– Там ничего не написано, – столь же бойко отвечала моя собеседница, – есть лишь небольшая стрелка указующая направо. Что толку спрашивать? Ведь и так видно, что…
– Погодите, погодите, почему направо? – прервал я её монолог. На той карте, которая у меня нарисована стрелочка, указывающая как раз налево, а не направо…
И тут я умолк, будто у меня перекрыли подачу воздуха. Выходило так, что у моей собеседницы была какая-то другая, карта, а вовсе не та, что некогда хранилась в архивах Императорской канцелярии!
– Что вы замолчали, – встревожено донеслось из трубки, – с вами всё в порядке?
– Да, да, в норме, – сконфуженно пробормотал я, – но ваши последние слова меня крайне озадачили.
– Слова, – изумилась она, – какие именно слова?
– Насчёт направления течения реки.
– А что не так?
– Да то, что на моей карте изображено совершенно иное, – постарался я хотя бы интонацией донести до моей собеседницы все охватившие меня сомнения. Ведь мало того, что место захоронения оказалось давно разрыто, так ещё у нас на руках имелись две совершенно разных карты! И, возможно, у меня была нарочно искажённая копия, я у неё исходный подлинник! Впрочем, это уже не имеет ровно никакого значения. Какие у нас с вами карты совершенно неважно, поскольку, то, что было зарыто во время Первой Отечественной войны, давным-давно выкопано!
– Вот в этом у меня как раз нет твёрдой уверенности, – гораздо более уверенным тоном, парировала Сандрин. Так что, несмотря на одолевающий вас пессимизм, могу вас твёрдо заверить, что ещё не всё потеряно! По моим сведениям, данная история имела некоторое продолжение…
– Предлагаете деловое сотрудничество в дальнейших поисках? – мёртвой хваткой ухватился я за её слова.
– Воз-мож-но, – после секундной паузы протянула она, – ведь каждый из нас поодиночке мало на что способен. Но прежде чем мы заключим наш виртуальный союз, ответьте ещё на один вопрос. Как вы полагаете, кто именно выкопал монеты?
– Вам назвать и фамилию, или можно обойтись лишь именем? – язвительно пошутил я.
– Нет, ну вы могли бы хотя бы описать этого человека в общем. То есть, кем он вам представляется?
– Думаю, – моментально припомнил я последнюю беседу с Михаилом, – что это был мужчина лет тридцати – сорока. Физически крепкий, образованный, с аналитическим складом ума. Высока вероятность того, что он был государственным служащим, и служба эта проходила либо в самом Санкт-Петербурге, либо в его ближайших окрестностях. Может быть, он был военным…, но в небольших чинах, – добавил я, более не зная, что добавить к своей куцей характеристике. Но видимо и того, что я сказал, моей собеседнице было более чем достаточно.
– О-о, да я вижу, вы достаточно проницательный человек, – заметила она, – и может быть нам и в самом деле следует объединить усилия!
– Но для этого не мешало бы для начала встретиться и скоординировать дальнейшую работу, – обескуражено пробормотал я. К сожалению, на данном этапе у меня нет достаточных средств, чтобы запросто съездить на пару деньков в Париж!
– Я тоже не дочь миллионера! – фыркнула в ответ девушка. Впрочем…, один довольно нетривиальный ход у меня в запасе есть. Постараюсь отыскать спонсоров нашего предприятия среди государственных структур! Но наберитесь терпения, сударь, данная задумка может быть реализован не ранее чем через полтора-два месяца. Договоримся так. Я со своей стороны буду собирать деньги для поездки в Москву, а вы накопите что-нибудь для оперативного передвижения нашей небольшой компании по территории вашей страны. Нет возражений?
Возражений у меня не было ни малейших и мы довольно тепло распрощались, чинно пожелав друг другу спокойной ночи.
– Какая, однако, деловая и напористая девушка! – думал я, плотнее заворачиваясь в одеяло. А имя просто замечательное – Сандрин Андрогор! Прямо принцесса из детской сказки. Хотя, если подумать хорошенько, то это просто Санька, только на французский лад. Но, наверняка она не коренная парижанка. Скорее всего, слиняла из разваливающегося Союза в начале горбачёвской «перестройки». Эх, жаль, не спросил у неё, как давно она перебралась в благословенную Францию, но ничего, это от меня не уйдёт.
Полтора месяца пролетели незаметно. Памятуя недвусмысленный намёк новой знакомой, я активно занялся зарабатыванием денег. К счастью, дело в этом направлении пошло крайне удачно. Договорившись с руководством о переводе на двенадцати часовой рабочий день, я высвободил для прочей трудовой деятельности каждый второй день. Подрядился развозить газеты. Без устали расклеивал всевозможные объявления и подрабатывал грузчиком сразу в двух пунктах приёма металлолома. В одном я трудился с восьми утра до двенадцати, а в другом с шести вечера по полуночи. В отдельности каждый вид такой халтурной деятельности не приносил много денег, но суммарный заработок был совсем не маленький. И к началу июля я не дрогнувшей рукой отложил в специально выделенную на этот случай коробочку 22 тысячи честно заработанных рублей. Может быть, для иных состоятельных господ это и не ахти какая сумма, но поездить по нашей стране на неё можно было изрядно.
