Москву, где устроилась разнорабочей на кондитерской фабрике. Родителям высылала по три рубля в месяц на содержание детей. Разлука с матерью для трехлетнего малыша стала новой душевной травмой. «Отсюда берет начало драма ребенка, ставшего сиротой при живых родителях», — писали в одной из своих книг исследователи творчества Есенина Куняевы[27].
Тоскующий взгляд ребенка искал материнские черты в каждой женщине. Но судьба послала ему в утешение доброе и любвеобильное сердце его бабушки по матери Титовой Натальи Евтихиевны (1847–1911). Она заменила ему мать и взяла на себя заботу о его воспитании. Позже в своей автобиографии Есенин писал: «Бабушка любила меня изо всей мочи, и нежности ее не было границ». Это спасло ребенка от более глубокого нарушения его психики.
Дом деда Титова Федора Андреевича (1846–1927) был большой, просторный, со множеством окон, три из которых выходили на дорогу, ведущую к Оке. Бабка Наталья Евтихиевна была религиозной. В доме в каждой комнате было по нескольку икон, перед которыми горели лампады. Много икон было и в часовне. Она находилась рядом с домом. Построенная дедом из красного кирпича, с крестом на крыше и с оградкой вокруг нее, она привлекала внимание прохожих и странников, которых Наталья Евтихиевна кормила, одаривала иконками, одеждой, предоставляла ночлег. Своего маленького внука Сергея она научила читать «Отче наш», «Живый в помощи вышнего» и другие молитвы.
Кроме дочери Татьяны (мать Есенина), у Титовых было три сына. Старший — Иван, рябоватый после перенесенной в детстве оспы, был серьезным, неулыбчивым. Жил в доме отца с женой. Часто отлучался из дома на охоту или на рыбалку. Вместе с отцом занимался домашним хозяйством. Средний сын Петр женат не был. Страдал судорожными припадками, которые появились после травмы. В детстве его хотели наказать за какую-то шалость. Он спрятался на чердаке, откуда отец будто бы сбросил его на землю (по другой версии — упал сам). Младший сын Федор был живого темперамента, веселый и общительный. Любил Сергея, затевал с ним детские игры. Женился на односельчанке, когда Сергею было 5 лет. В 1902 году у него родилась дочь — двоюродная сестра Сергея.
Дед Сергея — Федор Андреевич, по воспоминаниям родных и знакомых, был твердым, принципиальным. Умел трудиться. Его считали «зажиточным», так как имел немалое, по прежним крестьянским понятиям, хозяйство: две лошади, три коровы и десять овец (воспоминания А. Есениной). Летом уезжал с братьями Матвеем и Акимом в Петербург на заработки — возил на хозяйских баржах лес и дрова, а через несколько лет приобрел свои баржи. Но в 1898 году случилось несчастье — две баржи сгорели, а одна затонула. Он вернулся домой и занялся домашним хозяйством.
Дед был грамотным, выписывал журнал «Ниву», который читал по вечерам вслух семье. Был педантичен. Дома завел строгий распорядок. Требовал, чтобы за стол садились сразу всей семьей одновременно и в определенные часы. На стол ставили большую кастрюлю с супом, который разливали по деревянным мискам. Первым начинал еду дед, а за ним все остальные[28]. Такую же чрезмерную пунктуальность в характере имел и Сергей, унаследовав ее от деда. Он был мал ростом, тщедушный, озорной и непоседливый. Бабушка Наталья Евтихиевна, как умела, оберегала его от ушибов и других травм. В детстве он переболел многими детскими инфекционными болезнями: корью в возрасте трех лет (1898 год), дифтерией в пятилетнем возрасте (в 1900 году), скарлатиной в девять лет (1904 год), периодически простудными заболеваниями и гриппом. Во время его болезни бабушка Наталья Евтихиевна почти не отходила от его постели. Давала лекарства из ложечки, поила теплым чаем или молоком. Когда он оправился от болезней и подрос, она стала водить его в храмы и монастыри за 40 верст от дома. «Я ухвачусь за ее палку и еле волочусь от усталости, — вспоминал Сергей. — А бабка подбадривала: "Иди, иди, ягодка, Бог счастья даст". По субботам его мыли в корыте, стригли ногти. «Я орал благим матом, когда расчесывали мои кудрявые волосы, их ни один гребень не брал», — писал позже Сергей в своей автобиографии.
Ни отец — Александр Никитич, ни бабка по отцу Аграфена Панкратьевна — Сергея у Титовых не навещали и его воспитанием не интересовались. Братья матери Иван и Федор воспитывали его по-своему: «сажали в лодку, отъезжали от берега, снимали белье и, как щенка, бросали в воду, — вспоминал позже Есенин. — Я неумело и испуганно плескал руками и пока не захлебывался, они кричали: "Эх, стерва, ну куда ты годишься"». Но благодаря такому «обучению» он быстро научился плавать и без труда преодолевал всю ширину Оки.
