– Беда невелика, – успокаивающе погладила меня Сандрин по плечу, – нас всё же трое и к тому же Болеслав вовсе не проявляет какой-либо агрессивности!
– Я бы всё же сходил в Езерище и поинтересовался у той дамы, – кого именно она имела в виду под Бирюком. А ты могла бы сходить со мной и с почты дать телеграфный запрос своим сотоварищам из госархива по поводу нашего хозяина. Вдруг да вылезет его нерядовая фамилия в каком-нибудь деле?
– Это не так просто осуществить, как кажется, – озабоченно поджала губы девушка, – да и времени на это уйдёт как минимум неделя. Мы здесь столько не задержимся. Почему-то я уверена в том, что твой друг отыщет приметный камень уже сегодня. Давай лучше вернёмся к приготовлению обеда. Так будет и правильно и более естественно. Не будем создавать атмосферу взаимной подозрительности и недоверия. Будем вести себя так, как вели до этого. Ведь это не он сам себе выбрал это имя, его ему дали родители!
Возразить по существу было нечего, и наш разговор на эту достаточно щекотливую тему прекратился сам собой. Примерно час мы потратили на приготовление борща и тушёной картошки с мясом, а Воркунов всё не появлялся. Мы успели поесть и помыть посуду, после чего Сандрин заскучала и отправилась на сеновал. Я же остался ждать своего друга у очага, в котором для пущего увеселения разложил небольшой костерок. Его шаги зазвучали на ступеньках веранды только около четырёх.
– Ну, как, – бросился я ему навстречу, – отыскал?
– Как бы не так! – раздражено швырнул Михаил насквозь мокрое полотенце на спинку одного из стульев. Я уж и так и так, – но ничего похожего не обнаружил! Только все ноги посбивал на этих чёртовых буреломах! Гадство! Йода у нас случайно нет?
– А ты со всех сторон встречающиеся камни осматривал? – подсел к нему я.
– Да вроде бы со всех. Хотя, так сказать сложно. Все тамошние булыжники практически одинаковы по цвету, и к несчастью их оказалось достаточно много. Похоже, что их кто-то специально стащил на определённое место. Во всяком случае, у меня осталось такое впечатление, что их в одних местах камней много, просто кучи, а в других… вообще ни одного!
– Тогда тухлы наши дела! – спохватился я, пододвигая ему тарелку с супом. Но ничего. Отдохни, покушай, потом подумаем вместе, как действовать дальше.
Михаил жадно принялся за еду, а я смотрел на него и думал о том, как сильно меняет человека неудача. Ещё несколько часов назад он был полон энтузиазма, и не находил себе места от неуёмного желания начать поиски. А теперь передо мной сидел поникший, измученный человек, механически пережевывающий предложенную ему пищу. Даже лицо его, обычно подтянутое и ухоженное, сейчас вроде как сползло вниз, а мешки под глазами набухли, словно с тяжёлого похмелья. Чтобы как-то развеять его мрачные думы, я принялся рассказывать о результатах наших поисков. Однако добился прямо противоположного результата. Воркунов ещё больше помрачнел и с раздражением отодвинул тарелку в сторону.
– Ты что, – обратился он в мою сторону, – считаешь, что этот, как его там, пан Болек-Лёлек, и в самом деле француз? Ну, это уже полный бред! Что французу делать в этакой глухой белорусской провинции? Да ещё со столь явным российским прононсом? Это всё просто дурацкое совпадение. Вспомни историю! Ведь поляки издавна обожали подражать французам. Они вечно набивались к ним в непрошенные родственники. Это же общеизвестно! Ну и почему такого поляка во время войны не могло занести сюда? Запросто могло. И его сын поневоле перенял по наследству его дом и фамилию! Что же тут необычного?
– А не может случиться так, что он, вернее его родственники, тоже имели какое-то отношение к кассе маршала Удино?
– Так, ты, – издевательски хмыкнул Михаил, – вообразил себе, что наш бородач здесь сидит специально и стережёт клад своего прапрадедушки?
– Ну-у, пусть и не стережёт…
– Что же тогда? Просто охраняет? Зачем ему это? Если знаешь, где лежит золотишко, то его надо поскорее вытащить и запродать. А сидеть и ждать? Чего тут можно дождаться?
– Возможно, – принялся фантазировать я, – его отец знал лишь часть кладоискательской истории. И, соответственно, его сын тоже не мог добраться до бочонков. К тому же, местность была кем-то изменена. Ты ведь, кстати сказать, тоже не обнаружил меченый валун!
– Всё равно картинки не получается, – замотал головой Михаил. Тут либо всё знаешь, либо ничего. Мы тоже ничего толком не знали, пока вы с Сандрин не добрались до альбома Анны Николаевны. Но если бы кто-то добрался до этого рисунка раньше, то он бы его просто-напросто унёс с собой. И вам бы с этой тощей француженкой ничего не досталось…
Хлопнула дверь и в помещение кухни поднялась Сандрин.
– Как вам наш суп-тчик? – подсела она ближе к Михаилу. Да, и как прошли поиски?
– Суп вполне приличный, – искоса зыркнул он на неё, – а поиски пока не дали результата. Про камень можешь даже и не спрашивать, мне он не попался!
