— Ну, мальчики, ну, пальчики, подходи! Давно ли родились на свет божий?
— Мы спрашиваем вас официально, кто вы такой? — сердито проговорил Юлай.
— Официально? Так, значит, вы из милиции?
— Кто мы — это неважно, — сказал Иршат.
— В таком случае, неважно, кто и я. Что же это вы так грубо со старшими разговариваете? Ай-вай-вай! У вас тут лагерь, да?
Иршат прямо-таки в толк не мог взять, как же вести себя дальше. Похоже, попали они с Юлаем в глупое положение.
Но незнакомец сам помог уладить недоразумение.
— Ладно уж, выдам вам военную тайну, — все с той же насмешкой в голосе сказал он. — Я бакенщик. Теперь довольны? Здесь мой участок. Захочу — на своем участке реку остановлю, захочу — заставлю течь в обратную сторону. А вы раскричались: кто да кто. Чай есть у вас? Может, угостите ночного гостя?
Не прошло и пяти минут, как «нарушитель» сидел рядом с часовыми у небольшого костра.
Бакенщик Закирьян
Разговаривали вполголоса, чтобы не разбудить ребят.
Чай закипел. Угостили бакенщика. Он много пил и много говорил, почесывая свою черную бородку, рассказывал всякие веселые истории, так что время прошло незаметно.
Небо над вершинами холмов стало из черного серым, потом заалело. Серо-алая полоса завладела и горизонтом, стала шириться, расти. Наконец из-за окоема показалось солнце.
Наступило утро.
Иршат глянул на отцовские часы. Было всего шесть. Будить ребят было рано.
— Здесь лагерь ваш будет или дальше отправитесь? — спросил бакенщик.
— Поход у нас, — ответил Иршат. — Тальгашлы — Уфа.
— Жалко, — покачал головою бакенщик. — Я бы вас тут поводил по хорошим местам, и вообще, если что помочь, то я здесь как-никак человек не последний. Может быть, надумаете что, так знайте: к Закирьяну запросто всегда можно прийти и попросить. Сделаю все, что смогу.
— Спасибо, — сказал Иршат. — Но нам как будто ничего не нужно.
Бакенщик вспотел от чая.
— Вы шапку бы сняли, — посоветовал Иршат, — а то жарко.
Но Закирьян только улыбнулся:
— Ничего, я человек привычный. В полной форме и днем, и ночью.
— А почему вы ночью не спите? — спросил Юлай.
— О! Работа такая. Мало ли что — браконьеры или другие незваные гости могут по участку бродить. Вот ведь вы даже меня самого в чем-то заподозрили.
— А давно вы тут работаете? — спросил Иршат, чтобы замять неловкость.
— Я? Я всю сознательную жизнь на воде. С пятнадцати лет. Сперва на катере кочегаром был. Вернее, сперва помощником кочегара. Потом перешел на большой пароход. По Каме плавал, по Волге, оттуда на Каспий попал. До лоцмана дослужился. Гражданская началась — стал красноармейцем. Воевал. В ногу ранило. Контузило. Очухался, на Каспий вернулся, теперь уж старшим лоцманом поставили. Не так-то просто с покалеченной ногой работать было. Да ничего, справился. Деньжонок поднакопил, приехал сюда, здесь приземлился. Дом построил, пенсию получаю. Все бы хорошо, да опять война — ну, в сорок первом-то. Сразу в военкомат, а там не берут — инвалид ведь. Тогда я телеграмму народному комиссару (теперь министром называется). Жалобу. Ну, меня бакенщиком и назначили. Раз, мол, солдат — служи, но только в тылу, поскольку нога. Вот и трублю с тех пор. Вроде бы не обижаются на мою работу. За всю войну ни одного происшествия не было. Ну, а сейчас, как говорится, сам бог велел, чтобы все было в порядке.
Иршат потупился. А Юлай нисколько не смутился. Он прямо смотрел на бакенщика, словно не он, Юлай, а кто-то другой кричал на этого заслуженного пожилого человека.
— А где вы живете? — спросил Юлай.
— Километров пять отсюда. А если разобраться по существу, так дом мой — вот он, — и он кивнул туда, где стояла лодка.
Вышла из своей палатки Фатима.
— Через пятнадцать минут подъем! — предупредила она Юлая. — Здравствуйте! — весело сказала бакенщику, и Юлай снова подумал, что незачем было бросаться на человека.
— Здравствуйте, девушка, — приветливо отвечал бакенщик, — здравствуйте и до свиданья. Мне пора.
— Подождите, посидите, пожалуйста, с нами, — быстро заговорила Фатима, — я с ребятами вас познакомлю. Может, расскажете нам что-нибудь. Может, вы знаете что-нибудь интересное о партизанах гражданской войны… О походе Блюхера… Не знаете?
— Не знаю? Как не знать, — улыбнулся бакенщик. — Да только если рассказывать все, что знаю, так три дня и три ночи потребуется.
— Прекрасно! — обрадовалась Фатима. — Вы бы нам рассказали, а мы бы все записали! Вы, наверно, сами бывший партизан?
— Да. Только не здесь партизанил, а на Волге и на Каспии.
— Но и о здешних боях, наверно, слышали?
— Слышал, конечно… Мои товарищи здесь воевали.
— И про Блюхера тоже?
— Да. Блюхер действовал южнее этих мест, ниже Красного Яра. Когда через Караидель переправлялся, много здешних жителей за ним пошло.
