– Что с того?
– Вот я и решил, что если где и был такой тайник, то он был устроен именно там. Ведь даже если дом сгорит, то печь-то всё равно остаётся. А до самого «занорыша» можно добраться только в том случае, если всю печку разобрать до основания!
– И ты решил, проверить свою догадку?
– Вот именно! Воспользовался тем, что здесь дом необычно поставлен. Спустился в хлев и молотком элементарно простучал основание карабасовой печи.
– Нашёл?
– А то! Практически с первого раза. Ну и пока в доме никого не было, решил туда пробиться. Подумал, может быть там что-то на самом деле спрятано? Печь, я конечно, не сносил, но аккуратно выдолбил ломом замковый камень, да руку туда по плечо и засунул.
– И что же нашёл?
– Вот то самое и обнаружил. Действовал на ощупь и вначале никак не мог понять, что же нащупал. А потом вытащил несколько боевых частей от немецких гранат. Помнишь, у них были такие, на длинной деревянной ручке.
– Ну, как же, – подтвердил я, – в кино сто раз видел!
– А когда я их вытаскивал, то они были без ручек, словно консервные банки с дырками. Я поначалу даже не понял, что именно отыскал. Сообразил только потом, когда маркировку прочитал.
– Выходит, они там прекрасно сохранились…
– Ещё как, словно новенькие. Да и что с ними могло случиться в сухом-то месте? Так вот, когда я понял, что это ручные гранаты, то решил, что нам они будут совсем нелишними. Всё же мы собирались за золотишком…, да и вообще показалось необходимым малость вооружиться. Но сами по себе жестянки с тротилом никакого интереса для нас не представляли. К ним требовались ещё ручки с запалами. Но сколько я не старался, нащупать их не мог. Долбить же основание печи и дальше попросту опасался.
– И как же вышел из положения?
– Да очень просто. Сбегал за фонарём и насколько мог, осветил пространство под печью. Несколько рукояток действительно увидел, но они лежали вне досягаемости. Пришлось сделать крючок из проволоки и с большим трудом подтащить к дырке хотя бы одну из них. Вот так граната у меня и появилась. Хоть одна, зато в сборе!
– Где же ты её прятал, пока мы землю копали?
– За поясом. Сзади держал, под рубашкой!
– То-то я всё думал, почему ты не раздеваешься во время работы! Вот оказывается почему.
За разговорами мы и не заметили, как оказались вблизи острова.
– Причаливай скорее, – встрепенулся Воркунов, – как бы сабельку мою не позабыть.
– Кто о чём, – подумалось мне, – а вшивый о бане. У нас полный провал и катастрофа, а он о ржавой железке беспокоится!
Вылезать я не стал, держал лодку возле берега. Михаил же резво носился по бугру, торопливо собирая разбросанные вокруг раскопа вещи. Похватав всё, вплоть до обломка лопаты, он без разбора вывалил всё имущество на днище и прыгнул на сиденье сам.
– Всё, погнали отсюда, – подхватил он брошенный накануне шест, – пока нас здесь не застукали!
Я оттолкнулся лопатой от берега и, сколько хватало сил быстро, повёл лодочку к берегу. Довольно удачно сманеврировав, мы подогнали ялик к пристани, и закачались на посвежевшей волне буквально в метре от причального брёвна.
– Всё это хорошо, – завершил я предыдущую тему, – только, что мы теперь будем говорить по возвращении? Уже не ночь и наше появление, причём без Сандрин, тут же вызовет у хозяина соответствующие вопросы.
– Что, что, – скучно нахмурился Михаил, – ну-у-у, соврём чего-нибудь!
– Тут и соврать-то толком не удастся, – возразил я. Все улики налицо. Лодкой ночью явно пользовались, тут всё очевидно. Мы оба грязные как чушки. Значит, где-то рылись. К тому же сумка Сандрин у нас и она мокрая насквозь…, да и одежда твоя тоже не сухая…
– А мы её шмотки сейчас в кусты забросим! – предложил Воркунов, нагибаясь и подтягивая сумку девушки к себе. Пока на них кто-то наткнётся, мы уже до Владивостока доберёмся!
– Лучше бы нам с самого начала не сильно завираться, – охладил я его пыл. А то так можем влипнуть, что мало не покажется. Не забывай, что мы находимся на белорусской территории. Местных законов и правил не знаем совершенно. Чёрт его знает, может быть здесь только за недонесение о преступлении положено десять лет строгого режима! Так что сумочку лучше оставить Болеславу. Мол, случайно выловили её из воды и принесли обратно, как честные люди.
Михаил заметно приуныл.
– Тогда надо согласовать между собой окончательную версию ночных событий, – наконец произнёс он. Давай будем говорить, что это француженка привезла нас сюда для проведения каких-то раскопок. Вроде как наёмных землекопов. И этой ночью мы действительно отыскали в земле какие-то бочки небольшого размера, но очень тяжёлые. Мы перенесли все бочонки в лодку…
– А потом откуда не возьмись, – радостно подхватил я, – появился неизвестный…
– С ружьём!
– Вот именно! Приказал всем поднять руки и для убедительности врезал тебе прикладом по лицу. Фингал налицо, расцвёл просто на пол-лица!
