Прошло ещё два часа, и даже малейшая надежда на то, что ручеёк когда-нибудь свернёт в нужном направлении, исчезла окончательно. За это время я отыскал выстроенные ещё во Вторую мировую подъездные позиции для тяжёлых орудий, заброшенные военные склады и даже современный танкодром… Ручей же постепенно обмелел и вскоре незаметненько растворился в зловонном кочковатом болоте. Надо было честно признаться самому себе, что выдвинутая вчера идея лопнула, словно мыльный пузырь. Безымянный ручей, наполняющий озеро Ропно водой нигде не поворачивал на запад и нигде не пересекался какой-либо старинной дорогой. Всё, данная страница была перевёрнута и закрыта окончательно. Нужно было подумать о том, что делать дальше.
Отыскав на относительно сухой полянке упавшую сосну, я раскочегарил около неё небольшой костерок, и принялся поджаривать над коптящим пламенем кусочки колбасы. Ныли натруженные с непривычки ноги, стонал затылок, придавленный резким скачком атмосферного давления, но мозг настойчиво искал выход из создавшегося тупика. Поев и поставив на угли маленькую кастрюльку с водой для приготовления кофе, я развернул карту. По идее, мне теперь следовало пройти сквозь лес на север примерно километр до асфальтированной дороги. А далее повернуть налево и идти до большого перекрёстка. На перекрёстке свернуть и через три километра я должен был войти в не менее подозрительную деревню Гамзелево, через которую протекала другая, щедро снабжённая притоками речка, которая, в отличие от безымянного ропненского ручья, носила доброе русское имя – Полюшка.
После колбасы и кофе силы мои прибыли, и я приказал себе оторваться от насиженного древесного ствола и идти на поиски сокровищ. Сказано – сделано. Выбравшись из леса на окружное шоссе, я на ближайшем перекрестке уверенно повернул на дорогу, ведущую в сторону уже упомянутой деревни Гамзелево. Позади у меня был город Полоцк, впереди – полная неизвестность. Самую малую цель до конца этого дня я поставил такую: – Добраться до речушки Полюшка и поискать на ней зигзагообразное пересечение с дорогой. Исследование же незначительного по протяженности отрезка дороги я рассчитывал провести как бы заодно, как некое вступление к последующей разведке второй речки. (Всё-таки водная составляющая моего разведывательного похода была так крепко вбита в мои мозги, что отказаться от неё в одночасье я не мог).
Отшагав около полутора километров от перекрёстка, я заметил, что около указателя 73-й километр прямо под полотном дороги протекает небольшой ручеёк.
– Значит, здесь некогда непременно был выстроен мостик, – автоматически отметил я про себя.
Отметив данное место в блокноте, и особо подчеркнув, что ручей тёк на северо-восток (азимут – 60), двинулся дальше. Вот и дорожный указатель населённого пункта, «Гамзялева». И около него… точно такой же ручей! Он так же пересекает дорогу поперёк, но на сей раз, несёт свои воды на северо-запад (азимут 235). Это было весьма удивительно, поскольку такого сочетания на одной местности по сути абсолютно разнонаправленных потоков, мне в многолетней практике не встречалось ни разу. Но план есть план, и я упорно шагаю дальше. Но далеко уйти мне не удаётся. Ещё где-то 150–200 шагов и ещё один ручей, куда как мощнее только что пройденного обращает на меня своё внимание. Он шумно мчится всё так же на северо-запад, к Двине и сразу становится понятно, что, скорее всего оба этих ручья как раз и составляют истоки искомой Полюшки. Оставалось только повернуть в ту сторону, куда несут свои воды ручьи и прочесать всю эту речку от Гамзелево до самой Двины.
– А вдруг именно на данной речушке обнаружится и искомый мною крутой изгиб русла, и остатки какой-нибудь старой дороги? – словно заезженная пластинка крутится в голове навязчивая мысль, наглухо забивая своим назойливым скрипом всё остальное.
Мне бы в тот момент внимательнее осмотреться по сторонам, постараться трезво оценить увиденное, или хотя бы сделать парочку снимков окрестностей… Куда там! Какое-то нищее Гамзелево…, обычная белорусская деревня, что её долго рассматривать? Нет, данная местность не вызвала у меня в тот момент ни малейшего интереса. Река и только река притягивал мой взор! И это после того, как я подробно поговорил с местным старожилом о той самой дороге, по которой только что вышагивал. Он ведь мне рассказал без утайки, что проходящее через их деревню шоссе это и есть тот самый старинный тракт на Полоцк, и что он с тех давних пор не сдвинулся в сторону и на метр. Просто каменную его кладку во времена социализма засыпали небольшим слоем песка и покрыли асфальтом. А там, где прежде стояли небольшие деревянные мостики, строители, недолго думая, уложили железные и бетонные трубы малого диаметра. Будь я на машине или даже на велосипеде – никогда бы не заметил данные ручейки, настолько они были тщедушны. Но поскольку я шёл пешком, то естественно не пропустил их и отметил не только направление их течения, но и примерный расход воды.
