жить плащ вместе с другими вещами. И...
— Он собирался выйти из дома?
— Разумеется, сэр, я не могу знать наверняка, но у меня сложилось такое впечатление.
— Он имел привычку переодеваться так поздно?
— О нет, сэр! Для него это было необычно. К тому же, сэр, пока я раскладывал одежду, он пошел в ванную комнату и принял душ. Когда он вернулся, в халате и тапочках, причесанный и свежевыбритый...
— Черт, куда он намыливался среди ночи? — не выдержал инспектор Молей. — Самое время наводить красоту!
— Вы правы, сэр, — негромко поддакнул Тиллер. — Я и сам удивился. Но я почти уверен, что он собирался на свидание с дамой, сэр. Видите ли...
— С дамой?! — воскликнул судья. — С чего вы взяли?
— Догадался по выражению его лица, сэр, и по тому, как он разбушевался из-за морщинки — о, почти незаметной — на воротничке рубашки. Он всегда так вел себя, когда одевался для... э... свидания с особой дамой. На самом деле он обругал меня... э... весьма... — Кажется, на этот раз Тиллер не мог подобрать нужное слово. В его глазах мелькнуло странное выражение, которое почти сразу же исчезло.
Эллери внимательно посмотрел на него:
— Кажется, вам не слишком жаль мистера Марко, верно?
Тиллер неодобрительно улыбнулся, становясь снова отчужденным.
— Мне не следует заходить так далеко, сэр, и говорить подобные вещи, но... с этим джентльменом было нелегко. Очень нелегко. Особенно когда дело касалось его внешности, доложу я вам. Он мог по часу разглядывать свое лицо в зеркале, поворачиваясь то в одну сторону, то в другую, как если бы пытался разглядеть каждую пору или выяснить, как он лучше смотрится — с правой стороны или с левой. Он... э... обнюхивал себя.
— Обнюхивал себя? — воскликнул шокированный судья.
— Потрясающе, Тиллер, просто потрясающе, — заметил Эллери улыбаясь. — Не хотел бы я слышать ваши рассуждения насчет моих странных привычек. С точки зрения слуги... О, превосходно! Так вы говорите, что когда он вышел из ванной...
— Значит, женщина? — буркнул инспектор, чьи мысли, казалось, были заняты чем-то другим.
— Да, сэр. Когда он принял душ и вышел из ванной, я выкладывал содержимое его карманов: мелочь, часы и портсигар, о которых я уже упоминал, и кое-какие другие вещицы. Само собой, я собирался переложить все это в карманы темно-серого костюма. Но он набросился на меня сразу же после... э... неприятного инцидента с морщинкой на воротничке и вырвал из рук белый пиджак. Обозвал «чертовым занудой, сующимся куда не просят», если я правильно запомнил, сэр. Потом велел убираться, сердито заявив, что оденется сам.
— Значит, вот как, — начал инспектор Молей, но Эллери прервал его:
— Может, не совсем так. — Он задумчиво глянул на маленького человечка: — Вам не показалось, Тиллер, что его раздражительность была вызвана какой-то особой причиной? Может, вы нашли что-то... э... личное в его карманах?
Тиллер энергично кивнул:
— Да, сэр, записку.
— А... Вот почему он выпроводил вас из комнаты?
— Пожалуй, вы правы, сэр. — Тиллер вздохнул. — Собственно говоря, я почти в этом уверен. Потому что, подходя к двери, я заметил, как он разорвал конверт вместе с письмом и бросил обрывки в камин.
Как по команде, трое мужчин нагнулись к камину, глаза их горели от предвкушения находки. Тиллер, в почтительном ожидании, остался стоять на прежнем месте. Затем, когда они опустились на колени и принялись рыться в небольшой кучке остывшего пепла на каминной решетке, он прочистил горло, несколько раз моргнул и бесшумной походкой направился к большому платяному шкафу в дальней части комнаты. Открыв дверцу, принялся копаться внутри.
— Стоило становиться на карачки, если... — ворчливо начал Молей.
— Осторожно! — воскликнул Эллери. — Не исключено, если обрывки лишь частично обгорели, что они могут рассыпаться.
Спустя пять минут все трое, насупив брови, принялись оттирать перепачканные сажей руки. В камине ничего не было.
— Все сгорело, — проворчал инспектор. — Черт, только зря проползали...
— Погодите. — Эллери вскочил и быстро осмотрелся. — Мне не кажется, что пепел на каминной решетке — это все, что осталось от сгоревшей бумаги. Его явно недостаточно для... — Он внезапно замолчал, внимательно глядя на Тиллера. Маленький человечек спокойно закрывал дверцу платяного шкафа. — Какого черта вы лазили в шкаф, Тиллер?
— Я всего лишь проверял гардероб мистера Марко, сэр, — скромно ответил Тиллер. — Мне подумалось, что вы можете поинтересоваться, не пропало ли еще что, кроме тех вещей, которые я вам только что перечислил.
Эллери уставился на него.
— Тиллер, падите мне на грудь! — радостно воскликнул он. — Вы вполне годитесь мне в компаньоны. Так что-нибудь пропало?
— Нет, сэр, — почти с сожалением ответил Тиллер.
— Вы уверены?
— Совершенно уверен. Видите ли, сэр, я знаю гардероб мистера Марко как свои пять пальцев. Если вы позволите мне заглянуть в бюро...
