Вожатая отправила всех отдыхать, а Мидхата снова оставила с собой.
Подошел Юлай и доложил о происшествии с ящиком.
В другое время это было бы событием, а сейчас, когда произошло так много неожиданного и таинственного, это казалось мелочью.
Юлай был приятно удивлен, когда Фатима, вместо того чтобы читать ему нотацию, махнула рукой.
Зато Мидхат забеспокоился:
— Так ведь в том ящике… куртка… — сказал он.
— Серая куртка? — нахмурилась Фатима.
— Ну да!
Юлай потупился.
Но вожатая все равно не стала его ругать, а отпустила.
Когда он ушел, сказала:
— Нет, что-то не ладится наш поход.
— Куртка — важное вещественное доказательство! — подхватил Мидхат. Но тут же добавил: — Хотя нож-то остался у меня, а инициалы «С» и «3» как раз на нем, а не на куртке!
— А ну-ка, тащи его сюда! — повеселела Фатима.
Мидхат бегом помчался в свою палатку и вернулся с ножом.
Фатима спрятала нож в свой вещевой мешок, потом сказала:
— Надо бы в милицию сообщить.
— Я пойду! — вызвался Мидхат.
— Пойдешь? Тут не идти надо, а плыть. Могу ли я отпустить тебя одного? Нет, пожалуй, не могу.
— Да что вы, Фатима-апай! — обиделся Мидхат. — Что я, маленький, что ли!
— А если на тебя нападут? У меня такое впечатление, будто мы угодили в какую-то ловушку.
— А как же на фронте? — не унимался Мидхат.
— Что на фронте?
— Ну, ребята участвовали ведь в войне! И еще как!
— Ну ладно, — сказала наконец Фатима. — Пойдешь. Но только не один, а вместе с Иршатом, он будет старшим.
— Да я бы и один справился… — пробовал возражать Мидхат.
— Нет, — отрезала Фатима.
Мидхат понял, что спорить бесполезно, и побежал будить Иршата. Иршат не спал. Его очень огорчила история с ящиком.
Приход Мидхата и ответственное задание Фатимы его обрадовали. Больше того: вожатая назначила его старшим, — значит, несмотря на историю с ящиком, она по-прежнему относится к нему хорошо.
Мидхат был немного расстроен, что старший не он, а Иршат. Но что поделаешь — Иршат не Шакир и с Фатимой не очень-то поспоришь.
Мальчики сели в лодку и отчалили от берега.
Стоя на прибрежной скале, Фатима махала им рукой. Когда лодка скрылась из виду, она медленно пошла по направлению к лагерю.
Ей захотелось немного отвлечься от стремительных событий последних дней. Она сорвала несколько горных цветов, потом еще и еще. Получился букет. Не заметила, как свернула с тропы и очутилась среди густого кустарника.
— Эй, девушка! — неожиданно услышала она.
Подняла голову. Никого. Но вот кусты зашевелились, и буквально в каком-нибудь метре от вожатой появился бакенщик Закирьян.
— Здравствуй! — весело воскликнул он.
— Здравствуйте, — ответила Фатима.
— Ну, как дела?
— Хорошо, — рассеянно проговорила Фатима, не без тревоги думая о том, почему этот седой, старый человек идет по пятам отряда и хорошо ли, что она встретила его в таком глухом месте.
Но Закирьян вроде бы не собирался причинять ей зло.
Весь вид его говорил о том, что он человек доброжелательный, мягкий и готов помочь вожатой, если только она этого пожелает.
И все же не покидала Фатиму настороженность, навеянная странными и загадочными событиями последних дней.
Неожиданно пришла в голову мысль: а что, если проверить Закирьяна?
— Закирьян-агай, — проговорила она вежливо и даже приветливо, — у нас тут несчастье случилось!
— Несчастье? — переспросил бакенщик.
— Ну да. Ящик с коллекциями угодил на дно ущелья.
— Ну? — улыбнулся Закирьян и зевнул.
— А в ящике этом, — продолжала Фатима, внимательно наблюдая за ним, — лежала куртка, которую мы нашли на острове.
— Куртка? — снова переспросил бакенщик.
— Куртка — за-гра-нич-на-я! Импортная, понимаете?
— Да-а, — сочувственно протянул Закирьян, — дорогая вещь! Надо делать что-то…
— Что же тут сделаешь? — улыбнулась Фатима. — Кто же это осмелится спуститься в ущелье? Для этого надо быть таким смелым и ловким… Это ведь все равно что по канату ходить!..
Она сама себе удивлялась: откуда только берутся у нее слова, которые так и подзуживают бакенщика.
— Хе! — сморщил нос Закирьян. — Это тебе кажется, девушка. Я, например, с детства тут по горам и ущельям лазаю, так что…
— Да что вы! — изобразила удивление Фатима, которой хотелось, чтобы бакенщик полез в ущелье и тем самым показал, что он имеет прямое и непосредственное отношение к куртке.
Вместо ответа Закирьян достал из своего мешка длинный канат и направился к краю ущелья.
Фатима шла за ним и невольно любовалась ловкостью движений старика. Он быстро и уверенно обвязал себя канатом у пояса, другой конец каната крепко-накрепко привязал к огромному дубу, стоявшему в двух-трех метрах от края ущелья, и с проворством кошки полез вниз.
Фатима глянула на дно ущелья, и у нее закружилась голова.
Прошло около получаса.
