– Ну кого там чёрт несёт?! – с досадой поворачивается от стола Пушкин.
Дверь отворяется и появляется управляющий.
– Так что, барин, – докладывает, – жена, значит, ваша намедни двух мужиков, энто самое, съела.
– Каких ещё мужиков?! – морщится Пушкин, слыша неправильную русскую речь.
– Прохора, пастуха, стало быть. И Егора Трофимова, он в кузне работал.
А тут и Наталья Николаевна впархивет в кабинет, и этаким котёнком ластится.
– Сашенька, Сашенька. Не дашь ли денег на булавки?
– Ты вот что, Наталья, – строго говорит ей Пушкин, – ты кончай такими делами заниматься. Мы всё-таки не в Африке живём, а в Михайловском.
– О чём ты, дорогой? – дурочкой прикидывается Наталья Николаевна.
– Ты дурочкой не прикидывайся. Только что управляющий приходил. Опять ты двух мужиков съела. Ты же в прошлый раз мне слово давала, что с этим навсегда покончено!
– А ежели мне кушать хочется?! – капризничает Наталья Николаевна.
– Мне тоже много чего хочется, – говорит Пушкин. – Но я себя сдерживаю. И ты изволь себя сдерживать!
– Хорошо, – зловеще так отвечает Наталья Николаевна. – Хорошо…
И – молча – за дверь.
А на другой день – где Пушкин?.. Нет Пушкина.
Искали-искали… В пруду багром шарили. Лягушки – есть. Раки – есть. Великого русского поэта – нет.
Съела.
Это уж потом придумали Дантеса… дуэль на Чёрной речке… Нет, Дантес, конечно, тоже был. Да только прожорливая Наталья Николаевна его ещё раньше Пушкина слопала. Так что убить «солнце русской поэзии» он никак не мог.
Девочка Верочка и дедушка-водопроводчик
Жила-была девочка Верочка со своими мамой и папой. И вот однажды, зимой, закапала у них вода из крана – кап-кап… кап-кап… И мама с папой вызвали водопроводчика. А сами на работу ушли.
А тут и звонок в дверь – дзинь-дзинь…
– Кто там? – спрашивает девочка Верочка.
– Водопроводчик, – отвечает мужской голос.
Верочка открыла дверь и увидела водопроводчика. У него были длинные-предлинные усы. Точно такие же усы были у Верочкиного дедушки.
Впрочем, это и был Верочкин дедушка.
– Дедуля?! – ахнула девочка Верочка. – Как ты здесь оказался?!
– Так это ж мой участок, – ответил дедушка-водопроводчик.
– Но ты же умер, – сказала Верочка.
– Здрасте, я ваша тётя, – хмыкнул дедушка. – Когда это я, интересно, умер?
– Пять лет назад, – напомнила Верочка. – Ты возвращался с футбола. И у тебя сердце остановилось. Вспомнил?..
– Нет, не вспомнил, – ответил дедушка. – А по-моему, так это ты умерла. Точно, точно… Под машину угодила, когда из детского садика возвращалась.
– Да нет же! – воскликнула девочка Верочка. – Это ты возвращался с футбола!..
– Нет, ты – из садика!..
– Нет, ты – с футбола!..
– Нет, ты!..
– Нет, ты!..
Они заспорили и спорили до тех пор, пока дедушка-водопроводчик не сказал:
– Да ладно тебе, внучка. Какая, в принципе, разница, кто откуда возвращался? Есть дела поважнее. