сь. Барбс, дай мне другое полотенце, завернем в него ребенка. Главное – чтобы он не замерз. Будем надеяться, все пройдет гладко, – сказала она, посмотрев на Барбс и Лорейн.
Барбс нервно грызла ноготь, когда в голову ей пришла одна мысль.
– Петула, а ты все девять месяцев проносила?
Петула выпрямилась и села на коленях, одной рукой держась за спину. Другой рукой она отсчитывала месяцы.
– Да, девять месяцев. Скорее всего. Мне нужно лечь, колени очень болят.
Кто-то попытался открыть дверь снаружи, и Лорейн еще сильнее уперлась в пол ногами.
– Сюда нельзя, здесь человеку плохо, – повернув голову, сказала она двери. – Пожалуйста, воспользуйтесь мужским туалетом.
В ответ она услышала ругательства и удаляющиеся шаги нежеланной гостьи. Лорейн начинала волноваться.
– Давай скорее, не знаю, сколько еще я смогу держать дверь. Вдруг она пошла жаловаться руководству, мы же не знаем.
– Тут никак нельзя поторопиться, Лорейн. Нам нужно просто ждать, – ответила Дейзи.
– Мне снова нужно тужиться, – выдохнула Петула. Протянув руку, она схватилась за Барбс. – Не оставляйте меня.
Барбс провела другой рукой по мокрому лбу Петулы и постаралась ее успокоить.
– Я никуда не ухожу, дорогая. У тебя все хорошо получается. Совсем скоро все закончится, у тебя будет прекрасный малыш, и ты забудешь эту боль.
– Ааа! – закричала Петула. – Почему никто не хочет меня слушать? Мне не нужен этот чертов ребенок!
Дейзи положила руку на колено Петулы.
– Дыши глубже, хорошо? Когда почувствуешь следующую схватку, тужься как можно сильнее и как можно дольше.
Петула запрокинула голову и поморщилась, когда коснулась холодной плитки. Теперь она не говорила, а только устало шептала.
– Пожалуйста, вы просто не понимаете. Я не могу оставить ребенка. Отец… О, о, опять начинается.
– Давай еще раз очень сильно тужься, Петула, – наставляла Дейзи.
Лорейн с омерзением отвернулась, не в силах смотреть на появившегося ребенка, с темными спутанными волосами, всего в крови и чем-то белом. Остальная часть его тела выскользнула прямо в гостеприимные руки Дейзи.
– Это девочка, Петула. Красавица, – выдохнула она.
Барбс склонилась, чтобы взглянуть на ребенка, и тут же отпрянула, не в силах сдержать неожиданных слез. В комнате вдруг стало необычно тихо, как будто крики Петулы всех оглушили. При взгляде на синюшное лицо новорожденного Барбс охватило дурное предчувствие.
– Почему она не плачет, Дейзи?
Глава 17
– Да куда они все запропастились? – Триша уже допивала вторую кружку сидра. Если прибавить к этому все остальное, что она выпила за день, ей грозила непосредственная опасность впасть в алкогольную кому. – Пойду взгляну, в чем дело. – Она резко поднялась, и ей пришлось взяться за скамью, чтобы не упасть. – Ой! – пошатнулась она. – Наверное, мне все-таки надо чем-то закусить, хоть еда здесь и отвратительно выглядит.
– Давайте я схожу, – вызвался Джери. – Сельвин, закажешь курицу мне и маме?
Он пошел по указателям к женскому туалету. В пабе было не протолкнуться, в воздухе столбом стоял сигаретный дым, безвкусный ковер липнул к ногам. Ему стало казаться, что Триша не так уж неправа. Проходя мимо музыкального автомата, он закрыл уши руками, потому что музыка била по его перепонкам, как скоростной поезд. Наконец он нашел туалет и постучал в дверь.
– Мам, ты там? Что у вас там происходит?
Ответа не было. Он постучал снова и в этот раз говорил громче:
– Мама, это Джери, открой дверь.
Он нажал на дверь, и она подалась ровно настолько, что он смог просунуть голову внутрь. Как только он открыл рот, чтобы позвать мать, чья-то рука взяла его за шкирку и откинула назад.
– Ах ты извращенец. Чем ты тут занимаешься?
Джери покорно поднял руки.
– Я просто ищу свою мать.
– Значит, ты еще больший извращенец, чем я изначально подумал.
Джери посмотрел на лысую голову, на складки мяса на массивной шее и решил, что лучше не спорить.
Дверь туалета открылась.
– Все в порядке, Джери, – услышал он голос Дейзи. – Петула плохо себя чувствовала, вот и все. Мы скоро выйдем.
Дейзи держала ребенка, плотно завернув его в полотенце. Ей удалось заставить девочку сделать первое дыхание активным растиранием спины. Кашель, отхаркивание, за которым раздался плач, принесли всем, кроме Петулы, огромное облегчение. Мать отказывалась даже взглянуть на свою новорожденную дочь. Дейзи перевязала пуповину кружевами от трусов Петулы, перерезав ее кухонными ножницами. Это оказалось не так-то просто. Процесс напоминал срезание хрящей с мяса. Барбс и Лорейн тем временем приводили в порядок помещение. Они завернули плаценту в газету, которую Лорейн стащила со стола в баре, а Барбс нашла шкафчик, в котором оказалась видавшая виды швабра.
Дейзи укачивала ребенка. Глаза маленькой девочки были плотно закрыты, и на лице было недовольное выражение лица, характерное для новорожденных, которых только что вырвали из теплого и уютного убежища, где они провели блаженные девять месяцев.