Смотреть вниз Фатима боялась, а Закирьяна все не было. Она начала уже беспокоиться и корить себя за свои подозрения и за выдумку.
Бакенщик появился совершенно неожиданно и не в том месте, где спускался, а немного левее.
Фатима хотела задать какой-то вопрос, но седой Закирьян был настолько сосредоточен, что словно не замечал ее, и она промолчала.
Впрочем, вопросы были ни к чему. Минуту спустя все стало ясно.
Став на краю ущелья, Закирьян схватил привязанный к дубу конец каната и потащил канат на себя.
Не прошло и минуты, как ящик был на поверхности.
— Вы молодец, Закирьян-агай, — сказала Фатима. — Спасибо вам! Большое спасибо!
— Ладно! — крякнул Закирьян и улыбнулся.
«Сейчас попросит куртку», — подумала Фатима.
Но бакенщик только поклонился ей:
— До свиданья, красавица!
— До свиданья, Закирьян-агай!
Бакенщик ушел, а Фатима вздохнула: психологический опыт не удался. Нет, не выходит из нее Шерлока Холмса.
А что касается Закирьяна, то он, как говорится, шик юк[6].
«Человек, старый человек, совершенно бескорыстно помог, полез в ущелье, а я… Нет, нельзя так, нельзя! — мысленно повторяла Фатима. — Людям верить надо, верить!»
Ханский фарман[7]
«Милая Наиля! Прости, но путешествие захватило меня целиком, захватило настолько, что я и присесть-то не могла.
Мы договорились, что я ежедневно буду писать тебе хоть несколько слов. Не получается. То одно, то другое, то третье, то десятое. Да если бы я и писала каждый день, то ведь в лесу и в горах нет почтовых ящиков!
И дело даже не в том, что с детворой трудно справиться, гораздо труднее, чем в школе, где все ограничено, по существу, четырьмя стенами и где я — только одна из многих воспитателей. Здесь необъятные просторы, ребятня, особенно мальчишки, разбегаются кто куда, а я одна-одинешенька, и, как ты можешь себе представить, совладать с ними трудно.
А вдобавок ко всему приходится сталкиваться с такими неожиданностями, о которых ни ты, ни я и подумать даже не могли, сидя дома, в нашем теплом и уютном Тальгашлы.
Вчера, например, один мальчик (его зовут Мидхат) разыскал таинственную палатку. И в ней — какого-то чудного старика, который вел себя так, что его можно заподозрить в темных делишках. Старик этот не стал с нами разговаривать, а попросту удрал, бросив все свое имущество (всякие часы, старинные вещицы и пр.).
Я не знаю, что и думать. С одной стороны, смешно: ну какой такой шпион может жить в палатке, которая, по существу, на виду у всех? Шпиономания, наверно, у меня начинается. А с другой стороны, почему этот старик сбежал? Его вещей мы, конечно, не тронули, но и охранять тоже не стали.
А вообще кругом красотища такая, что мне все время жаль, что тебя нет со мной. Может, еще приедешь, догонишь нас и остаток пути пройдем вместе? Кстати, ты бы помогла мне воевать с моими мальчишками.
Леса, горы, Караидель — все прекрасно. Описать все это не берусь, для этого надо быть поэтом. Могу только рассказать, что видела сегодня. У нас в Тальгашлы такого не увидишь.
Поздно вечером отошла я от расположения лагеря всего на километр или два, присела на траву, чтобы отдохнуть, и вдруг при свете луны увидела лося.
Встал он посреди поляны, стоит в такой величественной позе, словно вот-вот прыгнет на другой берег Караидели. Я только успела рассмотреть его, как, откуда ни возьмись, появился волк.
Мне стало страшно, но деваться некуда, залегла в траву и жду, что будет дальше. В крайнем случае, думаю, на дерево залезу.
Лось сразу почуял что-то недоброе и замер. Волк сделал вокруг него несколько кругов. Лось не спускал с него глаз, пока он бегал по кругу. Но стоило серому попытаться всего на один шаг приблизиться к лосю, как тот мгновенно занял оборонительную позицию. И тут, хотя и было мне страшно, я тихонько рассмеялась: волк все заходил к лосю спереди, а лось все оборачивался к нему задом, и получился у них какой-то такой танец. Я не сразу сообразила, что это значит, но вот стало ясно: волку хотелось схватить лося за горло, а лосю этого, как ты уже догадалась, не хотелось, поэтому он и вертелся. Так вот плясали они не менее четверти часа. И все уже становился круг, все порывистее движения. Наконец наступил решающий момент. Видимо, убедившись, что спереди не зайдешь, волк сделал классический прыжок, и в мгновение ока очутился позади лося. Еще секунда, и он был бы у рогатого на спине. Но лось словно этого только и ждал. Неожиданно он нанес удар копытом прямо по голове хищника.
И сразу вспомнилась мне сказка, которую рассказывала моя бабушка, сказка о ханском фармане. Волк приходит в стадо: «А ну, кого из вас первым съесть?» — «С меня начинай!» — бык говорит. «За что же тебе такая честь?» — «А сам хан издал фарман, чтобы ты с меня начинал!» — «А где он, тот фарман?» — волк спрашивает. «Да вот он, в заднем копыте моем! Не веришь, сам читай!» Подходит волк к заднему копыту быка, чтоб фарман прочитать, а бык как лягнет его! Кувырком волчище полетел, вверх тормашками. И аппетит у него сразу пропал. Отсюда и пословица пошла: «В копыте — фарман, в глазах — туман».