— А про Карабаша не слыхали? — спросил Юлай, который вспомнил рассказ деда Юсуфа.
— Карабаш? — переспросил бакенщик. — Какой Карабаш?
— Он здесь с бандой своей ходил, грабил и убивал крестьян, выдавал партизан врагам, вешал, расстреливал.
— Нет, не знаю, не слышал. Но думаю, что нет его в живых. Таких, как он, давно осудили. Или, может быть, сбежал он за границу. — Бакенщик немного задумался и добавил: — По-моему, вам, пионерам, надо интересоваться не такими, как этот самый Карабаш, а героями. Вот Блюхер, например. Ну, а пока — до встречи! — И Закирьян пошел к лодке.
Только тут заметил Юлай, как сильно он хромает. И Юлаю стало стыдно за то, что они с Иршатом так грубо разговаривали с бакенщиком ночью.
Спустя минуту лесная опушка огласилась веселыми голосами ребят. Одни выскакивали из палаток с полотенцами и бежали к реке, а другие занялись завтраком — возились у костра.
На острове
После завтрака путешественники заняли свои места в лодках и снова тронулись в путь.
Солнце поднималось все выше, и вот наконец его золотые лучи озарили вершины гор, а потом засияли над окутанными голубым маревом лесами. Казалось, шелковыми стали под его лучами стремительные волны Караидели. Так и переливались они, так и светились. Слабый ветер доносил с берега приятный запах влажного песка.
Где-то неподалеку загудел пароход, а вскоре и сам появился: снежно-белый, веселый плавучий дом с освещенными солнцем окнами.
— Одноэтажный, — сказал Юлай.
— Да, однопалубный. Но на Караидели других не бывает, — заметил Иршат.
— Кажется, что медленно идет, а лопасти вон как мелькают! — воскликнул Сабит.
— А какая скорость у него?
— А пассажиров сколько берет?
Юлай привстал в лодке и, сняв тюбетейку, принялся изо всех сил размахивать ею, приветствуя пароход. Следом за ним то же самое сделали и другие ребята.
Однако на пароходе никто не обратил на них ни малейшего внимания.
— Если бы они знали, что мы тоже команда, дали бы гудок, — с досадой произнес Юлай.
— Ишь ты, тебе почести нужны! — засмеялся Иршат.
Пароход скрылся из виду, и ребята позабыли о нем.
С тех пор как река раздвоилась на два русла, прошло часа три. Свернув в правое, путешественники увидели, что оба русла снова сливаются воедино и, стало быть, меж ними — остров.
— Земля! — сказал Иршат.
— Колумб! — усмехнулся Сабит.
— Привал! — скомандовала Фатима. — Пора готовить обед.
Она не думала так рано обедать, но остров показался вожатой уютным, и ей захотелось, чтобы ребята побывали на нем.
И в самом деле все было здесь хорошо — и песок, и трава, и камыши, и невысокий молодой лесок. Зеленые лесистые берега сменялись в середине острова поляною, словно бы специально приспособленной для палаток наших путников.
— Обедом займутся дежурные, — сказала Фатима, — а мы все побродим по острову. Здесь наверняка найдется кое-что для наших коллекций.
Обходя остров, ребята обратили внимание на то, что правое русло реки, по которому шли суда, было гораздо шире и глубже левого. Но слева растительность была гуще. Ивы опускали длинные косы свои к самой воде, вдоль всего берега стояли стройные камыши.
Юлай заметил под ивами бревна, аккуратно сложенные у самой воды. И десятка три досок. Подошли поближе — следы костра. Значит, остров не необитаем, здесь кто-то был, и, кажется, не так давно.
На ночь остались часовыми Малик и Мидхат.
— Знаешь что? — сказал Мидхат. — Давай прямо сейчас, с вечера, маленько отдохнем, а то потом, чего доброго, ночью спать захочется.
— Нет, — ответил Малик, — не положено.
— Да знаю я не хуже тебя, что положено, а что нет. Но так-то лучше. Надо соснуть маленько, и ночью никакой сон не возьмет. Сейчас-то никто сюда не подойдет: светло еще. Остров все-таки. Все видно кругом. Чего ты боишься?
— Нет, — упрямо повторил Малик. — Не положено.
— Ну, как хочешь. Посмотрим, кто будет лучше стоять ночью, я или ты.
Видя, что спорить с Мидхатом бесполезно, Малик отошел в сторону.
Мидхат широко зевнул, присел на траву и погрузился в сладкие мечты о том, как приедут они в Уфу и пойдут там в кино или в цирк. О, в цирк — это будет замечательно! Там ведь канатоходцы выступают. Жонглеры. Борцы. Клоуны. Фокусники.
Все сильнее и сильнее клонило Мидхата в сон. Он не хотел поддаваться, раз уж Малик его не поддержал. Щипал себя за руки и ноги. Но зевота не проходила. Взгляд мальчика остановился на быстро потемневшем небе. Неожиданно захотелось пересчитать звезды. Нет, лучше — сколько воды в реке. Нет, лучше узнать, можно ли сделать пароход из кирпича. Бывают ли белые крокодилы. И рыжие рыбы…
Показалось Мидхату, что он летит в небо. Вон туда, в ту высокую вышину, где так ярко и загадочно светят эти самые звезды. У него крылья. Он слегка взмахивает ими, и от этого полет его становится плавным. Но откуда в небе волны? Почему они плещутся? Кто там, на берегу?
Мидхат спал крепким сном, когда подошел к нему Малик.
Некоторое время Малик колебался: будить или не будить?