Тот тяжело задышал.
– Дайте ему руку, что вы как дитя!
ДОуан подчинился, и Энтони рывком поднял его.
– Этот грязный смерд…
– Он сам ко мне привязался…
– Перестаньте, вы оба как простые мальчишки! Шевалье, я искала вас, чтобы обратиться за помощью. Но про это не должен знать никто, а особенно наш опекун.
– Сир Арль? Что же это за тайна?
– Поклянетесь?
– Да, с удовольствием. Но при мне нет ни меча, ни Библии.
– Клянитесь на той реликвии что висит на вашей груди. Дело серьезное, кузен, отнеситесь к нему подобающе.
– Согласен, – дОуан, заинтригованный, вытащил из-за ворота небольшой медальон с изображением Девы Марии.
Взяв его в левую руку, правую он протянул к девушке.
– Покровом пресвятой Богородицы, чья часть досталась мне по наследству, клянусь хранить тайну, которую откроет мне дева Анет сейчас, не сходя с этого места. Если я не сдержу клятву, пусть весь христианский мир считает меня бастардом.
Анет опустила голову, скрывая усмешку, а Энтони не понимая, смотрел то на одного то на другую.
– Говори же, кузина, я сгораю от любопытства.
– Помнишь, дядя Арль рассказывал про земли аббатства Бонневаль? Западные поля и лес принадлежат сиру Бретани. Но церковь их уступать не хочет. Помнишь, дядя говорил про письмо парижского нотариуса Жака Лё Пеня. Так вот оно нашлось, и сейчас Антуан везет его на судебный процесс. Да, Антуан просто посыльный в этом деле. Знаешь же сам, что дядя не позволит с ним ехать человеку, который что-то замышляет против церкви. Вот я и хочу помочь человеку добраться до Тулузы.
– А где его лошадь?
– Его ограбили в дороге. Нужно помочь ему, дорогой кузен. Пожалуйста. Мне всегда было жалко семью графа Ренна, а особенно Констанцию.
– Неверую в башмаки?
– Неверую, аминь.
Энтони слушал этот разговор, ничего не понимал и хмурился.
Молодой человек и девушка рассмеялись.
– Хорошо, милая кузина, я устрою малого среди слуг. Идем, Антуан, я скажу, что сам нанял тебя.
Энтони посмотрел на свои башмаки, вздохнул и последовал за шевалье.
– Значит ты служишь у нотариуса? – спросил дОуан, шагая вперед юноши.
– Нет.
– А как же письмо оказалось у тебя? – удивленно оглянулся шевалье, все еще высокомерно.
– Попросили, – коротко ответил Энтони, проклиная в душе необходимость выкручиваться.
– Ты – дворянин?
– Да.
– Шевалье?
– Да.
– Врешь, не похож на рыцаря. И говоришь не совсем правильно.
– Я вырос в Корнуолле.
– Норманн?
– Да. Из дома Монфоров.
– Тогда мы с родни. Я из дома Бофремонов. Младший или бастард?
– Младший.
– Понятно. Монфоры – сильный дом. А чем он связан с домом Плантагенетов?
– Понятия не имею.
ДОуан посмотрел на спутника с подозрением.
– У моей кузины, золотой Анет привычка помогать всем нищим и обездоленным, – громко и четко сказал он, но Энтони промолчал на его выпад.
ДОуан, хоть и ворчал, но сделал все, как обещал. Он устроил Энтони помощником к кучеру первой грузовой телеги. Это был большой фургон, везущий сундуки, принадлежавшие почтенному прелату и его свите.
До Тулузы кавалькада доехала без приключений.
Остановившись в доме, который де Монфоры даровали епископу Арлю, Анет поспешила устроить Энтони в помещении для слуг. Управляющий и доверенные лица епископа привыкли уже к тому, что их господин целиком положился на девушку, практически сделав ее ключницей и управительницей своих владений.
Энтони держался от всех особняком.
Анет нашла его, едва он пообедал за общим столом и позвала с собой.
– Есть возможность попасть в замок герцога. Мой опекун едет туда. ДОуан сопровождает его. Пойдете, как его оруженосец.
Энтони, по складу своему прямой и честный, не понимал этой игры. Ему казалось, стоит только подойти к воротам, как граф Амори сам выйдет ему на встречу с раскрытыми объятиями.
Оруженосец Энтони дали верхнюю рубашку-тапперт синего цвета до колен, которую он надел прямо поверх своей, того же цвета шоссы-мужские чулки того времени и кожаные туфли вместо его разбитых сапог.
В таком виде, сам недовольный собой, Энтони присоединился к общей кавалькаде рыцарей и слуг, сопровождавшей церковную особу. Богатство и роскошь явно не считались грехом у служителей церкви в те далекие годы.
Энтонти, проклиная все в душе, шел рядом со стременем своего мнимого господина, засунув руки на пояс с самым независимым видом.
И вот они в замок Памьер, разоренном Робертом де Монфором и восстановленный в прежнем блеске его старшим сыном, Амори. Это прибежище владетелей Тулузы и графов де Фуа, грозно высилось надо рвом и всей долиной.
Энтони, отдав во дворе повод гнедого коня рыцаря дОуана графскому конюху, хотел последовать за епископом м рыцарями, но на крыльце стражник преградил ему путь своей алебардой. Юношу благоразумно отступил.
