– Эй, парижанка, – еле слышно прошелестел я, опасаясь привлечь к себе внимание грабителя с ружьём, – сдай назад!
Но вместо того, чтобы просто выполнить мою просьбу, она для чего-то шагнула прямо ко мне. Обломок лопаты был у меня в поднятой руке, и я уже отводил её увесистое лезвие назад, готовясь метнуть при первой же возможности, как вдруг произошло то, чего я никак не мог ожидать.
– Что ты сказал? – громко переспросила Сандрин, делая второй шаг. И, разглядев тускло сверкающий инструмент, зачем-то тут же перешла на французский.
– Внимание, опасность! – звонко воскликнула она и, резко наклонившись вперёд и одновременно как-то хитро вращаясь всем телом, присела на одной ноге
Совершенно сбитый с толку её поведением я попытался сам сместиться в сторону своей цели, и тут же в голове моей словно разорвалась новогодняя петарда. Мир удивительным образом перевернулся вверх тормашками, и мать сыра земля приняла меня в свои объятия. Впрочем, нельзя сказать, что я оказался в полном нокауте. Испытав неприятное, но всё же не столь болезненное соударение с кучей разрыхлённого грунта, я принялся лихорадочно соображать, что со мной случилось. Да, в мозгах у меня звенело, и довольно сильно болела вся левая сторона головы, но остальное тело вроде бы действовало исправно. Я подвигал руками, посучил ногами, приподнял живот от земли и однозначно убедился в том, что в меня точно не стреляли. Оставалось лишь предположить, что откуда-то с Луны прилетел камень и треснул меня прямо по челюсти. Но как он умудрился попасть столь точно?
И в этот момент откуда-то оттуда, из внешнего мира, прикрытого пока от моего взора стенками раскопа, донеслись громкие голоса. Но сколько я не прислушивался, понять их смысл отчего-то никак не мог. Только кое-как поднявшись на ноги и, высунув голову наружу, я понял, отчего это происходит. Говорили, или вернее будет сказать, кричали по-французски. Помотав головой, чтобы скорее придти в себя, я опёрся руками на бруствер и с непроизвольным стоном выполз наружу. Было видно, как у воды суетливо мечутся какие-то смазанные тени, то и дело нагибающиеся и вновь вскакивающие.
Всё ещё пребывая в лёгком помутнении рассудка, я, пошатываясь, направился прямо к ним. Тут же прозвучал звук сильного шлепка, и из тьмы на меня этаким подраненным медведем выскочил Михаил, так же как и я, держась обеими руками за голову. Налетев друг на друга, мы крайне неудачно зацепились ногами, после чего дружно и неизбежно завалились на траву. И в то же мгновение зарокотал двигатель «Казанки».
– Лежи, лежи, Саня, – со всей силы придавил меня к земле Воркунов, – а то, как бы они сдуру не начали стрелять!
– Стрелять? – растерянно удивился я. Это ещё зачем? И почему ты говоришь, они? Ведь мы все здесь!
– Уже не все! – злобно прошипел он в ответ, отползая от меня в сторону. Затем он рывком приподнял голову и несколько мгновений вглядывался в чуть посветлевшее пространство. И видимо то, что он там увидел, сильно его раздосадовало.
– Ах ты, чёрт!!! – вполголоса выругался Воркунов и буквально на четвереньках, метнулся к воде.
Я вскинул голову, пытаясь понять причину его беспокойства.
Видно было плохо, но всё же можно было различить, что по совершенно ровной глади озера тёмным пятном разгоняется алюминиевая лодка. А Михаил словно преследует её, но по берегу. Не придумав в тот момент ничего лучшего, я затрусил вслед за ним. Подумал, что тот рванул вслед за похитителем просто от естественной досады, но в следующее мгновение убедился в том, что это вовсе не так. Достигнув уреза воды, мой друг и не подумал останавливаться. Вместо этого, он с разбега бултыхнулся в воду и отчаянно заработал всеми конечностями.
– Эй, стоп, ты куда понёсся? – не на шутку перепугался я.
– Сто…есте! – неразборчиво донеслось до меня из воды.
Я непроизвольно прибавил шагу, и только оказавшись по колено в воде, увидел то, к чему он столь отчаянно стремился. Это был непонятный, стремительно вращающийся в воде предмет. Он резво крутился примерно в пяти метрах от берега, словно запущенная подводными жителями игрушечная юла. В какой-то момент вращение вдруг прекратилось и тут Воркунов в последнем, отчаянном броске сумел схватиться за это ускользающее нечто. Секунда и по водной поверхности пробежало что-то вроде длинной полоски.
– Так это же наша мерная верёвка! – мгновенно догадался я. Так что, неужели Мишка пытается остановить «казанку», ухватившись за столь тоненькую бечевку? Бред какой-то!
На какой-то мизерный момент тонкая белая струна туго натянулась, словно луч фантастического лазера, но тут же опала и вновь слилась с водной гладью. К моему удивлению этот факт совершенно не обескуражил моего друга. Победно вскинув кулак над головой, он повернул на 180 градусов и поплыл ко мне не менее энергично, нежели до этого уплывал от меня. Я ничего не понимал, но на всякий случай подался вперёд, готовясь при необходимости подать ему руку помощи.
