Далее, гренадер. Начать с того, что совершенно неизвестно то, был ли у него подходящий для такого дела потомок? Допустим, был. Мог ли он вот так спокойно приехать в Россию и действовать сам по себе на открытой местности, причём довольно длительное время? Вряд ли. Россия в те времена была страной вовсе не демократического свойства, как, впрочем, и сегодняшняя Беларусь. Иностранному подданному заниматься какими-либо противоправными делами было бы весьма непросто. Не помнишь случайно, кто у нас правил в 1862-м?
– Александр Второй Освободитель, кто же ещё? Руководил страной до 1881 года, – щегольнул Михаил знанием истории, – порядок в собственном государстве любил и поддерживал всеми силами.
– У нас здесь всегда был жестокий полицейский режим, и каждый иностранный гражданин находился под неусыпной опекой и приглядом, – поддакнул я. Не будем забывать и о том, что там, где стояла ветряная мельница, на карте 1911 года обозначен маленький населённый пункт, вернее сказать – хутор. И что же, неужели его обитатели безучастно сидели и смотрели, как неизвестно кто ходит у них под носом и без спроса роется в земле чуть ли не под окнами? Э-э нет, у нас так себя вести не полагалось, особенно иностранцам. Так что, как не обидно, но отпадает и потомок гренадера.
– Остаётся один Ивицкий, – возбуждённо потёр руками Михаил, – и его семейство! Как интересно всё получается, прямо исторический детектив расследуем.
– Да, именно Ивицкий, – поощрительно кивнул я. А у него был не один, а целых три сына! Людвиг, Тимофей и Роберт! И я больше чем уверен, что остаток жизни их папа потратил на поиски этого полуострова. А когда нашёл нужное место, то выяснилось, что в одиночку производить заключительные поиски и раскопки сил у него уже не осталось. Может быть, сам он просто побоялся откапывать клад? На это были причины. Ведь пока были живы основные участники первой поисковой экспедиции, можно было ожидать того, что информация о кладе могла просочиться к властным структурам. И тогда могли начаться новые поиски, не только золота, но и его самого, причём с привлечением сил жандармерии. Собственно говоря, так потом и случилось.
Представь, что кто-то в окружении Бенкендорфа на самом деле догадался, где именно следует искать французские монеты? Приезжают сюда, глядь, а денежек-то уже нет! Такой поворот событий, ставил именно Антона Ивицкого в первый ряд подозреваемых в совершении государственного хищения. А всю его многочисленную семью такой поворот событий выдвигал в кандидаты на каторгу или отдалённое поселение. Так что, скорее всего, он так и не решился копать самостоятельно. А может быть, просто не мог, ибо рядом с бочонками всё ещё стояла проклятая мельница, где жили и работали люди. Поэтому, скорее всего, на старости лет старина Ивицкий составил некое завещание, которое его жена должна была передать самому достойному из сыновей. Да и почти наверняка он попросил её рассекретить свои записи лет через пять после своей смерти, не раньше. Только так он мог быть уверен в том, что его родные не подвергнутся возможному преследованию со стороны властей.
– Тогда, может быть, клад предназначался всем сыновьям сразу? – задумчиво произнёс Михаил. Ну, чтобы потом не ссорились между собой, а? Мы ведь этого точно не знаем. Но теперь точно знаем одно – золото выкопано ими вскоре после 1861 года, и искать его теперь совершенно бесполезно.
После того, как он умолк, я долго крепился, минут пять. Но, в конце концов не утерпел и издевательски хрюкнул.
– Ты о чём там так вредно фырчишь? – мгновенно заинтересовался Воркунов. Или я что-то не то сказал?
– Всё о том же, о наших поисках. Я тебя раньше не информировал, но некоторое время назад имел очень интересный разговор с одной юной жительницей города Парижа.
– Парижа! – удивлённо воскликнул Михаил, останавливаясь. Какими, интересно знать, путями вас вынесло друг на друга?
– Да это была совершено дурацкая ситуация, – невольно принялся я оправдываться в своих действиях. Вскоре после того, как я заполучил портфель с бумагами по «Делу № 31», то наткнулся на объявление, в котором предлагалось приличное вознаграждение за содержимое утерянного портфеля. Собственно, именно то самое объявление и заставило меня начать заниматься данной исторической загадкой. И поняв, что дело идёт об очень богатом кладе, решил бумаги никому не отдавать, даже за деньги. Но позвонить по указанному телефону всё же позвонил. Мне ответил мужчина, который представился посредником, выполняющим волю некоего, как он выразился иностранного контрагента. Я спросил, сколько мне полагается за возвращение бумаг, и тот ответил, что пятьсот долларов.
– Это же явное надувательство! – мгновенно вскипел Михаил, слушавший мой рассказ, буквально разинув рот. За золотой клад в полтораста килограммов сулить всего пятьсот долларов! Наглость какая!
