А сам сел на лавку и стал напильником зубы точить.
Тут только Даша ясно поняла, что она одной ногой в могиле стоит, и если сию же секунду чего-нибудь не придумает, то и другой ногой в могилу встанет. А надо сказать, что девочка она была хоть и непослушная, но умная.
– Пётр Ильич, – говорит Даша вкрадчиво, – а вы знаете, что вас зовут точно так же, как великого композитора Чайковского?
Людоед, конечно, этого не знал и поэтому очень удивился.
– Врёшь, поди, – глядит недоверчиво. – Чтоб людоеда звали так же, как и великого композитора? Да в жизнь не поверю.
– А вот и не вру, – отвечает Даша и, чтобы ещё сильнее запутать людоеда, предлагает: – Хотите, я вам его балет «Лебединое озеро» станцую?
И, не дожидаясь людоединого согласия, девочка протанцевала весь балет от начала до конца. Да ещё и музыку из балета просвистела.
Людоеду это о-о-очень понравилось; особенно когда Даша на одной ноге тридцать два раза прокрутилась, изображая умирающего лебедя.
– Ух ты! – с восторгом завопил он. – Всё! Точка! Решено! Я тоже буду композитором!
А хитренькая Даша ему в ответ:
– Чтобы стать композитором, надо есть одни одуванчики.
Людоед тотчас бросился варить щи из одуванчиков… Похлебали они этих щей, поболтали о том о сём… Наконец Даша и говорит:
– Ну, ладно, Петя, пора мне домой бежать, а то мать, наверное, с ума там сходит. А ты ешь побольше одуванчиков и попробуй сочинить оперу.
Прибежала Даша домой, а мать действительно с ума сходит, почти уже сошла.
– Дашенька! – кричит диким голосом, – ужинать будешь?!
– Спасибо, мамочка, – отвечает Даша. – Не откажусь ещё разок перекусить. А то людоед костлявый попался, а ты у меня пухленькая, мягонькая…
Как услышала мать эти слова, так вся и задрожала, словно осенний листок.
– Не губи, доченька, – молит слёзно. – Прошу, не губи!
– Да я пошутила, – смеётся Даша. – У тебя что, мама, чувства юмора нет?
– Уф-ф, – вытирает мать со лба холодный пот. – Шутница ты у меня, дочурка.
В общем, поужинали они и легли спать.
А на следующий год опять Пётр Ильич к ним заявился: во фраке, в лакированных ботинках… Та-акой важный, и не подумаешь, что когда-то людоедом был.
– Здравствуйте, дамы, – степенно этак здоровается. – Разрешите пригласить вас в оперный театр на премьеру моей оперы «Я никого не ем».
И протягивает матери и Даше два пригласительных билета.
Вот так-то!
Про мальчика Филю, который любил всех душить
Жил один мальчик. Звали его Филя. И у него была такая манера: подкрадётся тихонечко сзади, схватит за шею и давай душить. И вот ему исполнилось восемь лет. И Филина мама пригласила на день рождения сына свою лучшую подругу – Надежду Сергеевну. Сидят Филина мама и Надежда Сергеевна за столом. Беседуют. А в это время Филя, по своей давней привычке, тихонько подкрался к Надежде Сергеевне, схватил её за шею и стал душить.
Душил-душил, да и задушил. Надежда Сергеевна и ойкнуть не успела.
Филина мама, конечно, очень расстроилась.
– Филенька, – сказала она, погрозив сыну пальчиком. – Ай-яй-яй…
– А чё? – не понял Филя.
– Я же тебя просила не подкрадываться сзади. И тем более не душить. Какой же ты у меня непослушный.
– Нет, послушный, – говорит Филя.
– Нет, непослушный, – говорит мама.
– Нет, послушный, – говорит Филя.
– Нет, непослушный, – говорит мама. – Ты Надежду Сергеевну задушил.
– Послушный, послушный, послушный… – затараторил Филя.
В это время пришёл Филин папа – Прохор Петрович. Он ходил покупать Филе на день рождения торт «Сюрприз». А его дома другой сюрприз ожидает.
– Наш Филенька задушил мою подругу Наденьку, – сообщила мужу Филина мама.
– Это какую же?.. – спрашивает Прохор Петрович – Ту, что стюардессой работала?
– Да нет, – отвечает Филина мама. – Ту, что балериной подрабатывала.
– А-а, – вспомнил Филин папа.
– Так что Филюша её задушил, – повторила Филина мама. – А отвечать придётся тебе, дорогой.
– А почему – мне? – спрашивает Прохор Петрович.
– А потому, что ты его отец.
– А ты его мать, – парировал Прохор Петрович. – Значит, тебе отвечать.
– Нет, тебе!
– Нет, тебе!
Филины родители заспорили. И спорили до тех пор, пока Филя к ним не подошёл и не сказал:
– Мамка, папка, ну чё вы ругаетесь. Всё должно быть по-честному. Раз я задушил, я и отвечать буду.
– Кха!.. – вдруг кашлянула Надежда Сергеевна, и ещё раз: – кха-а…
– Надюшка! – обрадовалась Филина мама. – Господи, как ты нас напугала.
– Кха-а-а, кха-а-а, – продолжала кашлять Надежда Сергеевна.
– А Филенька – больше всех испугался, – тараторит Филина мама. – Бегает вокруг тебя, плачет-плачет: «Тёть Надь, тёть Надь, не умирай! Я тебя очень люблю!» Скажи, Филенька.
– Ага, – сказал Филя, ковыряя пальцем в носу.
Надежда Сергеевна наконец откашлялась и говорит:
– Вот в рот компот! Чуть не сдохла.
