Соблюдая определённую конспирацию, от станции Поставы мы решили поначалу доехать только до Козян. И в самом деле, в нашем случае следовало опасаться любого подозрения по отношению нас самих и наших намерений в частности. По идее, если уж и вовсе не выделяться из толпы обычных жителей, то следовало честно дождаться рейсового автобуса. Но уже было больше часа дня и, судя по порыжевшему расписанию, косо приколоченному к будочке автобусной остановки, ждать пришлось бы ещё около часа. Может быть, следовало найти для начала гостиницу, отдохнуть с дороги и начать поисковые работы с завтрашнего утра? Может быть! Но хотелось прояснить мучающий нас вопрос уже сегодня и поэтому приходилось поторапливаться, невзирая на все правила конспирации.
Поэтому, внимательно осмотрев привокзальную площадь, я заприметил несколько частных извозчиков, примостившихся у скверика, чуть левее приземистого здания вокзала. Договориться с одним из них удалось быстро, и через минуту мы уже катили по довольно трясучей дороге на север. Вскоре город закончился, и какое-то время мы ехали по лесному массиву, за которым замелькали позеленевшие нивы, на которых уже начались полевые работы. Мы упорно молчали, отделываясь от явно желающего поболтать водителя ничего не значащими междометиями. И только когда автомобиль переехал по мосту через реку Десну, и я незаметно толкнул локтем Михаила в бок.
– Смотри, – кивнул я в сторону блеснувшей на солнце полоске воды, – это и есть тот самый «Днепр», о котором говорилось в описании к старой карте.
– Тоже на букву «Д» – негромко отозвался Михаил, только не Днепр, а Дисна. Я только что видел табличку на столбе.
– Вам собственно куда, – прервал нашу беседу водитель, – направо или налево поворачивать?
– Налево, – указал я пальцем в сторону возвышающегося неподалёку огромного деревянного креста, воздвигнутого на полянке, – прямо вдоль речки.
– Угу, – послушно повернул водитель, – а потом куда?
По первоначальному плану в Козянах нам следовало непременно пересесть на какой-то иной вид транспорта, но временной цейтнот заставил действовать менее осмотрительно.
– Нельзя ли подвезти нас поближе к хутору Мальковщина, – подался я чуть вперёд.
– Так это ж далеко! – недовольным тоном отозвался водитель. Одно дело Козяны, а другое Мальковщина!
– Так мы доплатим, – полез я в карман за деньгами, – пяти долларов за лишние километры хватит?
– Может и хватит, – тон водителя заметно смягчился, – вот только не знаю, какая там дорога. Дожди шли позавчера…
– Поедем насколько сможем, – поддержал меня Михаил, – а там как Бог даст.
Бог дал нам ещё около трёх километров относительно приличной дороги, после чего асфальтированный участок закончился, и Жигули благоразумно замерли на обочине.
– Не-а, – высунулся водитель из окошечка едва ли не по пояс, – боюсь, мы с вами сядем на брюхо уже через сто метров. Посмотрите сами, какая впереди трясина разливается!
Пришлось выгружаться. Впрочем, главная кладоискательская пословица гласит, что нет худа без добра. Часовая пешая прогулка по свежему воздуху была полезна с любой стороны. Во-первых, мы собственными глазами могли просмотреть ту дорогу, по которой некогда шестеро гренадеров отъезжали от того места, где они зарыли бочонки. А во-вторых, двигаясь по просёлку, мы могли легко выявить посторонних лиц, особенно тех, которые двигались в попутном направлении. Сами понимаете, для нас это было немаловажно. Итак, мы выгрузили свой багаж и, сменив кроссовки на резиновые сапоги, двинулись вдоль дороги, которая, в общем и целом, шла вдоль вальяжно виляющей Дрисвяты.
Со стороны бы показалось, что всё у нас идёт прекрасно, но был один тревожный момент, о котором я до сей поры не говорил своему напарнику ни полслова. Но вот чудеса, он сам заговорил о нём.
– Да, Саня, – внезапно замедлил он шаг, – а где мы сейчас находимся?
– Примерно вот здесь, – развернул я перед ним ксерокопию генштабовской карты. На машине переехали через мост и где-то через двести метров, – отчеркнул я ногтем черту, – уткнулись в лужу. Потом прошли около полукилометра и, следовательно, приближаемся сейчас к значку 14/1,6 П.
– Что означают все эти непонятные значки? – с сомнением поднёс Михаил карту ближе к глазам.
– Всё просто, – потянул я карту к себе. Цифра 14 указывает на ширину реки, а 1,6 это глубина её.
– А тогда «П» к чему относится?
– Песчаное дно.
– Э-во-на как хитро! – протянул он.
– Ничего хитрого, обычная топография. В армии и тебе должны были преподавать.
– Армия! Тоже скажешь, когда это было-то!
И тут Михаил, будто увидев нечто крайне интересное, снова потянул карту к себе. Но если мы здесь, – поскрёб он пальцем по бумаге, – то, следовательно, где-то через километр мы окажемся на том месте, где двести лет назад стояла корчма.
– Угу, – кивнул я, – и кое-что ещё.
– И что же?
