Таким читателям хочу посоветовать: вооружайтесь знаниями! Начните со страницы Википедии, затем возьмите работы, в которых отражены «господствующие» представления о Катыни. Прочтите Ценцялу и Сэнфорда! Если среди работ, исповедующих «официальную» версию, вы сможете найти что-то лучше, полнее, новее – таковые мне, правда, не известны – проштудируйте их. После чего вы станете информированным читателем. И только тогда вы узнаете: автор не отбросил ни единого доказательства в пользу «официальной» версии о виновности советской стороны.
Читатели, которые начали знакомиться с моей книгой, обладая уже какими-то познаниями о Катыни, способны – и это очень важно – подвергнуть сомнению всё ранее услышанное чтобы объективно и без предубеждений убедиться в том, что автор обсуждает все известные им доказательства и плюс к тому множество материалов, о существовании которых они, вероятно, до сих пор не знали.
Но и самые осведомлённые из читателей, наверное, поинтересуются: как случилось, что такая масса людей и так долго тешила себя ложными представлениями?
Известно: раскрытие тайны убийства требует тщательного, объективного расследования, в ходе которого сыщик собирает все факты, выявляет и собирает все доказательства, научным образом исследует их и, осмысляя все данные, строит свои умозаключения. «Тайна расстрела в Катынском лесу» ничем не отличается.
Объективность – вот первое обязательное требование, предъявляемое любому исследователю тайн. Каждый, кто всерьёз обратится к загадке Катыни, неизбежно подойдёт не с обрывочными сведениями, а с уже сложившимися представлениями о ней. И те почти наверняка будут состоять в твёрдой убеждённости в виновности СССР, поскольку именно такая версия катынских событий доминирует в научных, политических и общественных дискуссиях, по крайней мере, с 1992 года.
Поскольку никто пока не придумал, как «вытравить» из своей головы предвзятые представления и мысли, каждый серьёзный исследователь обязан осознанно занять объективную позицию. Для чего, во-первых, необходимо признаться самому себе в тенденциозности. Что можно сделать, чётко изложив – точно сформулировав – суть своих предубеждений.
Затем необходимо всегда быть внимательным. Чтобы компенсировать свои предвзятые представления, требуется больше места уделять свидетельствам, которые идут вразрез с собственной верой в истинность какого-то мнения – а такая вера непременно присутствует. И точно так же нужно взять себе за правило: скептически относиться к фактам, которые свидетельствуют в пользу своих предпочтений или заранее сложившихся представлений.
Историк Майкл Шадсон как-то сказал: «Объективность – идеология недоверия к самому себе». (Schudson, p.71) Что крайне важно. Бесполезно претендовать на объективность, не воплощая в жизнь такое определение объективности при отыскании, обобщении и изучении доказательств, и построении на их основе логических умозаключений.
Если у кого-то не хватит решимости сделать всё, что в его силах, ради объективности, – то таковым он никогда и не будет. Тогда всё обнаруженное будет неистинно. Наглядная тому иллюстрация – история «официальной» версии Катыни. И нацисты, и польское правительство считали справедливым только такой вывод, где вся вина за гибель военнопленных возлагалась на СССР. Никто из них не сделал ни единого шага к объективности, и не стал таковым ни в малейшей степени. На Нюрнбергском процессе прозвучали некоторые показания, опровергающие германский «Официальный материал», но их оказалось недостаточно. Об объективности слушаний в Комиссии Мэддена трудно говорить всерьёз.
Горбачёв полагал, что, обвинив Советский Союз эпохи Сталина, ему удастся улучшить отношения с тогда ещё дружественной Польшей. Нынешние антикоммунисты используют заявления о вине СССР в Катыни как инструмент для пропаганды своих идей. Для польских националистов Катынь – краеугольный камень истории, переписанной на правонационалистический лад для сокрытия зверств довоенной Польши, Армии Крайовой военного времени и послевоенного террора антикоммунистов-подпольщиков.
Некоторые читатели, возможно, задумаются: как получилось, что «официальная» версия Катыни оказалась в действительности ложной. Учёный мир и правительства всех вовлечённых стран утверждают прямо противоположное: виноваты советские власти, а не гитлеровцы. В научных, политических и общественных кругах «официальная» версия Катыни стала «закрытой темой». Вина СССР – «преступление Сталина» – признаётся настолько широко, что её почти никогда не ставят под сомнение.
Проделанный выше анализ книг Ценцялы / Матерского и Сэнфорда с изложением самых современных взглядов на проблему Катыни показывает: никто из них никогда не пытался «разгадать загадку» – определить, кто же в действительности повинен в смерти польских военнопленных. Наоборот, все они допустили грубую логическую ошибку “petitio principii” («подмена посылки»): опирались на суждение, которое само требует доказательств. По сути, они исходили из того, что кто-то уже проделал всю исследовательскую работу, сумев, используя все известные свидетельства, научно обосновать вывод о вине Советского Союза.
