«Наполеон для удара по Санкт-Петербургу назначил маршалов Удино и Макдональда. Удино с отдельным гренадерским корпусом, носившим название «адского легиона» был отправлен по Псковской дороге, а второй с корпусом прусаков по курляндской. Удино… сказал Императору… «Ваше Величество, мне очень совестно, что я прежде Вас буду в Петербурге, нежели Вы в Москве»…»
«Удино переправился через Двину у Дисны, а Макдональд у Якобштадта. Первый шёл на Себеж, а второй на Люцин… Витгенштейн с 25.000 пошёл к Клястицам, где в 3-х дневной битве 18 (30) – 20 (1 авг.) июля разбил более 45.000 отборных французских войск, остаток которых отступил… Французы потеряли за эти дни 10.000 убитыми и 3.000 пленными. Наши потеряли 1.500 убитых и 2250 были ранены… Гр. Витгенштейн получил… орден Св. Георгия и 12.000 рублей ежегодного пенсиона.»
«…Витгенштейн вновь напал на Удино у местечка Коханово. 30 (11 авг.) июля в 8-й час сражения Удино был отброшен к Полоцку, где французы получили подкрепление из 2-х Баварских дивизий генералов Деруа и Вреде, под командой генерала Гувийона Сен-Сира.»
«5 (17) октября Витгенштейн атаковал вновь. После 14-и часовой битвы французы отошли в город, очистив весь занимаемый ими берег реки Полоты и мызу Спас… 6-го французы контратаковали. Баварцы потеряли более 5.000 человек. Французы более того. Витгенштейн потерял 4.000 человек и отошёл к (селению) Белое, а потом к Сивешинской станции на Дриссе, в 28 верстах от Полоцка. Штаб его был в Соколицах, авангард в Белом…»
Почерпнутые из журнала и неоднократно перечитанные строки в очередной раз укрепили меня в той мысли, что семь искомых бочонков были спрятаны именно в начале или середине октября 1812 года. Причём, скорее всего, закапывали их не кто-либо иной, а именно гренадеры Николя Удино из уже упомянутого выше «адского легиона». К тому же и перечисленные в публикации населённые пункты располагались только на север и северо-запад от Полоцка и, следовательно, отступающие под натиском наших войск французские обозы неизбежно были вынуждены, для ускорения передвижения выбираться не куда попало, а именно на тракт Рига-Полоцк.
Мне теперь представлялось, что историческая обстановка тех дней складывалась следующим образом. В результате решительного наступления наших войск, маршал Удино поспешно отступил за реку Дрисса и сжёг мост у деревни Сивошино. Русские артиллерийские батареи, установленные на берегу реки, заставили отступить французов к деревне Белое, где они остановились на ночлег! Что же произошло потом? А потом части корпуса Удино отступили ещё дальше к деревне Гамзелево, а потом и вовсе к городским фортификационным укреплениям, выстроенным ими вокруг Полоцка. В том сражении, которое растянулось на три дня, суммарные потери только убитыми с обеих сторон достигли более 15.000 человек! По одной этой цифре можно сделать вывод об ожесточённости и кровопролитности боёв, почему-то почти никак не отображённых в общеизвестной военной историографии. Неудивительно, что именно на дороге, ведущей из Белого в Полоцк, и могла быть спешным образом спрятана касса либо одной из дивизий, либо всего французского корпуса. Для этого акта именно во время столь бескомпромиссной битвы и могли сложиться самые подходящие и критические условия, заставившие попавших в окружение французов спешно зарыть транспортируемые ценности, даже не доезжая до города.
После спешного обустройства данного кладового захоронения французские войска (возможно подошедшие к данному месту со стороны селения Белое по дороге «В. D.») отошли к Полоцку (предположительно по дороге «В. С.») на хорошо укреплённые городские рубежи и закрепились на них. Ввиду столь их прочного положения, и несомненной готовности к самому жёсткому отпору, Витгенштейн (объективно имевший значительно более слабую группировку) длительное время не решался бросать свои войска на приступ города. Французам же лезть вперёд тоже не было никакого резона. Они (в ожидании скорой победы своего императора над Россией) спокойно отсиживались в Полоцке до тех пор, пока в результате ночной атаки начавшейся 7 (19) октября наши войска не ворвались в пределы города и не очистили его от неприятеля.
Только после этого захватчики, отчаянно отбиваясь и даже переходя в контратаки, отошли на юг в направлении Ушачей, Лепеля и далее к Орше. Вот именно поэтому устроители кладового захоронения не имели впоследствии даже малейшей возможности ещё раз побывать на месте заложения клада, чтобы извлечь и захватить его с собой. Понятно, и то, почему они с такой охотой разграбили один из тяжеленных бочонков. Ведь если дело происходило летом, когда основная армия оккупантов успешно наступала на Москву. Никто из них даже и подумать не мог о том, что Великой армии вскоре предстоит долгое и ужасное отступление, когда вовсе не золото, а простая печёная картошка или кусок жареной конины будет гораздо важнее и дороже всех иных драгоценностей!
