вожделением разглядываю расписание, но до ближайшего автобуса ещё полтора часа. С не меньшим вожделением бросаю взор вдоль шоссе. Но более пустынных дорог, нежели в Белоруссии, во всей Европе отыскать невозможно. Проезжают по ним либо старенькие грузовики, в которых рядом с водителем обязательно сидит попутчик или сопровождающий, либо новенькие Мерседесы, несущиеся на огромных скоростях.
Вновь тащусь пешком, и дорога, которая на карте выглядела такой недлинной, а теперь кажется просто бесконечной. Усиливается ветер. Солнце постепенно скрывается за мутноватой дымкой и становится чуть легче. Справа засверкала лента Днепра, которого за весь маршрут от Ульянки я не видел ни разу. Смотрелся он крайне привлекательно, и даже захотелось спуститься к воде, чтобы дать отдохнуть своим натруженным ногам. Прикупив на оставшиеся с прошлой поездки деньги пакет молока и булочку, (ну почему они в Беларуси всегда такие чёрствые?) я начал спуск к береговой полосе по протоптанной рыбаками тропинке.
Выбрав для стоянки удобную бухточку, в которой можно было укрыться от пронизывающего ветра, который у воды был бы особенно неприятен, я принялся методично приводить себя в порядок. Спешить и в самом деле, было совершенно некуда. До отхода поезда на Москву было ещё около четырёх часов, а чтобы добраться отсюда до вокзала мне пришлось бы затратить не более часа. Ведь я находился в том самом месте, где в Днепр впадала речка Серебрянка, и откуда, собственно говоря, и начинался сам город Шклов. Можно было перекусить, а заодно и оценить результаты проделанной сегодня работы.
Одолев половину булочки и выпив треть молока, я постепенно пришёл к выводу о том, что в своих действиях я уподобляюсь полковнику Яковлеву. Так же как и он принялся искать такие места возможного захоронения клада, которые хоть чем-нибудь напоминали схему из карты. А «хоть чем-нибудь» для успеха явно не годилось. Настоятельно требовалось отыскать такое место, которое подходило к изображенному гренадером плану в наибольшей, т. е. в 100-процентной степени. Но чтобы проделать такое сравнение, следовало как-то классифицировать хотя бы те три места, где я уже побывал.
Размышлял я на эту тему недолго. Достав блокнот и карандаш, принялся рисовать табличку, в которую постарался пусть и достаточно формально включить все основные приметы обозначенной на французской карте местности. По горизонтали, иначе говоря, по узкой стороне листа расположил названия осмотренных деревень, а по вертикали перечислил 10 узловых объектов, которые присутствовали на карте. Назвал их так: 1. Соответствие странам света. 2. Первый мост. 3. Второй мост. 4. Третий мост. 5. Языкообразый участок суши. 6. Первая мельница – ветряная. 7. Вторая мельница – водяная. 8. Прудик на малой речке, ближе к широкой реке. 9. Церковь вблизи Днепра. 10. Дорога, проходящая параллельно Днепру на расстоянии примерно в 3 км.
И вот что у меня вскоре получилось.
№ 1) Александрия:
1 – Нет, 2 – Да, 3 – ? 4 – Да, 5 – Нет, 6 – ? 7 – Да, 8 – Нет, 9 – Нет, 10 – Да
№ 2) Цуриково:
1 – Да, 2 – ? 3 – Да, 4 – ? 5 – Нет, 6 – ? 7 – Да, 8 – Нет, 9 – Нет, 10 – Нет
№ 3) Литовск:
1 – Нет, 2 – ? 3 – Да, 4 – Да, 5 – Да, 6 – Нет, 7 – ? 8 – Да, 9 – ? 10 – Да
Дальнейший анализ я проводил уже в поезде. Продолжался он не долго, и кроме разочарования не принёс никаких иных эмоций. Только теперь, создав простую для восприятия сравнительную таблицу, я окончательно убедился в том, что ни одно из посещённых мест не совпадало с описанным более чем на 50 процентов. Лучше всего выглядел Литовск, но некоторое сходство в географии совершенно не подтверждалось хоть какими-то историческими событиями такими как, например, вблизи Александрии.
Глава девятая: Новая стратегия
Итак, из-под очень красивого и ухоженного белорусского городка Шклова я вывез только уверенность в том, что мои плохо подготовленные поиски совершенно не профессиональны и находятся только в самом начале непонятно какой длительности дороги. Странно, но этот факт сразу меня успокоил и настроил на философский лад. Не то чтобы я разочаровался в нашей затее, нет. Просто уже набравшись некоего, пусть и минимального опыта, я понял, что наиболее успешно поиски исчезнувших сокровищ ведут лишь герои приключенческих романов. В реальной жизни повторить их рискованные авантюры и умопомрачительные догадки мне видимо, не суждено. И поэтому вторую порцию поисков (в который уже раз) развернул незамедлительно, стараясь основываться на чистой географии. Исходил я из того, что легче будет отыскать историческое событие, прилагаемое к некоей точно соответствующей нашим поискам местности, нежели под события подогнать конкретную местность.