– Завтра пойдём искать все вместе, – решительно вздёрнула она подбородок, – прямо с утра.
– Только надо взять с собой длинную верёвку, – несколько оживился от её присутствия Воркунов. Без неё невозможно маркировать проверенное пространство, – пояснил он в ответ на наши непонимающие взгляды, – а то постепенно начинаешь путаться в трёх соснах.
– Разве там только три сосны? – удивлённо переспросила Сандрин.
– Это выражение такое, – пояснил я, – чисто российское. Определённый намёк на трудность в ориентировке где-либо.
– О, это прямо про меня сказано, – смущённо улыбнулась девушка. Я только в городе и умею ориентироваться. Так что вы завтра за мной присматривайте, иначе мигом потеряюсь.
– Ничего, на острове ты точно не заблудишься! – успокоительно потрепал я её за плечо. Если увидишь воду, тут же поворачивай в обратную сторону.
Глава двадцать вторая: В двух шагах от бочонков
Вечером было решено отдохнуть от трудов и прогуляться по окрестностям деревни. В половине шестого мы покинули дом и, добросовестно изображая отдыхающих, двинулись по тропинке. Всё же нужно было хотя бы приблизительно ознакомиться с теми местами, где оказались. Но сама деревня Местечко нас откровенно разочаровала. Только разноцветная красота осенней природы спасала её от того, чтобы признать её за крайне убогое и словно бы всеми забытое место. Старые деревянные домишки, равно как и ограждавшие их покосившиеся заборы, однозначно указывали на то, что её жители давно махнули рукой на собственную судьбу.
Дойдя до конца дороги, мы вынужденно свернули налево, в направлении подходящего с восточной стороны перелеска. Постепенно извилистый просёлок увёл нас от обжитых мест, незаметно заводя в совершенно дикую местность. Солнце подсвечивало нас сзади, и мы медленно брели по песку, наступая на свои постоянно удлиняющиеся тени. Сандрин, как бы давая нам понять, что мы есть нечто целое, взяла нас под руки, связав тем самым в одну внешне дружную компанию.
– Что будем делать, если и завтра ничего не найдём? – не выдержав долгого молчания, поинтересовался Воркунов. Поедем домой, или будем искать до победного конца?
– Если не найдём, то действительно придётся сматывать удочки! – неохотно подтвердил я.
– А что если найдём, – подзадорила нас Сандрин, – тоже смотаем?
– Ещё чего! – мигом взбодрился Михаил. Непременно попробуем всё откопать и вывезти!
– Вы же хвалились, что у вас есть какой-то прибор для поисков металла, – повернулась теперь Сандрин в мою сторону. Что же вы его не взяли с собой? И как же теперь вести поиски без него?
– В принципе мы планировали его захватить! – бросил я уничтожающий взгляд на конфузливо отвернувшегося Михаила. Но, видишь ли, дело в том, что он очень большой. С такой штукой мы сразу же обозначили свои намерения. А привлекать к себе внимание вовсе не входило в наши планы. Так что мы посоветовались и посчитали его перевозку даже излишней.
– Во всяком случае, на первом этапе, – как ни в чём не бывало, вставил Воркунов. Если же по наводке с портрета нам ничего откопать не удастся, то тогда мы, конечно…, привезём его…, как-нибудь в другой раз…
– Но надеюсь, – постарался я перехватить нить столь неприятной беседы, – что мы и так разберёмся. Лишь бы тот камень найти поскорее…
– Как потом всё найденное повезём? – тут же поинтересовался Михаил. Всё же полтораста килограммов вес очень солидный. Если мы загрузим монеты в маленькую двухвёсельную лодку и вдобавок сядем в неё сами, то она попросту пойдёт на дно!
– Зачем же грузить сразу все? – удивилась Сандрин, до этого момента вроде бы совершенно беззаботно помахивавшая сорванной с куста веточкой. Не проще ли попросту перевезти их на берег понемногу, частями?
– Частями это конечно хорошо, – досадливо сморщился Воркунов, – да только тут есть одна маленькая неувязка. Представляете, если мы завтра притащим с прогулки небольшой такой мешочек золота, килограммов этак на тридцать! Да через час на острове будет уже не протолкнуться от доморощенных старателей. Нет, так глупо мы действовать не будем. Я уже всё продумал. Копать будем только ночью! Встанем часа в два и поплывём на Княжи сразу на двух лодках. Сами в вёсельную сядем, а Казанку привяжем сзади. Она у нас будет играть роль грузового прицепа. До пяти утра мы должны всё выкопать и перенести в неё до последней монетки.
– А что же будем делать дальше, – поинтересовалась Сандрин, – после того как выкопаем и погрузим?
– Дальше всё просто. Наляжем на вёсла, и будем спешно перебираться на противоположную сторону озера, в Россию. Поскольку сам остров расположен на территории Белоруссии, то на его территории до сих пор действует местное отделение КГБ! Связываться с подобной организацией мне как-то неохота. Так что единственным условием благополучно завершить нашу эпопею, будет до рассвета успеть переплыть на российскую сторону и разгрузиться там!
Михаил будто поперхнувшись, гулко стукнул себя кулаком по лбу и словно человек, утерявший самую дорогую в жизни вещь, как подкошенный рухнул на траву.