— У Хозяйки Шелковой Долины есть ещё какие-то вопросы?
— Есть, — отрезаю и присаживаюсь на подушки, всем видом давая понять, что не планирую уходить в ближайшее время.
— Я вас слушаю, госпожа Инь Юэ, — вежливо произносит Летописец.
— Может ли тень забеременеть в смертном царстве? — спрашиваю. И впервые в жизни я замечаю удивление на лице мудреца.
— Это довольно неожиданный вопрос, — наконец, отзывается он.
— Так, это возможно? — повторяю вопрос, контролируя свои эмоции.
— Это возможно, если тень вселилась в человеческое тело и проходит испытание.
— А если тень сформировала своё собственное тело? — уточняю.
— Я слышал об этой технике, — кивает старец, — и предположу… что это возможно, если носитель тени — бог с огромным потенциалом. То есть, в вашем случае это возможно. Ребёнок может родиться в смертном царстве, и он даже может обладать врожденным бессмертием… но это не точно.
— Хорошо. Тогда последний вопрос — может ли такая тень перенести беременность в истинное тело? — спрашиваю Летописца.
— Это невозможно.
— Вы уверены?
— Абсолютно. В этом случае физическая оболочка, созданная для тени, растворяется при переходе из одного мира в другой, — поясняет старец, — ребёнку просто не во что вернуться — если можно так выразиться.
Так. Хорошо. С этим вопросом разобрались.
Но есть ещё несколько…
— Вы знаете о моем абрикосовом дереве? — протягиваю, усаживаясь поудобнее.
— Я слышал о нём из рассказов наследного принца, — отзывается Летописец, мгновенно отстраняясь и словно уходя в какие-то свои мысли.
— По какой-то причине плод, растущий на нём, вытянул силы наследника. А ещё — он продолжает расти и увеличиваться в размерах…
— Госпожа Инь Юэ, это дерево напрямую связано с вашим собственным испытанием в смертном мире, проходившем две с половиной тысячи лет назад, — останавливает меня Летописец, — и что на нём растёт — даже я не берусь предположить. В своё время вы предпочли избавиться от болезненных воспоминаний в обход правил — и использовали технику, скрывающую часть памяти от носителя. Я не стал сообщать об этом предыдущему владыке, но я в курсе, что господин Лин Хун вам в этом помог.
— Синь Шэнь не виноват. Это я попросила его об этом, — тут же встаю на защиту лиса.
— Мне известно, что ваш траур затянулся на половину тысячелетия. И я не могу винить вас в том, что вы захотели вычеркнуть это время из своей памяти. Но тот процесс являлся нарушением правил бессмертного царства, потому я бессилен вам помочь: разбираться в вашем прошлом — это добровольно нарушать правила вместе с вами.
— Мой свиток жизни был украден. Я не имею возможности узнать, что тогда произошло, и как абрикосовое дерево появилось в моей долине! — произношу чуть настойчивей.
— Я не имею отношения к пропаже вашего свитка. И не начинаю громких разбирательств по этому делу — по просьбе наследного принца, уверенного, что это принесет вам больше проблем, чем пользы. Он не прав? — Летописец заглядывает в мои глаза.
— Прав, — чуть тише отвечаю.
Конечно, мне не выгодно объявлять на весь свет о пропаже собственного свитка.
Как и Летописцу невыгодно признавать, что из его архива было что-то украдено.
— Что-то ещё, госпожа Инь Юэ? — повторяет свой вопрос старец.
— У меня есть просьба к вам… — спустя некоторое время, произношу негромко.
— Я вас слушаю, Хозяйка Шёлковой Долины, — так и не дождавшись продолжения, напоминает Летописец.
— Вы… можете снять печать с моей памяти, чтобы я смогла разблокировать ту часть воспоминаний, что относилась к моему недавнему спуску в смертное царство? — спрашиваю совсем тихо.
— Почему Высшая Богиня просит об этом именно меня? — задаёт резонный вопрос Летописец.
— Потому что у меня нет другого способа повлиять на Тао… — на мгновение не справившись с волнением и прикрыв лицо рукой, отзываюсь едва слышно, — Он хотел, чтобы я вспомнила о нашей жизни в мире людей. И я готова это сделать: лишь бы он поверил, что я не являюсь его врагом! Вы — единственный бессмертный, с которым он поддерживает связь. И я хочу, чтобы вы сказали ему об этом — сказали ему, что я вернула наше прошлое… Вы можете это сделать?
— Высшая Богиня действительно дорожит этими отношениями? — внимательно всматриваясь в моё лицо, уточняет великий мудрец.
— Между нами не было абсолютного доверия, и мы не были особо близки друг другу. Но мы оба желали исправить это. По крайней мере, мне так казалось… — замолкаю, почувствовав, как сжалось сердце.
Обиды, завышенные ожидания, секреты, нежелание идти на уступки — наши отношения сложно назвать гладкими, но почему-то мне хотелось верить, что у них есть будущее…
— Я помогу вам, госпожа Инь Юэ. Не потому, что считаю этот поступок правильным, а мотив — достаточно серьёзным. И не потому, что понимаю вас и желаю вам помочь. Но потому, что теперь мне очевидно… это действительно судьба, — отчего-то глубоко вздохнув, произносит Летописец.