– Слушай, что было дальше, – прервал я его. Вот и я тоже возмутился, но только про себя, вслух же выразил желание поговорить с загадочным контрагентом. Посредник поначалу заартачился, но я сказал, что от себя удвою его собственный гонорар, если он выведет меня на загадочного иностранца-заказчика. Тот подумал – подумал и вскоре согласился, но предварительно попросил меня назвать номер дела, о котором идёт речь. Как бы проверку учинил. Я естественно сказал, что разговор в бумагах идёт о Деле за номером 31 его Величества Государственной канцелярии. Тот ещё немного поупирался, но я заявил, что мараться за пятьсот баксов вообще не намерен и спущу все бумаги в мусоропровод. Так что его гонорар вообще накроется медным тазом. Тогда мой собеседник всё же понял, что лучше согласиться на мои условия и взял тайм-аут минимум на сутки. Видимо, хотел согласовать свои дальнейшие действия с заказчиком. Я естественно согласился. Бумаги отдавать я всё равно не собирался, но мне очень хотелось узнать, насколько в принципе перспективна данная кладоискательская история.
– Ну и что же было на другой день? – глаза Воркунова от любопытства распахнулись, словно при виде девятого чуда света.
– На следующий день я подсоединил к своему телефону магнитофон и вновь позвонил посреднику. Тот ещё раз взял с меня слово о гарантии двойной оплаты и назвал номер телефона своего заказчика. Телефон был явно не на московского абонента, и я невольно поверил, что в деле замешан иностранец. Однако, перезвонив, по указанному номеру я услышал в трубке звонкий женский голос, на самом деле вполне прилично говорящий по-русски. Слова она произносила правильно, и только грассирующий французский акцент выдавал ненашенское происхождение моей собеседницы.
– И что же она сказала?
Она думала, что звонит посредник, но я быстренько ввёл её в курс дела. Сказал, что меня зовут Александр и интересующие её бумаги находятся именно в моём распоряжении.
– Вот как? – явно удивилась она. Прекрасно, значит, вы хотите договориться о том, чтобы передать их мне?
– Не совсем так, – охладил я её пыл. Насколько я понял, речь в бумагах идёт о достаточно больших ценностях. Хочу понять, почему за столь важные сведения предлагается столь малое вознаграждение?
Мой вопрос, казалось, сбил её с толку. Какое-то время она просто соображала, что мне ответить, а затем как бы полувопросительно – полуутвердительно произнесла: – Я так понимаю, что вы, сударь, решили сами отыскать спрятанное?
– Примерно так! – не стал скрывать я своих намерений. Не вижу в этом деле особых сложностей.
– Ох, – боюсь, вы сильно заблуждаетесь насчёт своих возможностей, – снисходительным тоном проворковала она. Но не могу винить вас в этом намерении. И если достигните какого-то успеха…, – тут она вновь взяла длительную паузу, – то запишите на всякий случай мой ммский телефон. Возможно, нам ещё придётся продолжить знакомство.
Она продиктовала номер своего телефона, после чего отключилась. У меня даже создалось впечатление того, что она что-то такое знала, но, уловив мой решительный настрой на индивидуальное творчество, не захотела со мной делиться своей информацией.
– Что же она такое могла знать, раз сказала «какого-то успеха»? – Михаил вновь оживился и воспарял духом. Давай и в самом деле допустим, что ей было заранее известно, что клад гренадера уже найден кем-то ранее…
– Тогда зачем же ей вообще нужны были эти бумаги? – удивился я. Для написания диссертации, что ли? Ерунда какая! Нет, дружочек, чует моё сердце, что-то здесь не так. Что-то здесь скрывается ещё! Но, поживём – увидим!
Глава шестнадцатая: Звонок в Париж
Но что тут было не так, мы в тот момент не могли догадаться. Впрочем, с нашим мизерным уровнем информированности сделать это было просто невозможно. Следовало срочно возобновить телефонное знакомство с таинственной юной француженкой и попробовать выведать, что же ей было известно о французском золоте. Хотя продолжение заочного знакомства лично для меня ничего хорошего не сулило изначально. О чём можно было говорить с иностранной держательницей российских секретов? Только о том, что наши поиски, несмотря на все усилия, оказались безрезультатными? Ясно, что в этом сообщении не было для меня ни особой гордости, ни повода для торжества. Но всё же, позвонить ей следовало. С одной стороны…, всё же француженка…, мало ли когда придётся побывать во Франции. А с другой, мне ещё был памятно её подозрительно спокойное отношение к моему намерению самостоятельно отыскать ценный клад. За тем спокойствием явно крылось нечто такое, что было бы крайне интересно выяснить и нам.
Вернувшись в Москву, где я с облегчением сбагрил наш слишком объёмистый прибор Михаилу на хранение, после чего принялся разыскивать магнитофонную кассету, на которой был записан наша короткая беседа. И как это часто бывает, проклятая кассета запропала напрочь! Причём исчезла так капитально, что на её поиски ушла добрая неделя. И когда я наткнулся на неё в коробке из-под обуви, вместе с грудой авторучек, исписанных блокнотов и прочей бытовой мелочью, то вздохнул поистине с облегчением. Дрожащими от волнения руками вставил в магнитофон и нажал на клавишу.