– Какой же это, наверное, стресс – родиться, – задумчиво сказала Дейзи, всматриваясь в сморщенное личико.
– Я бы сказала, что это шок для всех, – сказала Лорейн, многозначительно глядя на Петулу.
– Ладно, – объявила Барбс, закончив со шваброй. – Надо решить, что делать дальше.
Петула попробовала встать, но у нее дрожали ноги.
– Я пойду в автобус и прилягу.
– А что делать с ребенком? – спросила Барбс. – Я не думаю, что сейчас ты понимаешь, Петула, насколько все серьезно. Если ты сейчас не возмешь ее, ты будешь жалеть об этом всю свою жизнь.
– Я готова рискнуть, Барбс. Пожалуйста, оставьте ее где-нибудь в безопасном месте, где ее найдут. Ей будет гораздо лучше без меня.
Она надела юбку и блузку и стала искать глазами белье.
– А где мои трусы?
Лорейн показала на газетный сверток.
– Там, с этим… как его… ну ты понимаешь, огромный кусок печенки. Они были все мокрые, ты бы уже не надела их.
– Но что-то ей нужно, конечно, – заметила Дейзи. – и прокладка тоже понадобится.
Барбс пошарила в сумке и вытащила трусы от своего бикини.
– Вот, надевай. Может, они и маловаты тебе будут, но с задачей справятся.
Скормив в автомат на стене пару монет, она достала две прокладки и отдала их Петуле.
– Надевай.
Лорейн смотрела на окровавленное полотенце, скомканное рядом с газетой. Еще пятнадцать минут назад здесь было настоящее кровопролитие, но, по крайней мере, пол сейчас был чище, чем когда они вошли.
– Пойду на кухню, попрошу какой-нибудь пакет, чтобы это все туда сложить.
– И узнай, где ближайшая больница, – попросила Барбс.
Ребенок начал волноваться, и Дейзи дала ей пососать костяшку пальца.
– Беднягу нужно покормить. Петула, ты не понимаешь, что ты делаешь.
– Я уже все сказала, Дейзи, ты не заставишь меня оставить ее. А теперь, пожалуйста, дай мне пройти.
Она прошла мимо Дейзи и в дверях столкнулась с Лорейн.
– Ближайшая – «Блэкпул Виктория», в пяти километрах отсюда, – доложила она. – Где-то рядом с зоопарком.
Со времени ухода Барбс из-за стола прошло больше часа. Все уже закончили есть, и стопка пустых корзинок стояла на краю стола. Когда она вернулась, Сельвин встал и уступил ей место.
– В чем дело, Барбс, дорогая? Где девочки?
Она рухнула на скамью и закрыла голову руками.
– Боже, мне нужно выпить. Ты мог бы взять мне джин с апельсиновым соком, пожалуйста, Сельвин? – попросила она, сжав его руку.
– Он вообще-то не твой слуга, Барбара, – заворчала Триша. – Сама не можешь сходить и взять?
– Заткнись хотя бы сейчас, Триша, – отрезала Барбс. – Мне надоели твои ехидные комментарии и бесконечные нападки. Джин большой, пожалуйста, – обратилась она к Сельвину.
– А где мама? – спросил Джери. – Ее курица уже остыла.
– Она… помогает Петуле. Ей стало плохо, у нее слабость. Дейзи думает, что это солнечный удар, так что они с Лорейн отвели ее в автобус. Она полежит, и ей станет легче, я уверена. Не волнуйся, ничего серьезного.
Барбс надеялась, что ее легкий, беззаботный тон звучит достаточно убедительно.
Петула прилегла на сиденьях, и Лорейн подложила ей под голову плед.
– У нас не получится это скрыть. Ты ведь понимаешь это, Петула?
От Петулы пахло так, словно она только что пробежала марафон. Сухие губы потрескались, глаза покраснели. Она закрыла лицо рукой, но Лорейн увидела, что ее подбородок с ямочкой начал трястись, и поняла, что Петула плачет. Она устроилась рядом с подругой и взяла ее холодную и влажную руку.
– Как ты могла не знать?
Петула пожала плечами, все еще не желая смотреть подруге в глаза:
– Я клянусь, что не знала. У меня и месячные были, хоть и нерегулярно, но они у меня никогда не ходили по часам. И я же не была похожа на беременную, сама знаешь.
– Да, – согласилась Лорейн. – Но я тебя видела все время в каких-то балахонах. И ты-то сама должна была что-то заметить?
– Я просто думала, что прибавила в талии и все. Ты же знаешь меня, Лорейн, меня мой внешний вид не сильно беспокоит.
Незаданный вопрос назойливо витал в воздухе. Лорейн не решалась его задать, но ей очень хотелось знать ответ.
– Петула, – вкрадчиво начала она, – а кто отец?
Петула застонала.
– А я все думала, когда же ты меня спросишь. Не могу тебе сказать.
– Ты хочешь сказать, что не знаешь? Господи, Петула, со сколькими же ты переспала?
Петула поднялась на локтях и посмотрела Лорейн прямо в лицо.
– Конечно же, знаю. Я не такая шлюха, за какую ты меня принимаешь. Мы с тобой все друг другу рассказываем, но только не это. – И она снова откинулась на сиденье. – Да и какая теперь разница, ребенка все равно нет.
– А что, если отец хочет ее сохранить? Ты обязана сказать ему.
– Ха! Не смеши меня, – фыркнула Петула. – Он точно ничего не захочет иметь общего с ребенком, да и со мной тоже.