Вполне удовлетворённый анализом событий, которые, несомненно, могли привести к заложению крупного монетарного клада, я на следующий же день поехал проверять эту гипотезу к посёлку Ропно. Почему именно туда? А Вы сами взгляните на карту Витебской области. Видите, примерно в 5-и километрах от Полоцка в Двину впадает интересная речка? Причём впадает она не просто так, а через довольно приличное по размерам озеро! А чуть дальше, у крохотной деревеньки Гамзелево протекает ещё одна речка. И она тоже впадает в Двину и тоже в среднем своём течении имеет довольно приличное озеро.
– Может быть, составитель французской карты изобразил какую-то из этих двух речек? – размышлял я. А что вполне возможно. Обе они впадают в западную Двину с правого берега. Обе питают крупные озёра, на берегах которых вполне могли стоять мельницы и к тому же обе речки перерезают старинный почтовый тракт Рига – Полоцк! Причём данная дорога отстоит от большой реки примерно на 3 километра. Что ещё нужно для того, чтобы тщательнейше проверить обе речушки? Только желание и здоровье. Да, забыл упомянуть, одна из этих двух речек имела очень интересную особенность. Нет, нет, не характерный S-образный изгиб в середине, (карта моя не была столь уж подробной), но около одной из них удивительнейшим образом располагались две весьма примечательные дороги.
Вернёмся буквально на секунду к исходному французскому рисунку местности. Припомните одну малозначительную подробность из него. Просёлочная дорога, идущая от третьего моста через деревеньку «а» (мы в данном случае предполагаем, что это была деревня Гамзелево), и дорога «В. D.» проложены таким образом, что непременно должны были где-то пересечься. Мало того, в том месте, где они должны были слиться воедино, наверняка располагался какой-то довольно крупный населённый пункт. Какой же именно? Если догадка о захоронении 7-и бочонков вблизи Полоцка верна, то при первом же взгляде на карту мы должны отыскать обе эти дороги и понять в какой населённый пункт они ведут. Мало того, мы непременно должны понять, почему всё же изображены две дороги, а не, допустим одна или три.
И вот что вскоре выяснилось. Возле одной из двух речушек действительно обнаружились две дороги расположенные точно так же, как и на рукописном плане! И встречались данные дороги в населённом пункте Белое. А если ехать далее на север, то вскоре из Белого можно попасть в городок Себеж, то есть именно туда, откуда и отступали войска Удино.
Следовало срочно ехать на очередную разведку. Но как к любому разведывательному походу следовало хорошенько подготовиться. В лесах всё ещё лежал снег, просёлочные дороги могли быть совершенно непроходимы, поэтому я принял решение срочно прикупить ещё одни резиновые сапоги. А заодно мне следовало запастись каким-то сухим пайком, ведь за день предстояло отшагать не один десяток километров. Так что оставшуюся часть дня пришлось потратить на хождение по бедноватым белорусским магазинам, своим скудным ассортиментом живо напомнившим мне недавние времена «развитого» социализма! Но из России социализм ушёл, вместе с товарной беднотой, а здесь он остался. Проблемы свои я решил, только оказавшись на городском рынке. Там в небольшом магазинчике, торгующей снаряжением для охотников и рыболовов, я отыскал себе сапоги пригодные для столь непростого похода.
И вот утром следующего дня, выйдя из автобуса маршрута № 10 на остановке «Ропна», я направился вдоль размокшей просёлочной улицы одноимённого населённого пункта по направлению к озеру. Вскоре показалась сильно забитая пожухлым камышом речная протока, затем плотина, вновь речная протока уже совершенно свободная от растительности, и, наконец, само озеро. Ах! Красота просто несказанная. Жаль, я был как бы на работе, и долго любоваться им мне было некогда. На короткой остановке я подсчитал пройденное расстояние, которое фиксировал в блокноте. Если сложить протяжённость отводной протоки от озера до Двины и ширину самого озера, то получилось расстояние не менее полутора километров. Отсюда следовало, что до поворота питающего озеро безымянного ручья на восток оставалось примерно столько же.
– Что такое каких-то полтора километра до разгадки вековой тайны – ничто, – сказал я сам себе и, поправив на спине рюкзак с припасами, смело пустился в дальнейший путь.
Начиналось всё как нельзя лучше. Озеро на малой речке между дорогой и большой рекой присутствовало. Плотина, на которой некогда могла располагаться водяная мельница, имелась. И даже старинная выкрашенная белой краской церковь с деревянной колокольней тоже картинно красовалась между озером и шоссе. Но не зря гласит русская пословица: – Гладко было на бумаге, да забыли про овраги. Совершенно не зная местности, я долго плутал по заваленным снегом буреломам, то и дело выбираясь из одних топей и тут же попадая в другие.
Наконец лес окончился, и я вышел на какое-то современное шоссе, протянувшееся вдоль азимута 130. Сориентировался по карте и выяснил, что данная дорога соединяет Новополоцк с населённым пунктом Боровуха 2-я. Ручей же бодро проныривал под шоссе по бетонной трубе, и через два десятка метров словно бы исчезал в лесной чаще. Рассчитывая, что ещё немного, и он хоть где-нибудь повернёт на запад, (т. е. налево), я зашагал к его истокам, хотя уже не так бойко как в начале дня.