— Это идея. Действуйте. — И Эллери, повернувшись, провел глазами по комнате, словно что-то искал. А Тиллер, удовлетворенно улыбаясь, подошел к богато украшенному резьбой бюро и принялся открывать ящички. Инспектор Молей неторопливо приблизился к Тиллеру, наблюдая за его действиями.
Эллери и судья Маклин переглянулись и, не сказав ни слова, присоединились к осмотру. Они действовали молча, слышны были лишь звуки выдвигаемых и задвигаемых ящиков.
— Ничего, — наконец грустно доложил Тиллер, задвигая последний ящик бюро. — Ничего из того, чего в них не должно быть. И ничего не пропало. Простите, сэр.
— Вы говорите так, будто это ваша вина, — усмехнулся Эллери, направляясь к открытой двери ванной комнаты. — Однако есть одна идея, Тиллер. — И он исчез в ванной.
— Ни единого клочка, черт бы его побрал, — проворчал Молей. — Должно быть, этот тип был чересчур осторожен. Ну что, я думаю, это все...
Голос Эллери, неожиданно холодный, прервал его. Они осмотрелись по сторонам и увидели его, угрюмо стоящего в дверях ванной. Квин не отрывал взгляда от невозмутимого лица Тиллера.
— Тиллер, — произнес он ровным, ничего не выражающим голосом.
— Да, сэр? — Брови маленького человечка вопросительно поползли вверх.
— Вы солгали, сказав, что не читали письмо, доставленное вами мистеру Марко?
Что-то сверкнуло в глазах Тиллера, кончики его ушей медленно покраснели.
— Прошу прощения, сэр, — тихо произнес он.
Их взгляды встретились.
— Это я прошу прощения, — вздохнул Эллери, — но я должен это знать. Вы ведь не возвращались в эту комнату после того, как мистер Марко отослал вас вчера ночью?
— Нет, — ответил слуга все тем же тихим голосом.
— Вы пошли спать?
— Да, сэр. Сначала я вернулся на свое место, дабы убедиться, нет ли других вызовов. Видите ли, сэр, оставались еще мистер Корт и мистер Мунн, и я думал, что мистер Каммер. Тогда я не знал, что мистера Каммера похитили. Но других вызовов не было, поэтому я спустился на первый этаж в свою комнату и лег спать.
— Который был час, когда вы по приказу мистера Марко покинули его комнату?
— Почти полночь, сэр.
Эллери снова вздохнул и резко повернул голову в сторону инспектора Молея и судьи Маклина. Озадаченные, они оба подошли к нему.
— Кстати, Тиллер, полагаю, вы видели мистера Мунна, а позже и миссис Мунн, когда они поднимались к себе в комнату?
— Только мистера Мунна, где-то около половины двенадцатого. Миссис Мунн я не видел.
— Понятно. — Эллери отошел в сторону. — Вот, джентльмены, — рассеянно произнес он, — ваша записка.
Сначала они увидели разбросанные бритвенные принадлежности на приступке раковины: кисточку в засохшей белой пене, безопасную бритву, бутылочку с зеленым лосьоном и баночку с порошком для бритья. Но Эллери указал пальцем на записку, которая лежала на закрытом сиденье унитаза.
Она была составлена из маленьких обрывков бумаги кремового цвета — точно такой же, что находилась на столике на террасе. Большая часть смятых клочков обгорела по краям, и кое-каких явно недоставало.
Обрывки были аккуратно соединены совпадающими рваными краями кем-то, кто явно выудил их из камина.
На кафельном полу ванной у раковины в беспорядке также валялись обрывки кремовой бумаги.
— Не стоит подымать их, — предупредил Эллери. — Это клочки конверта, сильно обгоревшие. Прочтите записку.
— Это ты сложил обрывки вместе? — спросил судья.
— Я? — Эллери пожал плечами. — Я их нашел точно в таком виде.
Двое мужчин наклонились над сиденьем унитаза. Записка, напечатанная на машинке, хоть и состояла из фрагментов, оказалась на удивление понятной.
«.......ди меня на тер..............чью
в 1.........чи. Это оч.................жна
видеть тебя.....ого. Я буду......тоже.
Пож......не подв.........................
Роза».
— Роза! — воскликнул судья. — Это... это просто невероятно! Этого не может быть. Нет, это физически невозможно!
— Дурдом, — буркнул инспектор Молей. — Сплошной дурдом, да и только.
— Я не понимаю... Странно.
— Сплошные терзания, — сухо заметил Эллери. — По крайней мере, так, должно быть, считал Марко. Поскольку, как видите, он последовал полученным указаниям и прямиком отправился в объятия смерти.
— Ты думаешь, в этом кроется причина и следствие? — спросил судья. — Записка выманила его и привела к смерти?
— Это будет легко установить.
— Кажется, все довольно понятно, — нахмурился пожилой джентльмен. — «Жди меня на террасе в час ночи. Это очень...» да!., «очень важно. Я должна видеть тебя...» полагаю... «одного. Я буду...» дайте подумать... «одна тоже», вероятно. Остальное проще простого: «Пожалуйста, не подведи меня. Роза».
— Есть одна юная леди, — угрюмо буркнул инспектор, направляясь к двери, — с которой я хочу поговорить сию же минуту. — Потом обернулся. — Черт побери, но кто мог сложить вместе обрывки, а? Может, Тиллер? Если...
— Тиллер говорит правду. — Эллери рассеянно протер стекла пенсне. — Я в этом уверен. Кроме того, если бы обрывки сложил Тиллер, он не такой дурак, чтобы оставить их на видном месте. Он очень умный маленький джентльмен. Нет-нет, забудьте о Тиллере.