Восход солнца
Только на следующий день мы с отцом смогли поговорить о том, что меня волновало. Мия с мамой отправились на охоту, а мы с ним сидели на вершине горы и любовались восходом солнца. Отец придавал этому большое значение – он и раньше делал это каждый день, обычно в благоговейном молчании. Хотя, в отличие от матери, он не верил в духов, но солнце и его силу почитал.
Мы вместе наблюдали, как огромный огненный шар поднялся в небо и залил долину светом, потом отец повернулся ко мне:
– Хорошо, что ты чему-то учишься в этой школе, но мне не по душе, что ты живёшь у людей и пытаешься им подражать.
– По-другому не получается, – подавленно ответил я. – Никто не должен догадаться, кто я, иначе я окажусь в опасности… И другие оборотни тоже. Если бы люди знали о нашем существовании, они бы с нами боролись.
Отец прижал уши:
– Да, это и в самом деле было бы опасно: к сожалению, люди коварны и склонны к насилию!
– Большинство – нет, только некоторые, – возразил я. – К тому же многие из них живут в дикой природе и защищают диких животных!
После ухода от родителей я познакомился с разными людьми, и большинство из них были хорошими – начиная с Анны и учителей в моей обычной школе и заканчивая Элеонорой, библиотекарем в Джексоне, которая всегда была рада меня видеть. Дональд тоже был неплохим, хотя его привычка командовать меня раздражала. Ладно, школьная банда Марлона и Кевина не слишком мне нравилась. Но не исключено, что даже у Марлона есть хорошая сторона, которую я ещё не обнаружил, потому что она где-нибудь с изнанки, а я, честно говоря, не горел желанием её видеть.
– Люди – и вдруг хорошие? До сих пор я видал от них лишь дурное! – Отец смотрел на меня, навострив мохнатые уши. Но он хотя бы слушал меня, и за это я его любил.
Я рассказал, как сердечно приняла меня Анна, как восхищалась мною Мелоди (о том, как она вела себя поначалу, я предпочёл умолчать) и как мне помогали совершенно незнакомые люди, когда я попадал в трудное положение, например во время наших учебных экспедиций.
Некоторое время отец размышлял над услышанным.
– У тебя теперь намного больше опыта общения с людьми, чем когда-то было у меня. Но мне всё равно не нравится, что их мир затягивает тебя всё глубже. Пожалуйста, в будущем держись от них подальше.
– Что ты имеешь в виду? – с ужасом спросил я. – Хочешь, чтобы я бросил свою приёмную семью?
– Ты мог бы жить в горах в обличье пумы и, если уж так хочется, время от времени ходить в эту школу «Кристалл», – предложил он.
– Нет! – не раздумывая, воскликнул я. Стоп. Что произошло? Ещё недавно я радовался, что теперь мне не придётся так часто бывать у Рэлстонов. – Я… Мне по-прежнему нравится мир людей, он вовсе не делает меня хуже. В нём много хорошего… и в моей приёмной семье тоже.
Отец, прищурившись, смотрел на меня.
– А ты изменился, – заметил он. – Теперь ты прямо говоришь что думаешь, а не обманываешь меня, чтобы тайно осуществить свои замыслы. Мне это нравится.
Будь я сейчас человеком, я бы точно покраснел. В обличье пумы я лишь смущённо выпустил когти и закопал их в пучки травы у себя под лапами.
– Ой, ты это заметил? – Я почувствовал себя неловко, вспомнив о том, как увильнул тогда от охоты, чтобы понаблюдать за людьми вблизи Старого Служаки. – Ты поэтому бывал иногда таким мрачным?
– Да, – коротко ответил он. – Но я знал, что не смогу тебя удержать. Нимка была права – она всегда говорила: если мы запретим вам выслеживать людей, вы будете делать это тайком. Так и вышло. Противно, что она всегда оказывается права! – В его мыслях промелькнула искорка веселья. Мы заговорщицки переглянулись, но потом его голос в моей голове посерьёзнел: – Так как ты собираешься поступить? Сделаешь как я прошу?
– Дай мне ещё немного времени, – уклончиво ответил я. Отец меня выслушал, но мне не удалось его убедить. У него не было причин изменить своё плохое мнение о людях. С чего вдруг? Я подумал о Джулиане Гудфеллоу и его территории, которую изроют экскаваторы, если ему не удастся её выкупить. И вообще обо всех тех домах, которые строили там, где ещё недавно была природа.
И тем не менее. Тем не менее! Люди делали много хорошего, и я не переставал удивляться чудесам их мира. Как добиться того, чтобы мой отец относился к этому так же? Чтобы он позволил мне жить в обоих обличьях и не препятствовал моим планам?
Эти мысли волновали меня на протяжении всех чудесных выходных, которые в остальном прошли именно так, как я всегда себе представлял. Прощание после этих двух дней далось мне с трудом.
– Приходи ещё, Караг, чтобы нам не пришлось так долго скучать без тебя. – Мы прижались друг к другу все вчетвером, потом отец шершавым языком облизал мне плечо, сестра в шутку набросилась на меня, а мама коснулась своим носом моего:
– Будь осторожен и не позволяй отбирать у себя добычу, хорошо?