Нахмурившись, смотрю на него.
Как мне понимать его слова?
— Вы… расскажете об этом Тао? — решаю уточнить на всякий случай.
— Я сообщу ему, как только у меня появится такая возможность, — даёт странный ответ небожитель, способный обращаться к богам напрямую в любой момент времени.
Ну, разве что разыскиваемый находится в смертном царстве — тогда могут возникнуть некоторые трудности…
Тао в мире людей?..
— Благодарю вас, — почтительно склоняю перед ним голову.
А сама озадаченно прикусываю внутреннюю сторону щеки. Он согласился помочь мне несмотря на то, что это также являлось нарушением правил бессмертного царства: я спускалась к людям без разрешения и стирала себе память, чтобы не попасться. Так почему же Летописец ничего не сказал об этом? За мой предыдущий проступок мне было высказано немало слов, и мудрец напрямую отказался выяснять, что за дерево растёт в моей долине…
А с этой просьбой старец решил помочь, ограничившись лишь словом «судьба»?
В чём разница?
— Этот процесс может быть немного болезненным. И воспоминания могут нахлынуть на вас единым потоком, — произносит тот, складывая ладони в мудре.
— Понимаю, — киваю, готовая ко всему.
— Прикройте глаза и войдите в состояние легкой медитации…
Послушно выполняю наставление и открываюсь его силе.
— Я начинаю…
Погружение. Словно в воды реки — только вода густая и черная. Беспроглядная.
Больно. Повсюду сопротивление. Вдохнуть невозможно.
Продираюсь сквозь тело печати через силу, не имея возможности открыть глаз, двигаясь наобум, не зная — где верх, а где низ.
Используя последний резерв, делаю рывок… и выпадаю в белое марево.
Ослеплена…
Оглушена…
И, словно щупальца незримого существа, дым воспоминаний осторожно подползает ко мне со всех сторон, холодком вьется по рукам и ногам, щекочет лицо… и начинает просачиваться в мои глаза, в уши, в рот — заполняя всю изнутри, вливаясь единым потоком, буквально разрывая меня на части!..
Беззвучный крик сотрясает моё сознание, когда в черной печати где-то надо мной появляется первая трещина… затем вторая… а затем вся она разлетается на осколки, выталкивая наружу скрытое, позволяя всему встать на свои места, заполняя все пробелы и сглаживая все неровности! Я сплёвываю кровь, а вместе с ней — и красную бусину, покатившуюся по полу и затаившуюся где-то в углу…
…
А затем всё резко успокаивается.
…
Мысли мои проясняются.
…
Я действительно появилась на окраине города в смертном царстве в своём теле, созданном для этого глупого развлечения. И первое, что поразило меня, это бесчисленное количество почти голых, худых полумёртвых тел вокруг. Тогда я решила, что всех их поразила какая-то болезнь, но затем заметила ребёнка… едва живого… такого худого, словно его кости были обтянуты кожей — без слоя мяса внутри. Он не был болен. Он был голоден. Все эти люди умирали от голода. И всё, что я могла сделать для них — это пойти и добыть пропитание в тех местах, куда не могли добраться простые смертные. Там же я отловила дичи, пригодной для пищи. Для того мне не требовалось никакого орудия, мне даже не нужно было использовать силу — я просто полагалась на своё зрение тени Высшей Богини, на свою скорость и на свою ловкость. Я помнила об ограничениях и не нарушала запретов.
Я не умела готовить, потому отыскала среди людей самого дееспособного и вручила ему всё, что собрала для сытного варева. После я помогала ему готовить.
Мы накормили всех, кому еда ещё способна была помочь. Всех, кто был на последнем издыхании, мы снесли в местный храм. Той ночью от пришедших в себя людей я услышала историю их бед — о захватчике императоре, что продолжает завоёвывать всё новые и новые территории; о его армии, что разоряла эти земли, продолжая идти вперёд и не оставляя ничего позади; о жадности чиновников, решивших подчинить империи все свободные княжества и мечтавших обложить всех жителей новым налогом…
Вот только платить людям было нечем.
И всё, что они могли дать своему новому правителю — это зрелище их худых изнеможённых тел по краям дороги…
И здесь я должна была искать своё счастье? Среди этих несчастных людей выбирать себе спутника, чтобы познать любовь?!
Подавив внутри гнев и досаду, я решила отложить свою миссию и стала помогать тем смертным. Постепенно жизнь на окраине города начала налаживаться, а местные перестали напоминать ожившие трупы. Кое-где даже залатались дыры на домах — а в какой-то семье впервые за долгое время задумались о поиске жениха для молодой невесты… Так прожила я три месяца — в постоянной заботе о хрупких жизнях несчастных подданных нового императора, да в обустройстве их быта.
Вот только терпение моё не было бесконечным. Помогать смертным — безусловно достойная задача. Но у меня оставалось только девять месяцев на то, чтобы найти себе спутника, с которым я должна познать любовь!