А Прохор Петрович достал торт и весело сказал:
– Да бросьте вы, Надя. Всё хорошо, что хорошо кончается. Давай-те пить чай с тортом.
Пустая Варя
Жил-был Иван, не то чтобы совсем уж дурак, но какой-то чокнутый. Всё, бывало, на печи лежал да сказки про мертвецов почитывал. А жена его, Варя, как дело к ночи, собиралась и куда-то уходила. А возвращалась только под утро.
– Куда это ты по ночам шастаешь? – не раз спрашивал у неё Иван.
– По своим делам, – отвечала ему Варя.
И всё. Ни слова больше.
«Ну, – думает Иван, – точно Варька ведьма и ходит на кладбище мертвецов жрать. Дай-ка я за ней послежу».
И вот в одну из ночей отправился он вслед за женой. Смотрит – и правда, пришла Варя на кладбище; разрыла могилу и гроб достала… Тут Ивану захотелось спать, и он уснул. Проснулся – уже утро. Солнышко светит, птички чирикают, а жены Вари и в помине нет.
«Ладно, – думает Иван, – в следующий раз не усну…» Снова наступила ночь; снова Иван пошёл за женой; снова за кустом схоронился. А когда жена начала гроб из могилы вытаскивать, Ваня возьми да и усни… Наконец в третью ночь заметил он, какую могилку жена всё время раскапывает. Пришёл вечерком с лопатой, тоже разрыл эту могилку, достал гроб и раскрыл его. А в гробу, вместо мертвеца, какой-то приборчик мудрёный лежит. С кнопочками, стрелочками, ручечками и прочими прибамбасами.
Тут-то Ваня и смекнул, что никакая его жена не ведьма, а самая настоящая шпионка. И по ночам не мертвецов жрёт, а передаёт за границу секретную информацию. Тем самым подрывая и без того подорванную обороноспособность нашей Родины.
Вернулся Иван домой да ка-а-к гаркнет на жену:
– А ну выкладывай, на кого работаешь?!
Та сразу в слёзы:
– Только не кричи, Ванюша. Всё как на духу расскажу.
А после взяла да и открутила себе голову от шеи, словно крышку от банки.
– Загляни, Ванечка, в меня, – говорит.
Встал Иван на табуретку и заглянул в жену. А внутри – ничего. Пусто.
Варя голову на место прикрутила.
А Ваня всё никак опомниться не может.
– Кто ж ты такая? – спрашивает.
– Сама не знаю, – отвечает Варя. – Знаю только, что должна я на кладбище по ночам ходить и выполнять всё, что мне та штука в гробу скажет.
Крепко задумался Иван. Жалко ему Варю стало. Всё ж таки жена, хоть и пустая. И вот что он придумал. Пошли они вдвоём на кладбище, вырыли гроб с таинственным прибором, домой его принесли и на стол поставили.
Ваня и так и этак соображает – ничего понять не может. Взял он тогда топор, да и порубал мудрёную штукенцию на кусочки.
А поутру останавливается у Ваниной избы чёрный лимузин. И выходит их него мужик в очках.
– Здравствуйте, – говорит. – Разрешите представиться, профессор Кислощеев.
– Ну, – отвечает ему на это Ваня.
– У вас жена есть? – интересуется профессор.
– Ну, – снова отвечает Ваня.
– Видите ли, в чём дело, – объясняет Кислощеев, – мы в своей лаборатории работаем над созданием искусственного человека. Сейчас пробная модель проходит испытание в вашем селе.
– Ну, – в третий раз «нукает» Иван.
– Вот вам и «ну», – говорит Кислощеев. И добавляет: – Ваша жена Варвара и есть эта пробная модель.
– Так она что, не человек? – спрашивает Иван.
– Человек, но только искусственный, – уточняет профессор.
– Ну и ну, – чешет Ваня затылок.
– Так что, милейший, – продолжает профессор, – вашу жену я забираю в нашу лабораторию.
– Вот уж фигушки, – упёрся Иван. – Надо вначале у неё спросить, хочет ли она ехать в вашу лабораторию.
– Да чего у неё спрашивать-то, – смеётся Кислощеев. – Она же искусственная. Как я ей скажу – так и сделает.
– А это мы счас поглядим, – отвечает Ваня.
Сгонял он в избу и быстренько залез в Варю (благо, она растягивалась как резиновая). А потом к профессору Кисловщееву выходит и говорит тонюсеньким голоском:
– Никуда я с вами не поеду. Я женчина замужняя.
– Да какая ты женщина, – раздражается Кислощеев. – Ты пробная модель ДУР-12-П.
– Сами вы ДУР-12-П, – отвечает ему Ваня из Вари. – А ежели будете обзываться, я мужа кликну, он вам быстро рожу-то начистит.
У Кислощеева от такого ответа очки на лоб полезли.
В общем, так и укатил профессор Кислощеев на своём лимузине, не солоно хлебавши. А Ваня с Варей стали жить себе да поживать. И хоть Варя внутри пустая была, а всё ж таки как-то исхитрилась и родила Ивану трёх прелестных дочурок. И хоть те внутри тоже пустыми оказа-лись, зато голоси-и-стые. Как начнут частушки-«садюшки» орать, на всю деревню слыхать:
Ехал мальчик на машине,
Весь размазанный по шине!
Как Наталья Николаевна съела поэта Пушкина
Мало кто знает, что жена Александра Сергеевича Пушкина – Наталья Николаевна Гончарова – была самой настоящей людоедкой. Приедет, бывало, великий поэт в Михайловское стихи пописать. Вдруг, в разгар вдохновения, стук в дверь.