– Да пребудет с тобой солнце, куда бы ты ни направился, – сказал отец. Меня тревожило, что его рана никак не начинала заживать. Моё лечение мало что дало.
– Не вешай нос и не давай гадким учителям себя мучить, – посоветовала мне Мия, которой я рассказал об Элвуде и Гудфеллоу. – Ах да, можешь в следующий раз привезти нам ещё таких колбасок?
– Конечно, привезу, – пообещал я, взглянул на них в последний раз и быстро побежал прочь, потому что на меня вдруг нахлынули воспоминания о нашем ужасном прощании в прошлый раз.
В этот раз я уходил не в человеческом обличье, а в обличье пумы… Но моя семья знала, что за ближайшим поворотом я превращусь в человека, чтобы снова жить в том чужом мире, который они с трудом могли себе представить. Когда я оглянулся, отец, мать и Мия уже скрылись в кустах, хотя их родной запах всё ещё витал в воздухе. Я прикрыл глаза и глубоко вдохнул, а потом отправился к месту встречи с Джеймсом Бриджером.
Сев в машину, я всё никак не мог наглядеться на свои человеческие руки и всю дорогу что-то теребил – монету, молнию куртки, забавную пластмассовую фигурку койота, которую Бриджер повесил на зеркало заднего вида. Я вернулся, но чувствовал себя… «неправильно» – неподходящее слово, скорее странно.
Джеймс Бриджер вздохнул, когда я рассказал ему, как отреагировал мой отец.
– Повзрослев, люди практически перестают меняться, и оборотни тоже, – задумчиво изрёк он.
– Значит, вы полагаете, что мой отец так и останется при своём мнении? – подавленно спросил я. Но потом вспомнил, в каком восторге он был от обезболивающего. И тут мне пришла в голову гениальная идея. – Эта рана на его ноге… Наверняка в настоящей больнице её удалось бы вылечить. Если отец превратится в человека и во что-нибудь оденется, я мог бы просто отвезти его в больницу Джексон-Хоул, ведь так? Люди бы его исцелили, помогли ему обрести прежнюю силу – и тогда он наверняка стал бы относиться к ним совсем по-другому!
Мистер Бриджер уставился на меня:
– Э-э-э… боюсь, не всё так просто, Караг. Готов поспорить, что у твоего отца при одной мысли об этом вылезла бы шерсть.
– Ну, с выпадением волос они в клинике тоже справятся! – отмахнулся я, и на душе у меня вдруг полегчало. Наконец-то у меня появился план, который мог сработать.
Когда мы припарковали машину у школы, я был в приподнятом настроении. Но моя радость быстро улетучилась: я сразу заметил, что в школе царит необычное для спокойного воскресного вечера волнение. Мистер Элвуд бегал по коридорам, а откуда-то издалека доносился голос Сары Кэллоуэй, возбуждённо говорящей по телефону. Несколько моих одноклассников и учеников постарше с любопытством толпились вокруг, среди них Джефри со своей стаей – здесь был и Миро – и Фрэнки. Проигнорировав всех присутствующих волков, я обратился к Фрэнки:
– Что случилось?
Он помахал согнутыми руками как крыльями:
– Наш захваченный в плен бывший учитель упорхнул.
– Как?! – ошарашенно воскликнул я.
– Явился курьер, утверждавший, что послан Советом, чтобы забрать Гудфеллоу… Но как выяснилось, это было вовсе не так, а его документы оказались фальшивыми. Едва очутившись на улице, он открыл банку – и поминай как звали!
Мистер Бриджер сжал губы. Я не сомневался, что уж его-то не удалось бы ввести в заблуждение фальшивым паспортом, или что там предъявил этот курьер. Но мистера Бриджера здесь не было, потому что я упросил его свозить меня к родителям! Эта мысль буравила мне нутро, будто я объелся чертополоха.
Но Бриджер, если и подумал о том же, виду не подал.
– Чёрт побери, – только и сказал он. – Гудфеллоу умён, и он ни перед чем не остановится. Если он и вправду станет одним из приспешников Миллинга, нам это не сулит ничего хорошего. Ладно, Караг, до завтра.
– До завтра – и ещё раз спасибо, – без выражения проговорил я. Ну конечно, наверняка это люди Миллинга помогли Гудфеллоу бежать! Но откуда они узнали, что оборотень с тремя обличьями сидит здесь в заключении? Может быть, он оповестил их зовом на расстоянии, как недавно я – своих друзей? Или…
Я перевёл взгляд на Джефри, и его гаденькая ухмылка дала мне ответ. Наверняка это он рассказал Миллингу, кого здесь держат в заточении и где слабые места его охранников!
Я тихо застонал. Теперь я мог наблюдать, как мой враг становится сильнее, приобретая всё больше союзников. Джеймс Бриджер был прав: Гудфеллоу станет ценным помощником моему врагу, если они сойдутся. Оборотни с его способностями были редкостью и обладали куда большими возможностями, чем остальные. Похоже, Миро тоже был недоволен – он тихонько ворчал себе под нос. Ведь это он поймал Гудфеллоу и, конечно, не слишком обрадовался его бегству.
Я не желал об этом думать. Хотел просто радоваться тому, что наконец-то повидался с родителями и что отец вовсе не так враждебно настроен, как пытался убедить меня Эндрю Миллинг.