ДУХОВОЙ ОРКЕСТР
В одном бою отряд Дундича разгромил белогвардейский штаб.
При штабе находилась команда музыкантов.
Увидели музыканты, как их начальники — офицеры — удирают, и тоже не стали дожидаться, пока красные порубят их шашками. Вскочили они в сёдла — и в степь.
Думали музыканты, что погоня скоро отстанет. Но нет. Скачут версту, скачут вторую, а красные не прекращают погони. Смотрят — всадник в малиновом френче размахивает саблей, стреляет в воздух из нагана и велит остановиться.
Но музыканты знай скачут. А чтобы легче лошадям было, бросили они свои трубы, барабаны и медные тарелки.
Красные следом едут да подбирают инструменты.
Загнали они музыкантов в лощину и предупредили: если те не остановятся, по ним откроют огонь.
Делать нечего. Капельмейстер взмахнул рукой, и команда остановилась.
Музыканты стали ждать своей участи.
— Ну, что приуныли? — спрашивает их Дундич. — Забирайте свою музыку и не бросайте никогда. Это ваше оружие, как для кавалеристов шашка и карабин. И пусть ваша музыка послужит теперь революции и Красной Армии.
— Не можем мы служить красным, — отказываются музыканты. — Красные попрятались все в Москве, за кремлёвской стеной. Но и оттуда их скоро прогонит генерал Деникин.
Смеётся от души Дундич.
Смеются его бойцы, слушая сказки про красных.
— Попрятались, говорите. А я кто, по-вашему, — спрашивает командир, — красный или белый? А мои бойцы, а весь корпус Будённого?
— Да вы-то красные, — согласился капельмейстер.
— То-то, — сказал, улыбаясь, Дундич. — Это ваши генералы попрятались от Красной Армии. Мы же скоро всех их прогоним, и будет одна власть — рабочих и крестьян.
Спросил Дундич у капельмейстера, что они могут сыграть.
Тот достал из полевой сумки толстую тетрадь, расчерченную нотами.
Много в ней было собрано разных походных маршей, строевых песен, вальсов.
— А «Интернационал» можете? — спросил Дундич.
— Какой такой «Интернационал»? — не понял капельмейстер.
— Гимн пролетариев всего мира. Это самая лучшая песня. Вот послушайте.
Дундич запел глуховатым баритоном:
Вставай, проклятьем заклеймённый,
Весь мир голодных и рабов!
Кипит наш разум возмущённый
И в смертный бой вести готов.
Весь мир насилья мы разрушим
До основанья, а затем
Мы наш, мы новый мир построим,
Кто был ничем, тот станет всем…
Песню подхватили бойцы отряда, и капельмейстер, шевеля губами, стал что-то записывать в тетрадь.
Во время пения Дундич заметил, как подтянулись не только его бойцы, но и пленные.
— Сильная музыка, — согласился капельмейстер.
— Вот и разучите.
Разожгли костёр, чтоб было светлее, и музыканты долго репетировали новый для них гимн.
А в корпусе переполох: пропал отряд Дундича.
Приказывает Будённый: снарядить несколько групп и послать в степь на поиски: «Может, ведёт Дундич неравный бой и нуждается в помощи».
Поскакали всадники в разные концы степи. Ищут час. Ищут другой — нет Дундича.
Возвратились. Доложили, что в одной балке встретили музыкантов-беляков.
— Где они играют? — спрашивает Будённый и отправляется сам.
Проехали всадники километра два по степи, видят: в лощине горит костёр, а около него музыканты-беляки сидят играют. И что-то знакомое, волнующее играют музыканты.
Прислушался командир корпуса, присмотрелся. Малиновые галифе мелькают. Дал шпоры коню. Подскакал к огню, осадил разгорячённого коня, спрыгнул на землю.
— Ты что же это, несознательная твоя душа! — заругался Будённый. — Корпус беспокоится, ищет тебя по всей степи, а ты музыкой занимаешься?
А Дундич извиняется и говорит, что он хотел сюрприз преподнести всему корпусу: вернуться со своим оркестром и чтоб непременно «Интернационал» играли.
Вот так появился в корпусе Будённого духовой оркестр из музыкантов-беляков со своим капельмейстером. И гремела медь этого оркестра под Царицыном и Воронежем, под Ростовом-на-Дону — всюду, где громила врагов конница Будённого.
«ГРОМ ПОБЕДЫ»
Глубокой ночью отряд будёновцев захватил станцию Суковкино. И захватил так тихо и неожиданно, что белые даже не успели проснуться. А начальник гарнизона, молодой штабс-капитан, накричал на неизвестно откуда появившегося командира, когда тот вежливо попытался разбудить его. Тогда Дундич крикнул: «Красные!»
Этот окрик сразу поднял офицера. Увидел он перед собой человека в папахе со звездой, задрожал и стал говорить, что сочувствует красным, давно хотел сдаться в плен, да не было удобного случая.
Выслушал его Дундич и велел одеваться да поспешить в аппаратную, к телеграфу.
В зале ожидания будёновцы обезоруживали сонных беляков.
Дундич приказал одному бойцу скакать в штаб армии и доложить Будённому, что станция в руках красных.