Вот только куда ехать? Об этом я не имел и малейшего понятия. Пару раз мы обсуждали этот вопрос с Михаилом за пивом, однако ни к какой новой идее не приблизились и на шаг. Даже наличие второй карты с другим направлением кладоносной речки не могло навести нас на какие-либо продуктивные мысли. Ведь мы и так выяснили, что клад был зарыт именно вблизи Дисны. Оставалось только ждать звонка госпожи Андрогор и надеяться на то, что она меня не забудет.
Сам я ей принципиально не звонил, невзирая на настойчивые напоминания Воркунова. Что толку дёргать человека? Если она не заинтересована в дальнейшем сотрудничестве, то, зачем ей надоедать? Нервы портить? Сменит телефон со злости, и всё, ищи её потом. Нет, я был намерен терпеливо ожидать звонка от Сандрин, сколько бы времени на это не потребовалось. И терпение моё было вознаграждено, четвёртого июля раздался долгожданный звонок из Европы.
– Александр, – зазвучал в трубке знакомый голос, – вы на связи?
– Рад вас слышать Сандрин, – постарался сдержать я нахлынувшие на меня эмоции, – то скажете хорошего?
– В субботу наконец-то прилетаю в Москву, – объявила она с некоторым вызовом, – но только на один день.
– А что потом, – разочарованно пробормотал я, – сразу вернётесь домой?
– Нет, потом достаточно большой срок буду работать в Санкт-Петербурге. Получила небольшой грант от нашего университета и приглашение поработать в центральном архиве России!
– Здорово, – только и смог выговорить я, остро осознавая, что мне самому никто подобного гранта для поездки во Францию не предоставит. Когда прибывает ваш рейс?
– Хотите меня встретить? – явно удивилась она.
– Что же здесь такого? – удивился я в ответ.
– Нет, нет, всё в порядке, – смущённо заторопилась она. Мой рейс AF 1944. Прибывает в Москву где-то около 12… по местному времени, если я его вновь не перепутала.
– Позвоню в справочную аэровокзала, – успокоил я её, – не волнуйтесь. Скажите лучше, как мне вас узнать?
– М-м, – послышалось из трубки, – да довольно просто. Я высокая и стройная. Волосы у меня средней длинны, светлые, почти как у блондинок. У вас этот цвет называется – соломенный. Да, и самое главное, через плечо у меня будет шоколадного цвета сумка фирмы Луи Ветон!
– А-а, да, ну конечно, – сделал я вид, что уж эту фирму я различаю за сто шагов, – тогда я вас точно не пропущу.
Мы посмеялись и одновременно повесили телефонные трубки. Осталось ждать ещё три бесконечных дня. И я их решил использовать максимально продуктивно. Вычистил на всякий случай квартиру, разобрал завалы из одежды и даже помыл окна. Не то чтобы я рассчитывал обязательно зазвать француженку к себе в гости, но ведь и такой вариант был совершенно не исключен. Ударить в грязь лицом не хотелось, и накануне её прилёта, я даже сходил на рынок, что делал крайне редко. Купил маринованного чеснока, морской капусты, приличный кусок говяжьего филейного края и прочие, любимые мной деликатесы.
Глава семнадцатая: Блондинка у руля
Шереметьево встретило меня обычным аэропортовским гамом и суетливой неразберихой. Толпы озабоченных мужчин и женщин сновали туда и сюда, толкая тележки с багажом, сталкиваясь в проходах и вновь расходясь. Разобравшись с табло информации и, выяснив, где расположена зона прилёта, я направился к буфету, ибо рейс 1944 всё ещё был в воздухе. Взял чашечку кофе, песочное пирожное и присел за столик. Народу в закусочной было довольно много и мне пришлось втиснуться между мамашей с двумя малолетними оболтусами и упитанным мужчиной с пузатым портфелем на коленях.
Едва я принялся за скромный завтрак, как в поле моего зрения появилась тоненькая девушка в светлом, чуть приталенном платье. Руки её были заняты тарелочками с едой, а чересчур озабоченный взгляд быстро скользил по пространству закусочной. Мамаша с детьми только что встала и, поймав ищущий взгляд незнакомки, я приглашающе кивнул в сторону освободившихся стульев. Мило, но, довольно нейтрально улыбнувшись, девушка уселась сбоку от меня и, глядя куда-то в сторону, принялась распечатывать упаковку с сахаром.
– И эта борется за фигуру, – с усмешкой подумал я, – глядя, как она неторопливо помешивает чай, в который опустила лишь один кусочек сахара. Хотя, может быть, в этом ничего плохого и нет. Может быть, после сорока не будет такой обрюзгшей, как этот пузан с портфелем! Невольно повернув взгляд на соседа слева, я заодно обратил внимание и на его часы.
– Ой, время, – всполошился мой внутренний часовой, – как бы тебе не опоздать на встречу! Вот был бы непоправимый конфуз!
И в этот момент моя худенькая соседка слева тоже посмотрела на свои часики, и с коротким вздохом уронил руку обратно на столик.
– Блондинка, стройная фигурка, – мигом вспомнились мне приметы незнакомой пока Сандрин, – и коричневая сумка, на плече…, действительно коричневая! Чёрт, какой же она у неё фирмы!