д! Что французу делать в глухой белорусской провинции? Да еще со столь явным российским прононсом? Это просто дурацкое совпадение. Вспомни историю! Ведь поляки издавна обожали подражать французам.
Они вечно набивались к ним в непрошенные родственники. Это же известно. Ну и почему такого поляка во время войны не могло занести сюда? Запросто могло. И его сыну достались по наследству и дом, и фамилия! Что же тут необычного?
– А не могло случиться так, что его родственники имели какое-то отношение к кассе маршала Удино?
– Хочешь сказать, – издевательски хмыкнул Михаил, – что наш бородач сидит здесь специально и стережет клад своего прапрадедушки?
– Ну-у, пусть не стережет…
– Что же тогда? Если знаешь, где лежит золотишко, то его надо поскорее вытащить и запродать. А сидеть и ждать? Чего?…
– Возможно, – принялся фантазировать я, – его отец знал лишь часть кладоискательской истории. И, соответственно, сын тоже не может добраться до бочонков. К тому же местность была кем-то специально изменена. Ты ведь, кстати сказать, тоже не обнаружил меченый валун!
– Все равно картинки не получается, – замотал головой Михаил. – Тут либо все известно, либо ничего. Мы тоже ничего толком не знали, пока вы с Сандрин не обнаружили альбом Анны Николаевны. Но если бы кто-то добрался до этого рисунка раньше, то просто-напросто унес бы его с собой. И вам бы с этой тощей француженкой ничего не досталось…
Хлопнула дверь, и в помещение кухни поднялась Сандрин.
– Как вам наш суптчик? – подсела она ближе к Михаилу. – И как прошли поиски?
– Суп вполне приличный* – искоса зыркнул он на нее, – а поиски пока не дали результата. Про камень можешь даже и не спрашивать, мне он не попался.
– Завтра пойдем искать все вместе, – решительно вздернула та подбородок, – прямо с утра.
– Только надо взять с собой длинную веревку, – несколько оживился от ее присутствия Воркунов. – Без нее невозможно маркировать проверенное пространство, – пояснил он в ответ на наши непонимающие взгляды, – а иначе начинаешь путаться в трех соснах.
– Разве там только три сосны? – удивленно переспросила Сандрин.
– Это выражение такое, – пояснил я, – чисто российское. Определенный намек на трудность в ориентировке где-либо.
– О, это прямо про меня сказано, – смущенно улыбнулась девушка. – Я только в городе и умею ориентироваться. Так что вы завтра за мной присматривайте, иначе мигом потеряюсь.
– Ничего, на острове ты точно не заблудишься, – успокоительно потрепал я ее за плечо. – Если увидишь воду, тут же поворачивай в обратную сторону.
Глава двадцать вторая
В ДВУХ ШАГАХ ОТ БОЧОНКОВ
Вечером было решено отдохнуть и прогуляться по окрестностям. В половине шестого мы покинули дом и, добросовестно изображая отдыхающих, двинулись по направлению к деревне. Все же нужно было хотя бы приблизительно ознакомиться с местами, где мы оказались. Но сама деревня Местечко нас откровенно разочаровала. Только разноцветная красота осенней природы скрашивала впечатление от этого крайне убогого и словно бы всеми забытого места. Старые деревянные домишки, равно как и ограждавшие их покосившиеся заборы, однозначно указывали на то, что ее жители давно махнули рукой на собственную судьбу.
Дойдя до конца дороги, мы свернули налево, в направлении подходящего с восточной стороны перелеска. Постепенно извилистый проселок увел нас от обжитых мест в совершенно глухую местность. Солнце подсвечивало нас сзади, и мы медленно брели по песку, наступая на свои постоянно удлиняющиеся тени. Сандрин, как бы давая понять, что мы есть нечто целое, взяла нас под руки, связав тем самым в одну внешне дружную компанию.
– Что будем делать, если и завтра ничего не найдем? – не выдержав долгого молчания, поинтересовался Воркунов. – Поедем домой или будем искать до победного конца?
– Если не найдем, то действительно придется сматывать удочки, – неохотно подтвердил я.
если найдем, – подзадорила нас Сандрин, – тоже смотаем?
– Еще чего! – мигом взбодрился Михаил. – Непременно попробуем откопать и вывезти!
– Вы же хвалились, что у вас есть какой-то прибор для поисков металла, – повернулась теперь Сандрин в мою сторону. – Что же вы не взяли его с собой? И как же теперь вести поиски без него?
– В принципе, мы планировали его захватить, – бросил я уничтожающий взгляд на конфузливо отвернувшегося Михаила. – Но, видишь ли, дело в том, что он очень громоздкий. С такой штукой мы сразу же обозначили бы свои намерения. А привлекать к себе внимание вовсе не входило в наши планы. Так что мы посоветовались и посчитали его присутствие излишним.
– Во всяком случае, на первом этапе, – как ни в чем ни бывало, вставил Воркунов. – Если же по подсказке с портрета нам ничего откопать не удастся, то тогда мы, конечно… привезем его… в следующий раз…
– Но надеюсь, – постарался я перехватить нить столь неприятной беседы, -мы и так разберемся. Лишь бы тот камень найти поскорее…
– Надо решить, как потом все найденное повезем, – озабоченно проговорил Михаил. – Все же полтораста килограммов – вес очень солидный. Если загрузим монеты в маленькую двухвесельную лодку и вдобавок сядем в нее сами, то она попросту пойдет на дно!