– Да у тебя личико тоже не краше! – недовольно фыркнул Михаил, потирая начавшую заливаться синевой щёку. Не забыть самое главное – то, что Сандрин он захватил с собой в качестве заложницы…
Договорившись о прочих мелких деталях и вчерне согласовав версию ночного происшествия, мы вытащили лодку на берег и, признаюсь, не без дрожи в коленках направились к дому. Ещё на подходе к ограде нас неожиданно встретил дворовый пёс. Он отчего-то радостно повизгивал, припадал к земле и так энергично вилял хвостом, что тот грозил вскоре оторваться совсем. Это нам сразу же не понравилось. Ни разу хозяйская собака не удостаивала нас подобными знаками внимания, и только от этого пустякового факта тучи в наших насмерть перепуганных душах сгустились ещё мрачнее. А, приблизившись к усадьбе, мы и вовсе остановились в полном недоумении. Дверь на веранду, всегда тщательно прикрытая, на сей раз, была открыта нараспашку. Создавалось такое впечатление, что, не успев проснуться, наш хозяин вынужден был спешно покинуть свой дом, не имея возможности даже прикрыть за собой двери.
Войдя же непосредственно в дом, мы и вовсе застыли в изумлении. Доселе относительный порядок, царивший здесь ранее, был, казалось, разрушен неким воздушным вихрем. Везде валялись какие-то бумаги, предметы мужского туалета, карандаши, рассыпанные повсюду монеты и прочая дребедень. Зная, что в Белоруссии монеты не чеканятся вовсе, я из любопытства поднял одну из них. К моему изумлению это оказалась свежеотпечатанная монетка достоинством в 1 ЕВРО.
– Что же здесь произошло? – почесал небритый подбородок Михаил. А то такое впечатление складывается, что здесь обыск проводили!
– Обыск не обыск, но что-то подобное здесь точно произошло, – согласился я.
– Предлагаю перекусить по быстрому, – протиснулся мой друг к холодильнику, – да и мотать отсюда по-добру по-здорову, пока никого нет!
– Ты что же, не хочешь даже узнать судьбу нашей прелестной спутницы? – удивился я.
– Боюсь, – философски заметил Воркунов, вытаскивая из недр древней «Оки» миску с тушёной картошкой, – её судьба теперь мало от нас зависит. К тому же, после того славно удара, – указал он ложкой на мою правую щёку, – неужели тебе с ней захотелось бы ещё раз встретиться?
– Так это она меня так треснула? – непроизвольно ухватился я за сильно ноющую скулу. Ведь я тогда так и не понял, почему отрубился.
– А я видел, благо свет от фонаря как раз на вас падал. Она так ловко крутнулась на одной ноге и с размаху шарахнула тебя пяткой по челюсти, что я думал, ты до утра не оклемаешься!
– Занятия боксом помогли, – невесело отшутился я, – довольно быстро в себя пришёл.
– Это просто ей было бить неудобно, – хихикнул Михаил, – у тебя из ямы только голова торчала. И вообще, ты заметил, какое у неё было рукопожатие? Я был просто поражён, когда мы здоровались при первой встрече. Не руки, а прямо клещи какие-то! Маленькие, но именно клещи. И фигура…
– Что фигура? – не понял я. Ты сам вроде как был совсем не прочь за ней приударить.
– Да нет фигура сама по себе отличная, – заметно смутился Михаил, – вот только чересчур спортивная. Ни жиринки, ни толстинки! Может, она свободное время в секции карате проводила? А? Вон тебе какой синячище поставила, а ведь ты её тяжелее килограммов на сорок, не меньше!
– Точно, – припомнил я, – она ведь как-то обмолвилась, что занималась с каким-то китайцем. То ли у-шу, то ли му-шу… Ладно, хватит уж об этом, сам-то ты не лучше выглядишь.
– Я это другое дело, – мигом надулся Воркунов. Мне хоть прикладом по морде досталось, а не женским каблуком. Не так обидно, хи – хи – хи.
Решив более не отвечать на его колкости, я упорно молчал до тех пор, пока не доел свою порцию до конца. Но слишком долго молчать было просто неприлично. И отставив опустевшую тарелку в сторону, я предложил всё же дождаться хозяина дома.
– Тогда опоздаем на утренний поезд, – моментально возразил Михаил, – и бездарно потеряем ещё сутки!
– Но если мы просто так сбежим, – не согласился я с его доводами, – то нас могут заподозрить.
– В чём? – услышал я в ответ. Да пока здесь кто-то чухнется, мы давно будем в России.
– Это вряд ли. Сначала до Витебска придётся доехать. И только там билет взять на поезд до Москвы.
– Так лучше давай быстренько добежим до станции, наймём машину и поедем в обратную сторону. Двадцать минут и мы в том же Невеле окажемся. А оттуда до Великих Лук рукой подать. Мало того, что быстрее, так ещё и на российской территории будем!
– Думаешь, у нас за подрыв транспортных средств меньше дают? – съязвил я.
На сей раз, красноречиво промолчал Воркунов. Критически осмотрев свою физиономию в зеркальце, он извлёк из своего рюкзака бритву.
– Советую побриться и тебе, – указал он пальцем в сторону умывальника. А то выглядим как два бомжа, сбежавших из мест предварительного заключения!
Горячей воды у нас не было, но привести себя в порядок было действительно необходимо. И вскоре эта невинная процедура привела нас к ошеломительному открытию. Выбрасывая в ведро под умывальником опустевший тюбик из-под мыльного крема, Михаил так и замер в полусогнутом положении.