Начал же с того, с чего нужно было бы начинать в первую голову. Расстелил на полу карту европейской части уже покойного СССР, (я уже приобрёл и такую) размером в два квадратных метра и пунктирными, синими метками обозначил на ней путь, по которому отступала основная французская армия, а так же известные мне французские гарнизоны в 1812 году. А затем обвёл чёрными овалами те места, где отступление это проходило по правому берегу Днепра. Всё вроде бы было сделано правильно, в соответствии с легендой. Судя по материалам Дела № 31, золото закопали именно во время отступления французов, и происходило это именно на правом берегу великой реки, а не где-нибудь ещё. Однако данное «Дело» было ещё не всё то дело, которое я задумал. Коричневыми квадратиками я аккуратно вычленил те участки старинных дорог, которые отстояли от днепровских берегов не более чем на три километра. Но и это было ещё не всё. Поскольку захоронение осуществлялось вблизи небольшой речушки, то все таковые были тщательнейше прорисованы жёлтым фломастером. Понятно, что последнюю операцию я только в коричневых квадратиках производил, а не где-либо ещё. И о чудо! Не прошло и часа, как у меня на руках оказалось не более десятка подходящих мест, где в принципе могла произойти та история, которая некогда выросла из провокационного письма графа Палена.
По хорошему мне следовало лично посетить все подозрительные места и выявить среди них то единственное, которое в наибольшей степени соответствовало бы нарисованному гренадером. Но погода совершенно испортилась, и холодные дожди быстро сменились снеговыми зарядами, быстро охладившими мой поисковый пыл. Однако сидеть просто так и ждать «у моря погоды» было не в моём характере. Уж, коль скоро мой вопрос окончательно перешёл в область чистой географии, я вознамерился отыскать такие карты, которые были бы изданы в то время, в какие происходили описываемые события. И, разумеется, на них должны были быть изображены те районы, которые на большой карте были обведены чёрным.
Казавшейся поначалу весьма несложной, сия задачка отняла у меня почти месяц. Дело в том, что мне было желательно отыскать карты максимально крупного масштаба, в то время как государство наше старалось такие карты от частных лиц прятать и всячески затруднять к ним доступ. Уж как я только не выкручивался, как только не изголялся. Напряг всех частных торговцев картами из Измайловского парка. Развесил во всех газетах рекламные объявления о покупке старинных карт. Наконец набрался наглости и втёрся в доверие к главному инженеру той военной типографии с Тульской улицы, атласами которой я столь активно пользовался. И именно он однажды подсказал мне ту мысль, до которой я сам никогда бы не додумался.
Ещё бы ему не оказывать столько любезностей. Ведь я в очередной раз представился известным писателем. И в очередной раз мой финт удался. Вот что значит быть случайным однофамильцем настоящего писателя! Дошёл даже до того, что выступил перед коллективом военной типографии с творческим вечером! Слава Богу, косноязычием я не страдаю, и моё полуторачасовое выступление бесславным конфузом не завершилось.
Так вот о том совете. Он был прост до ужаса, но столь же полезен. Мне было предложено обратиться сразу в Генеральный Штаб Вооружённых сил с невинной просьбой о получении разрешения немного поработать в военном картографическом архиве. Оказалось, что чисто технически отправить такую просьбу было совсем несложно. Следовало лишь знать, кому именно, и на какой адрес её послать. И именно эти сведения в минуту откровенности мой новый знакомый из типографии и сообщил. Разумеется, это была уже наглость высокого полёта, но остановиться на полдороге из-за такой мелочи я уже не мог. На следующий же день настрочил письмо с нижайшей просьбой на имя Начальника Картографического управления и с немалым волнением принялся ждать ответ. По прошествии двух недель я принялся проверять почтовый ящик дважды в день, хотя раньше делал не чаще чем раз в неделю.
Но прежде чем пришёл ответ от военных, на моё имя прибыл конверт совсем с другой стороны. Как-то вечером, с трудом отперев вечно заедающий замок почтовой ячейки, я с удивлением обнаружил там пакет, жирно оклеенный белорусскими марками. Знакомых в Беларуси у меня не было ни одного, а ответы на давным-давно разосланные письма я уже и не ждал. Взглянув на обратный адрес, я прочитал название города – Гомель. Поднявшись к себе, торопливо разделся и, выхватив из подставки кухонный нож, взрезал конверт.
Тот, кто ищет, тот всегда найдёт. Эту немудрёную вроде бы истину я в полной мере постиг только в тот знаменательный момент. Быстро пробежав глазами лист, покрытый не слишком разборчивым почерком, я мигом уяснил, что судьба преподнесла мне небольшой подарок. Оказалось, что один из десятков письменных вопросников, щедро разосланных по окрестностям Шклова, был кем-то переслан в краеведческий музей Гомеля. И там нашлась добрая и отзывчивая душа в образе научного сотрудника музея Константина Гришковича. Проникнувшись заботами совершенно неизвестного ему «писателя», он не пожалел времени чтобы написать мне ответ. Что-то однозначное по существу заданных мной вопросов он ответить, увы, не смог. Впрочем, в этом уже не было нужды. Шклов и Могилёв, как районы возможного местонахождения клада, давно и безвозвратно были мной отринуты. Зато он предложил обращаться прямо к нему, если у меня возникнут ещё какие-либо вопросы по истории Белоруссии.