– Зачем же грузить сразу все? – удивилась Сандрин, до этого момента вроде бы совершенно беззаботно помахивавшая сорванной веточкой. – Не проще ли перевезти их на берег понемногу, частями?
– Частями – это, конечно, хорошо, – досадливо сморщился Воркунов, – да только тут есть одна маленькая неувязка. Представляете, если мы завтра притащим с прогулки небольшой такой мешочек золота килограммов этак на тридцать? Да через час на острове будет уже не протолкнуться от доморощенных старателей. Нет, так глупо мы действовать не будем. Копать будем только ночью! Встанем часа в два и поплывем на Княже сразу на двух лодках. Сами в весельную сядем, а казанку привяжем сзади. Она у нас будет играть роль грузового прицепа. До пяти утра мы должны все выкопать и перенести в нее до последней монетки.
– А что будем делать дальше? – поинтересовалась Сандрин. – После того как выкопаем и погрузим?
– Дальше все просто. Наляжем на весла и будем спешно перебираться на противоположную сторону озера, в Россию. Поскольку сам остров расположен на территории Белоруссии, то на его территории до сих пор действует местное отделение КГБ! Связываться с подобной организацией мне как-то неохота. Так что единственное условие благополучно завершить нашу эпопею – это до рассвета успеть переплыть на российскую сторону и разгрузиться там. – Тут Михаил, будто поперхнувшись, гулко стукнул себя кулаком по лбу и словно подкошенный рухнул на траву.
– Что с тобой, Михайло? – бросился я к нему.
– Я полный идиот, – промычал он в ответ, награждая себя нешуточными тумаками. – И надо же было мне, тупице, так бездарно промахнуться!
– Да объяснись же, наконец, – потребовал я. – Ты что, кошелек свой потерял, коль так убиваешься?
– Аи, – сокрушенно простонал Воркунов, переваливаясь на колени, – ведь все же у меня было! Но если Господь хочет наказать человека, он лишает его ума.
С этими словами он торопливо вытащил из заднего кармана брюк небольшой листочек бумаги и принялся его разворачивать. Мы заинтересованно склонились над ним. И как только он развернул его полностью, вздох удивления вырвался из наших уст: мы увидели полный текст стихотворения, скопированного мною с рамки портрета в Браславе.
– Специально сделал еще одну копию, – виновато потупил взор Воркунов, – на всякий случай. Ну что бы мне его достать прямо на острове и прочитать еще разок? – вновь стукнул он себя по макушке. – Здесь же четко написано, для полных придурков вроде меня, – ткнул он пальцем в середину столбца:
– Ты видишь камень на пригорке? И след от тяжкого ядра?
Не мешкай боле, вот она!
– Могила рыцаря д'Ора, – дружным хором закончили мы.
– На пригорке!!! – со страдальческим выражением на лице повторил Воркунов. – На пригорке, черт меня дери, а не где-либо еще! Я как идиот бегал, высунув язык, по всему острову, когда надо было сразу идти прямо на прибрежный бугор и искать только там.
– И где же находится этот холмик? – поинтересовалась Сандрин. – Кто-нибудь из вас видел там нечто подобное?
– Где, где, – все еще раздраженно буркнул в ответ Михаил, – на том самом полуострове, что на южной стороне. Я-то, грешным делом, решил, что след от ядра мог быть только вблизи крепости… ну, там, где из пушек стреляли. И на южный полуостров даже не ходил.
– А на самом деле золото наверняка прятали ближе к воде, – подхватил я его мысль. – У того, кто его повторно закапывал, была все та же проблема. Выкапывание ямы и переноска монет наверняка заняли много времени, а он был один и тоже хотел управиться, допустим, до рассвета.
– Конечно! – энергично поддержала меня Сандрин. – Ведь тому человеку, кто прятал золото, пришлось бы ходить не менее двадцати раз с достаточно увесистым грузом, прежде чем он смог перенести все в заранее выкопанную яму. Можно с уверенностью сказать, что у него на эту работу ушла вся ночь.
– У нас должно уйти гораздо меньше, – Михаил убрал листочек в карман и бодро вскочил на ноги. – Ведь мало того, что предстоит раскопать приличную яму и перетащить все монеты в лодки, так нам еще и грести придется не менее часа! По моему разумению, на белорусский берег возвращаться будет нельзя, придется плыть на российскую сторону…
Вскоре дорогу нам преградила довольно шустрая речка, и мы поняли, что перед нами Дубровка.
– Ну что, давайте действительно половим лягушек? – нарочито скучным голосом спросила девушка, окидывая взглядом плотную стену пожелтевшего камыша.
Затем она скосила глаза и как бы в шутку подтолкнула бедром озабоченно насупленного Михаила.
– Не смешно, – замотал тот головой, поскольку был полностью погружен в свои размышления. – На кой черт нам лягушки? Жарить их, что ли? Так мы не французы, чтобы такую мерзость есть!