В аппаратной Дундич спросил у телеграфиста:
— Откуда телеграмма?
— Со станции Касторной, — едва слышно пролепетал телеграфист.
— Что там?
— Спрашивали, что у нас нового, а теперь волнуются: почему молчим?
— Отвечайте, господин штабс-капитан, — повернулся Дундич к офицеру. — Скажите, что красные напали неожиданно, вы отбиваетесь, но вам нужна срочная помощь. Пусть пришлют полк.
Штабс-капитан осмелел и начал медленно диктовать телеграфисту.
Через несколько минут с Касторной спросили:
— Кто у аппарата?
Начальник гарнизона назвал себя.
— А он кто? — спросил Дундич.
С далёкой Касторной ответили: «С вами говорит начальник штаба полковник Архангельский. Ждите помощь. Их превосходительство высылает в ваше личное распоряжение бронепоезд „Гром победы“».
— Сколько у нас времени? — спросил Дундич у штабс-капитана.
— Около часа.
Дундич попросил бойца Казакова пойти к товарищам и сказать, чтобы все нацепили белогвардейские погоны; а у кого нет, пусть возьмут у пленных. Сам Дундич надел шинель и папаху штабс-капитана. Когда разведчики переоделись, на станцию приехал Первый полк Конной армии.
Семён Михайлович увидел Дундича в погонах штабс-капитана и сразу догадался, что этот отчаянный серб что-то задумал. Дундич рассказал Будённому о плане захвата бронепоезда. Семён Михайлович, довольный находчивостью разведчика, похвалил:
— Молодец, Иван Антонович. Только чин у тебя дюже маленький. Белые ещё не захотят тебе подчиниться.
— Парадом будете командовать вы, товарищ командарм.
— Так у меня нет генеральских погон, — смеётся Будённый.
— Да белые выполнят любой приказ красного командира, — уверенно сказал Дундич.
Запросили ещё раз Касторную о бронепоезде. Оттуда подтвердили, что помощь уже в пути.
Скоро из-за поворота показался бронепоезд. Сначала он шёл быстро, но потом сбавил скорость и к станции подходил осторожно, будто опасаясь чего-то. Стволы пушек были повёрнуты в сторону вокзала.
Белых удивила тишина и порядок на станции. Никаких следов недавних сражений. На пустынном перроне стоят несколько солдат и штабс-капитан.
Бронепоезд тяжело вздохнул и остановился. В одном вагоне медленно открылась тяжёлая дверь. На перрон спрыгнул капитан. Он козырнул молодому штабс-капитану и спросил:
— Где красные? Что подняли панику? Что делать моей команде?
Дундич убрал руку от папахи, неторопливо доложил:
— Атака красных отбита. Команде построиться на перроне.
— А что дальше? — нетерпеливо спросил приехавший капитан.
— Не могу знать. Все дальнейшие приказания вы получите от командующего.
— Он здесь? — удивился капитан.
— Так точно. В вокзале.
Капитан подошёл к вагону и крикнул:
— Все на перрон!
С грохотом открылись железные двери. Солдаты выскакивали из вагонов. Строились. Дундич скомандовал:
— Направо! Шагом марш!
Когда капитан вошёл в здание вокзала и увидел Будённого, он понял, в какую ловушку попал. Однако было поздно. Под дулами винтовок и наганов конармейцев команда бронепоезда дружно сложила оружие.
Бронепоезд «Гром победы», подаренный белым генералом лично Дундичу, как шутили будёновцы, долго ещё служил верой и правдой Первой Конной. И у красных он действительно был громом победы.
«УРА МИТЬКЕ!»
Шла весна 1920 года.
Только что красные войска разгромили белогвардейскую армию генерала Деникина, как на молодую Советскую Республику напала панская Польша. Думали белополяки, что Красная Армия очень сильно устала и не сможет защитить свою землю.
По приказу Ленина на Польский фронт была послана Первая Конная армия Будённого.
Частые дожди размыли степные дороги. Красным войскам было очень трудно продвигаться вперёд.
В один из таких дней Семён Михайлович Будённый приказал командиру особого отряда Дундичу отправиться в разведку и из каждого пункта присылать нарочного с донесением.
В отряде было тридцать бойцов. Все смекалистые. Кони быстроногие. Выехал отряд из села, подошёл к лесу.
Дундич говорит двум разведчикам:
— Проверьте, друзья, нет ли в лесу кого?
Он не сказал: «Нет ли белых?»
В ту пору по лесам и степям скрывались не только разбитые белогвардейцы, но и банды «зелёных», и петлюровцев, и «жёлтых», и махновцев.
Скоро разведчики вернулись и доложили, что в лесу тихо, спокойно. Проехали с километр, наткнулись на небольшой хуторок. Проверили — ничего опасного.
Дундич приказал связному скакать к Будённому и доложить, что армия может двигаться вперёд. Другого бойца он оставил в хуторе готовить квартиры.
Вечером отряд разведчиков добрался ещё до одного хуторка. Дундич послал и отсюда бойца с пакетом в штаб армии, а сам решил двигаться дальше.
Выехал красный командир за ворота, а хуторские ребятишки тут как тут. Смотрят с удивлением на его к