– Один из мостов, а именно третий. Видишь, здесь на нашей карте обозначен резкий изгиб дороги строго на север. Но, судя по старой карте гренадера, там был и совсем другой поворот, ведущий наших французских всадников четко на запад, прямо через реку. Иными словами именно там некогда и был тот самый третий мостик.
– Полагаешь, там остались какие-то его остатки?
– Это вряд ли, – сморщился я, всем своим видом показывая, что такая находка из области несбыточной фантастики. Но вполне реально отыскать подъездные дороги к тому стародавнему мосту. Пусть прошло столько лет, но на местности вполне могут остаться хоть какие-то следы!
– Во всяком случае, – поддакнул мне Михаил, – берега реки там должны быть на одном уровне. Настил моста ведь не проложишь там, где один берег выше, а другой ниже. Ведь верно?
Видимо мы одновременно подумали о том, что через какие-то пятнадцать минут мы сможем либо подтвердить, либо опровергнуть гипотезу о верном выборе района предстоящих поисков. Сердца наши нервно забренчали, и мы с быстрого шага перешли на рысь, помчавшись под уклон, словно две ищейки, уловившие желанный след. Местность, по которой мы теперь шли, была совершенно пустынна. Справа и слева за неширокой рекой расстилались пустынные поля, тянущиеся не менее чем на полтора – два километра, и лишь впереди к дороге подступала какая-то растительность. Мы миновали один ручей, затем второй и, задыхаясь от обуревавшего нас волнения, выбежали к тому месту, где Дрисвята резко поворачивала на север.
– Вот он момент истины! – пафосно провозгласил я, обводя рукой вокруг себя. Видишь, здесь явно выраженный перекрёсток нескольких дорог. Одна и сейчас идёт на север, другая отходит на восток. Осталось выяснить, имелась ли хоть когда-то дорога на запад?
– То есть через реку, – обрадовано скинул Михаил рюкзак с прибором на землю. Слушай, давай пока бросим наши мешки вон в той рощице, – указал он на группу компактно скучившихся деревьев, – нам ведь всё равно идти в ту сторону.
Я не возражал, ведь идея была неплоха. Сложив оборудование под мощным приземистым дубом, мы принялись бродить по обширному полуострову, внимательно приглядываясь к каждой впадине. Задачу нам облегчало то, что весна в том году была довольно поздней, и травяной покров был ещё совсем незначительным. Поиски наши продолжались не долго. Через пять минут Михаил, резво присел на корточки и, наклонив голову, принялся что-то внимательно рассматривать.
– Что-то нашёл? – окликнул я его.
– Смотри сам, – вытянул он палец в направлении только что покинутого перекрёстка, – здесь какая-то длинная вмятина наблюдается.
Я подошёл к нему и тоже присел. Теперь ясно была видно некое слабозаметное углубление шириной около двух метров, тянущееся в сторону берега.
– И в самом деле, похоже на старую дорогу, – ласково погладил Михаил растущие по пологой обочине цветки мать-и-мачехи, – согласись.
– Действительно, – повернулся я в противоположную сторону, – напоминает давно заброшенный просёлок. Только слабенький след от него и остался. И заметь, дорога, если это она, идёт к реке прямо, не сворачивая.
Пригнувшись чуть не до земли, мы двинулись в сторону Дрисвяты, страшно боясь того, что найденный нами след внезапно оборвётся. Но след не оборвался, а очень скоро вывел нас прямо к берегу. Был наш берег гораздо выше берега противоположного, но к счастью прямо перед обрывом начинался плавный съезд, который вскоре вывел нас на плоскую площадку, будто нарочно устроенную на береговом склоне.
– Точно, здесь некогда была переправа, – указал я пальцем на правый берег реки. Здесь, во-первых, и так довольно узкое место. И, во-вторых, тот берег, и площадка, на которой мы стоим, находятся чётко на одном уровне. Те, кто ехали с той стороны, двигались к реке напрямую, между вон тех кустов, а, переправившись на эту сторону, взбирались наверх вот по этому пологому съезду!
– Помнится, в письме посла Панина это место описывалось как некий песчаный холм, поросший редкой кустарниковой растительностью, – заметил Михаил.
– А что, очень даже похоже, – согласился я. Песок здесь везде и даже теперь никак нельзя сказать, что это место сильно покрыто лесом. Только маленькая рощица ближе к нам и имеет место быть. А всё остальное пространство довольно-таки голо. Так, кое-где чахлые кустики видны…
– Ну и что у нас на данный момент есть в активе? – поинтересовался Михаил.
– Малая река имеет очень схожие очертания, – принялся загибать я пальцы, – это раз. Заброшенный дом вблизи перекрёстка. Помнишь? Значит, там жили люди и вероятно издавна. Вполне могла на том месте лет двести назад стоять корчма. Ведь подобные заведения вообще любили воздвигать у перекрёстков. Это два. Церковь в Козянах – три, хотя мы её видели лишь мельком. То странное место, около которого могла располагаться водяная мельница – четыре. Далее, плоский холм, практически без растительности и… и, вот эта бывшая дорога, – с силой топнул я ногой по земле, – по которой некогда и ехал в Козяны опустошённый фургон с гренадерской свитой.
– И что теперь осталось подтвердить?