«Плавал по озерам за подстреленными утками, заменяя охотничью собаку», — писал поэт в воспоминаниях.
Чтобы научить племянника верховой езде, его в возрасте 3,5 лет сажали на неоседланную лошадь и пускали ее вскачь, а он, по его выражению, «очумев», судорожно цеплялся за гриву лошади, чтобы не свалиться. Такое своеобразное воспитание имело и положительную сторону — не только закалялось его тело, но и вырабатывались волевые качества, формировался характер упрямый и настойчивый. Уже в дошкольном возрасте он без страха забирался на самые верхушки деревьев, цепляясь, как кошка, за сучки и тонкие ветки. «В этом никто со мной не мог тягаться», — писал он позже. Этим пользовались соседи и просили снимать грачиные гнезда с высоких деревьев, если грачи мешали их отдыху. Но он делал это не бескорыстно, а за плату: брал по гривеннику за штуку.
По праздникам Сергей посещал с бабушкой Натальей Евтихиевной сельскую церковь. Но длинные проповеди и молитвы слушал без интереса, с трудом выстаивая долгую службу. Жизнь его у деда была вольной, интересной, с детскими играми и забавами. У него появилось много друзей — его сверстников, с которыми любил ходить в ближайший лесок за ягодами и грибами, играть в «лапту», «прятки» и «догонялки». Научился удить рыбу и ловить раков и удивлялся, что при варке раки меняют зеленую окраску и становятся ярко-красными.
В возрасте 5 лет Сергея стали обучать на дому грамоте. Несмотря на неусидчивость, он задолго до поступления в школу изучил азбуку В 1901 году, когда ему было 6 лет, умерла его трехлетняя сестренка Оля, которую он очень любил и, будучи взрослым, нередко вспоминал о ней. Мать его, работая в городе, редко приезжала к родителям. Когда Сергею было 7 лет, она, будучи в городе на заработках, родила 21 октября 1902 года внебрачного сына, которому дали имя Александр, а отчество записали по имени крестившего ребенка священника. В двухлетнем возрасте она отдала его на воспитание в чужую семью. Сергей не признавал его за брата. А когда был уже известным поэтом, не разрешал матери встречаться с ним.
Время жизни у деда Федора Андреевича с 1898 по 1904 год Есенин считал самым счастливым. Маленький, юркий и подвижный, он своим озорством доставлял немало хлопот деду с бабкой. Его любознательность не знала предела. Он хотел знать повадки всех домашних животных, названия полевых цветов и трав, лесных деревьев. Летом он целыми днями проводил на природе: утром бегал по росистой траве, днем плескался в прохладных водах Оки. В семье деда, рядом с любящими его родными людьми, малыш чувствовал себя уютно и комфортно. Но все приятное и радостное в жизни заканчивается удивительно быстро. В 1904 году закончилось беспечное и беззаботное детство Сергея Есенина, и начались годы учебы.
Школьные годы
В 1904 году 29-летняя мать Сергея Татьяна Федоровна после 6-летнего отсутствия, так и не устроив свою личную жизнь, оставила внебрачного 2-летнего сына Александра в чужой семье, помирилась с мужем и вернулась домой. В том же году 9-летний Сергей перешел от Титовых к Есениным и был определен в первый класс Земского 4-классного училища в Константиново. Властная и строгая бабушка Сергея по отцу, Аграфена Панкратьевна, не могла найти душевный подход к ребенку, и Сергей, отвыкший от матери и от семьи отца, часто уходил к Титовым и подолгу жил у них. Только в 1907 году в возрасте 12 лет окончательно перешел жить к Есениным. Вскоре бабка Аграфена умерла (в 1908 году). К этому времени в семье был уже еще один ребенок — дочь Екатерина, родившаяся в 1905 году.
Здание школы, в которой учился Сергей, было одноэтажное, деревянное. В классах стояли парты без откидных крышек. Было много икон. Урок начинался в 9 часов утра с молитвы, которую произносили хором. Писали на грифельных досках. Их называли «вечными» тетрадями, так как можно было быстро стереть написанный текст и начать новый, а бумажные тетради служили для контрольных работ.
Сведения по русской литературе ученики получали из учебника Тихомирова «Вешние всходы». Кроме литературы, преподавали арифметику, грамматику, географию, закон Божий, чтение, письмо и русскую историю. Старший учитель — Иванов Павел Иванович, высокий, худощавый, по характеру сдержанный, строгий и взыскательный, имел 17-летний стаж работы преподавателя, но в Константиново прибыл с женой только в 1900 году. Имел квартиру при школе, как и другие учителя. Любил дисциплину, за баловство на уроках не жаловал, мог ударить непослушного ученика линейкой. Хорошо играл на скрипке, создал детский хор, в котором участвовал и Сергей. К этому времени он научился играть на балалайке, а позже на гитаре и гармонике.