Бум-с-с! – донесся глухой звук со стороны озера, и я невольно повернул голову в ту сторону. В туманной предутренней дымке почти ничего нельзя было разобрать, вот только звука удаляющегося к российскому берегу мотора уже не было слышно. Впрочем, в тот момент мне было не до этих мелочей. Нужно было либо поскорее вытащить из воды Михаила, либо срочно перенаправить его на поимку медленно дрейфующего прочь от нашего острова деревянного ялика. Но едва я поднял руку, чтобы как-то привлечь его внимание, как он, видимо нащупав ногами дно, встал в полный рост.
– Финита ля комедия! – гордо провозгласил он, отряхивая с лица воду.
– Не понял?
– Мотор слышишь? – прозвучало в ответ.
– Нет, – приложил я ладонь к уху, – кажется, заглох.
– Вот оно и замечательно, – самодовольно ощерился Воркунов, – значит, я им хорошую подлянку устроил. Пусть теперь попробуют куда-то доплыть! Долго будут тренироваться.
– А где же наша Сандрин? – только теперь заметил я отсутствие девушки.
– Там она – кивнул Воркунов в сторону затерявшейся в тумане лодки, – с этим «другом» уплыла. Видать не захотела оставить золотишко без пригляда. Но ничего, ничего, сейчас мы до них доберёмся. Сейчас подгоню вторую лодку, и поплывём к ним на мирные переговоры.
Глава двадцать четвёртая: Отступление и даже бегство
Пока он ловил деревянный ялик, пока подводил его к берегу, а я перебирался на пассажирское сиденье, прошло минут пятнадцать. Но к тому времени Михаил успел замёрзнуть в мокрой одежде окончательно, и принялся переодеться в сухое, благо на наши, валяющиеся на самом виду рюкзаки, никто не посягнул.
Короче говоря, на поиски непонятно почему заглохшей «Казанки» мы отправились лишь спустя примерно полчаса. Обогнув остров вокруг, мы вышли на широкий простор Езерища, но насколько хватало глаз, алюминиевой лодки нигде не было видно. Впрочем, этому было вполне понятное объяснение. Плотный утренний туман всё ещё держался вблизи водной поверхности, и мы какое-то время блуждали по нему, надеясь отыскать вторую лодку, или хотя бы её пассажиров. При этом из предосторожности мы хранили гробовое молчание и даже оставшейся у нас единственной лопатой работали с большой осторожностью, резонно опасаясь преждевременно обнаружить себя. Но вскоре с запада подул лёгкий ветерок, быстренько разобравшийся с мешавшей нам водяной дымкой. К тому же из-за горизонта выглянул краешек солнца, и стало вполне очевидно, что наши поиски результата не принесут. Насколько хватало глаз, водная поверхность была совершенно пустынна.
– Куда же они поддевались? – осторожно балансируя всем телом, поднялся на ноги Воркунов. Как сквозь землю провалились!
– Скорее сквозь воду! – не к месту съязвил я и тут же сконфуженно умолк.
– Ладно, погребли обратно, – разочарованно уселся мой друг на сиденье. Хотя нет, – тут же дёрнулся он обратно, – налево возьми. Там что-то плавает!
Я подкорректировал наш курс, и вскоре мы действительно оказались вблизи некоего белесого предмета, еле просвечивающего из-под ещё тёмной воды. Михаил лёг на борт, далеко вытянул руку и с шумным всплеском выхватил из воды рюкзачок, совсем недавно принадлежавший Сандрин.
– Ага, – несколько растерянно произнёс он, опуская его на дно лодки, – вот значит как. Что ж, значит, слегка переборщил…
– Ты что же с той лодкой-то сотворил? – поинтересовался я.
– Гранату к мотору привязал! – озадаченно почесал Михаил затылок. Думал, она только хода их лишит.
– Гранату!? – удивлению моему не было предела. Откуда у тебя граната взялась?
– Да, – вяло взмахнул он рукой, – ты же сам мне о ней и рассказал.
– Ты с ума сошёл! – постучал я себе пальцем по виску. Никогда ни о чём подобном я тебе не говорил!
– Как не говорил? Упомянул о каком-то тайнике в доме Бирюка?
– Помню, – не стал отпираться я, – но что с того? К тому же я просто пересказал слова той женщины, у которой мы брали молоко. А она вообще говорила о делах чуть ли не военных лет…
– Вот, вот, – с готовностью закивал Михаил, – с того-то рассказа всё и пошло. Я как его услышал, так и принялся размышлять над тем, где бы мог такого рода тайник располагаться. Так завёлся, что аж чесотка началась.
– И что, неужели догадался?
– Догадался, вернее вспомнил. В своё время отец мне тоже рассказывал кое-что о своей юности и упоминал о том, что с четырнадцати лет работал помощником у деревенского печника. Он часто этот момент своей жизни вспоминал, то и дело рассказывал, как устроена классическая русская печь, и чем она, допустим, отличается от той же примитивной плиты-лежанки.
– Ты мне мозги не компостируй! – раздраженно прервал я его. Причём здесь какие-то печи и плиты?
– Я про то и говорю. Когда ты сказал о том, что тайник невозможно обнаружить, пока стоит сам дом, я вдруг вспомнил о таком хитром местечке, находящемся в основании каждой большой печки! Оно у печников называется «занорыш»! Такая специальная полость, которая монтируется под основной топкой. Оттуда идёт узкий воздуховод, который поддерживает нужный режим тяги в трубе.