Не подкрепляя ничем свою точку зрения и предполагая, что германский доклад правдив, а сообщение Комиссии Бурденко опровергнуто, эти и остальные сторонники «официальной» версии просто провозгласили советскую сторону виновной, а все оправдывающие её доказательства – фальшивыми.
* Противоречия германского доклада оставлены ими без внимания. Таким же образом искажены или проигнорированы любые отсутствующие в «Официальном материале» доказательства, которые свидетельствуют о его несостоятельности.
* Они исходят из того, что советские граждане, привлечённые нацистами в качестве свидетелей, говорили правду, а тех, кто давал показания в пользу СССР, принуждали лгать.
* Они отвергают или вообще не принимают во внимание показания д-ра Маркова и д-ра Гаека, каждый из которых после войны выступил с разоблачением германского доклада.
* Они не приняли во внимание или исказили показания тех, кто на процессе в Нюрнберге и на слушаниях Комиссии Мэддена подтвердил невиновность советской стороны.
* Они утверждают, будто в работах поборников «официальной» версии сообщение Комиссии Бурденко подверглось поистине «уничтожающей» критике. Но на самом деле оказалось: такие заявления не просто неверны, но и нечестны. До сих пор нет ни единого доказательства ошибочности выводов советской комиссии, не говоря уж о каком-то жульничестве с её стороны.
* Ими игнорируется тот факт, что в Катыни расстрелян ряд осташковских и старобельских военнопленных, в том числе те, кто упомянут в самóм германском докладе. Чтобы установить этот факт они обладали всеми материалами – всеми теми свидетельствами, которые есть у нас сегодня. Но для такого исследования не сделано ничего, либо вопрос был просто замят.
* Они знали о подозрительном происхождении «Закрытого пакета № 1» и о доводах ряда исследователей, что документы сфальсифицированы. Но всерьёз возможность подделки ими никогда не рассматривалась. Они почему-то не сказали, что невозможно доказать фальсификацию любого документа, взятого в отдельности, в отрыве от других источников, опираясь только на его внутренний анализ. Но таким же способом нельзя доказать и его подлинность. Тем более не допустимо просто декларировать её, не прибегая вообще ни к какому анализу.
Ценцяла и Сэнфорд повинны в совершении деяний, несовместимых с ответственной научной практикой, ибо они напрочь отказались выяснять, кто именно казнил поляков. Ни о каком их стремлении к объективности не может быть и речи. Они с самого начала решили «поверить» в истинность версии польских антикоммунистов, т.е. фактически выступили в поддержку нацистской трактовке катынских событий. Вслед за тем они начали собрать всевозможные аргументы в пользу своей идефикс, игнорируя все несовместимые с ней доказательства. Такая метода, чем-то схожая с другой логической ошибкой – «склонностью к подтверждению своей точки зрения», получила название «избирательного цитирования» или «выборочного представления фактов», – и Ценцяла, и Сэнфорд следовали ей с удвоенной силой.
После чего созданная ими конструкция начала рушиться. С особой благосклонностью Ценцяла и Сэнфорд относились ко всему, что указывает на виновность советской стороны. Но они искажали, принижали, отвергали или игнорировали все доказательства невиновности СССР.
Решительно порвав с объективностью и не смея расстаться со своими антисоветскими и антикоммунистическими предрассудками, Ценцяла и Сэнфорд отрезали себе путь к истине. Они отказались понимать, что тайна здесь на первом месте. Если исследователь заранее определяет результат своей работы, он совершает кардинальную ошибку и сам загоняет себя в ловушку.
В последних работах о Катыни, включая те, что упомянуты ранее, опубликовано гораздо больше информации, чем в написанной мной книге. В частности, в работах Шведа, Мухина, Прудниковой и Чигирина, а также на очень хорошем Интернет-сайте, ранее поддерживавшемся покойным Сергеем Стрыгиным166, приводятся подробные сравнения и критические замечания по документам «Закрытого пакета № 1».
Как отмечалось, только внутренний анализ документа – в отрыве от других источников и доказательств – не позволяет судить о его подлинности или фальсификации. Однако теперь, когда стало известно, что версия Катыни, нашедшая отражение в документах «Закрытого пакета № 1», не соответствует истине, выявленные в них внутренние противоречия усиливают то, о чём раньше без внешних доказательств можно было только догадываться – документы безусловно сфабрикованы. Анализ, проделанный авторами, часто интересен, а некоторые из их работ просто блестящи.