Мысль о том, что я, возможно, только что побывал на том самом месте, где гренадёры на самом деле зарыли 7 бочонков с золотом, мне в тот момент даже в голову не пришла. Повернув от шоссе на юг, я отправился в поход вдоль берегов шустро бегущей Полюшки и не остановился ни разу, пока не отшагал порядка пяти километров, достигнув в конце невыносимо долгого и ноголомного маршрута, деревни Охотница. Эта часть пути была просто мучительна. Практически полное отсутствие даже просёлочных дорог заставило меня напрягать все силы лишь для того, чтобы элементарно выбраться к обжитым местам. Время уже было около пяти вечера и уже начало смеркаться. Некоторое время я просидел в полном одеревенении на автобусной остановке, ожидая хоть какого-то попутного транспорта. Не дождался. Поэтому от Охотницы всё так же пешим ходом добрёл до окраины Новополоцка, где наконец-то смог погрузиться в вожделенный городской автобус, который, поскрипывая и постанывая, довёз моё бренное, измученное невиданными нагрузками тело до вокзала.
Я был раздавлен не только усталостью, но и полным провалом той гипотезы, которая казалось столь блестящей и правдоподобной ещё вчера. И добравшись до своей койки в гостинице, я упал на неё ничком и минут тридцать лежал сущим трупом. Так что все те, кто соберётся когда-либо разыскивать старинные клады, пусть готовятся к совершенно жутким перегрузкам и нешуточным физическим страданиям. Это я так, к слову, уж очень скверно я себя тогда чувствовал, словно расплющенный катком червяк. И в это момент хлопнула входная дверь, и рядом со мной загремели чьи-то каблуки.
– Добрый вечер, – прозвучал чей-то надтреснутый голос. Ой, не разбудил?
– Ничего, – пробормотал я, не в силах даже повернуться даже набок, – не обращайте внимания…, просто жутко устал.
Новоявленный постоялец хмыкнул в ответ нечто неопределённое и вскоре я услышал какие-то звякающие звуки в районе стоящего у окна стола. Я прислушался. Вот заскрипел нарезаемый хлеб, вот более мягко начало нарезаться что-то похожее на домашнее сало. Звякнуло стекло, ещё раз, противно скрипнула вилка. Внезапно меня обуял смех.
– Спирт, ещё раз спирт, – пробормотал я, – огурец.
– Это вы к чему? – осведомился владелец необычного голоса.
– Да, просто вспомнил анекдот про то, как Чапаев операцию делал, – хихикнул я. Вероятно, его пациент слышал точно такое же аппетитное звяканье и чавканье.
– Так может, присоединитесь? – призывно взмахнул вилкой сосед по номеру. Вдвоём знамо веселее.
– Если только за компанию посидеть, – тяжело переместился я на стул, стоявший возле втиснутого между кроватями стола. А то мне после такой пробежки в горло ничего не лезет.
– Да вы поешьте, хоть чуть-чуть, – заботливо пододвинул он ко мне какие-то необычного вида котлетки, только что извлечённые им из промасленного бумажного пакета, – глядишь, и аппетит появится. Жена мне на дорогу наготовила, целую гору. Но сколько здесь ехать-то? Всего ничего! Так что и половины съесть не успел.
Мужчина проследил за тем, как я прожевал кусочек и после этого представился – Петрусь.
– Откуда, говорите, приехали? – учтиво поинтересовался я, осторожно проглатывая кусочек странного на вкус угощения.
– Из Шарковщины прикатил, – смешно зашевелил усами Петрусь, – за краской алкидной, будь она неладна. Завтра заберу её со склада и скорее обратно. Так что, – извлёк он из матерчатой сумки ещё один кулёк, – надо сегодня съесть как можно больше. А то везти еду обратно, нехорошая вообще примета.
– Что это за странное кушанье такое? – потряс я перед ним недоеденным обломком странной котлеты.
– Так это ж драник, – рыжие усы экспедитора встали торчком, – неужели никогда не ели?
– Нет, не ел!
– Тю, а у нас они самая ходовая еда. Жинка у меня их классно делает. Главное быстро жарить, как замешал, не давать им залежаться… Впрочем, что-то мы всё о еде и о еде, спохватился он, тем не менее высыпая на газетку с десяток прокопченных куриных крылышек, – а вы, наверное, смертельно устали. Где же вас так носило? Вон, смотрю, сапоги все до колен запачканы.
– Вдоль Двины путешествовал, – не стал запираться я. Подыскивал подходящее место для строительства дачи.
– Для себя будете строить?
– Нет, для одного заказчика, – не удержавшись в рамках приличий, ухватил я одно поджаристое крылышко, – весьма богатого дядечки.
– И что за место такое искали?
– Он хочет, чтобы от Двины не более двух – трёх километров. Непременно близкий лес, но и подъезд должен быть хороший. Да и самое главное, чтобы рядом протекала небольшая речка, или хотя бы ручей.
– Нашли, что искали?
– Что-то приглядел, но пока не слишком уверен, что клиенту понравится.
– Если не найдёте здесь, – с видом знатока поднял палец вверх мой собеседник, – советую съездить ближе к Витебску. Там тоже есть несколько таких местечек. Ровно как заказывали. И ручейки есть и подъезд неплохой, и рощицы повсюду… А главное, от города не так далеко.
Наш разговор продолжался ещё некоторое время, но сытная еда и накопившаяся за день усталость быстренько свалили меня на бок. Едва успев поблагодарить своего соседа за столь вкусный ужин, я «на минутку» прилёг на койку, а следующий раз открыл глаза уже в половине седьмого утра. Экспедитор крепко спал, свернувшись на своей кровати калачиком, а я мигом вспомнил, о чём мы с ним говорили, перед тем как я уснул. Говорили мы о Витебске. Но чём именно рассказывал мне сосед, я не запомнил совершенно. Некоторое время ещё полежал, прислушиваясь к гудящему звону в натруженных за прошлый день ступнях, но заурчавший желудок живо поднял меня на ноги.