Служители графа и его стражники ходили по двору, каждый озабоченный своим делом. Слуги епископа и рыцарей давно уже сидели в ближайшей башне в ожидании еды и вина, а Энтони все прогуливался перед крыльцом де Монфоров, засунув пыльцы обеих рук за свой пояс.
И вот из дверного проема показалась Анет. Девушка сделала знак идти за ней и исчезла в темноте помещения, как волшебный эльф. Энтони опрометью бросился за ней. Оказавшись в длинном тёмном коридоре, освещенном факелами у стен, он остановился. Девушка выглянула из-за поворота и махнула ему. Энтони побежал к ней.
– Скорее, скорее. Дядюшка Арль мучается животом после плотного обеда, поэтому вынужден пить настойку, которую я ему готовлю. Но я не зайду в залу, а питье отнесете вы. Вот вам и дом, и ваш сводный брат. Надеюсь, он вас тут же узнает.
– Узнает? – Энтони только сейчас подумал об этом. – Но я же его никогда не видел!
– То есть?
– Я жил в Англии, в Корнуолле. Господи Боже, что же мне делать?
– А у вас не было никакого письма?
– Да писем было довольно, только они остались у Леруа. Анет, скажите правдиво, граф Амори поверит слову рыцаря?
– Слову рыцаря поверит. Но кто поверит, что вы рыцарь?
– Это значит, что я пропал?
– Идемте в кухню, быстрее.
Девушка схватила юношу за руку и потянула за собой. Вот и кухня. Повар и поварята метались в ней, котлы кипели над огнем. Слуги несли блюда, полные мяса и рыбы, назад возвращались с пустыми. Графские собаки провожали их, прыгая на слуг и выпрашивая кусочки.
Анет чувствовала себя, как дома. Взяв с полки приготовленный бокал, она налила большим черпаком в него питье из небольшого котла и протянула Энтони.
– У входа в залу вас будет ждать дОуан. Ему и передадите напиток. А сами просто последуете за ним. А там, как Бог расположит.
Энтони кивнул. Взяв горячий металлический бокал, он быстро пошел по коридору. Молодой шевалье ждал его перед резными дверями. Забрав бокал, рыцарь молча кивнул юноше и вошел во внутрь.
Энтони и раньше бывал на рыцарских пирах и обедах. Но количество гостей и величина залы поразили его.
– Не отставай, – коротко бросил ему напряженный шевалье.
Энтони превратился в тень дОуана. Только когда шевалье передал питье своему опекуну и сел на свое место в небольшом отдалении от него, Энтони остановился за его спиной и стал рассматривать гостей. Хозяин должен был сидеть в центре П-образного стола. И Энтони все свое внимание сосредоточил на двух мужчинах и одной женщине, сидевших там. Мужчина посередине возвышался над остальными благодаря своему более высокому креслу, спинку которого венчала графская корона, вырезанная из дуба. Был он бледный и изможденный. На очень худом лице его выделялся орлиный нос и выдающийся вперед подбородок. Кожа лица отдавала желтизной. Кисти рук, лежавшие на столе, казались костями скелета.
По правую руку от графа сидела его жена, прекрасная Агнесса де Ним, черноволосая и белокожая, как и большинство красавиц Аквитании. Ее брат, Раймунд Транкавель сидел по левую руку от своего родственника и сеньера.
Энтони слышал даже от опекуна про подвиги молодого наследника рода Монфоров и как-то по другом представлял себе знатного рыцаря. Он уже пожалел, что отправился в такое путешествие. Он был молод, горяч и первым желанием его было просто уйти, а куда – юноша и сам не знал. Но тут неожиданно в дверь ворвался невысокий толстяк в изрядно потрепанной щегольской одежде.
– О высокородный и могущественный владетель! – задыхаясь, громко проговорил он.
И тут Энтони узнал его – это был Леруа. Не отдавая себе отчета, он выкрикнул:
– Эй, сударь! Вы, вы, Леруа! Отдайте же мои письма!
Энтони не придумал ничего лучшего, как вскочить на край ближайшей скамейки, перескочил с нее на стол, дальше на каменный пол, бросился вперед. Со следующей преградой он хотел поступить точно так же, но ему навстречу поднялся изрядно подвыпивший храмовник. Энтони с чувством своей правоты ударил его кулаком в лицо, сшиб с ног и махнув на стол соскочил прямо перед попятившимся Леруа.
– Святители небесные!
На Энтони сзади налетел еще один рыцарь, рванул его за ворот. Юноша, быстрый, как юла, перекрутился на одной ноге, развернулся и хотел сбить с ног и это, но рыцарь или был устойчивее первого, или меньше выпил. Он перехватил руку молодого человека и хотел ударить его наотмашь, но юноша уклонился от такой чести. Удар, как всегда задел невиновного, то есть нос Леруа, вызвав обильное кровотечение. Кто знает, может этим он спас жизнь достойного мэтра. Потому что, узнав Энтони, тот попятился, открыл и закрыл рот и так покраснел, что ему любой врач того времени приписал бы срочное кровопускание.
Граф поднялся с места. По взмаху его руки к дерущимся уже бежали стражники. Сам он пошел следом тяжелой походкой больного человека.
Стражники растащили дерущихся, алебардами отогнали остальных желающих и повернулись к своему господину в ожидании приказа.
– Кто такой этот юноша? Чей он оруженосец? – возвысил голос граф и все из уважения к нему смолкли.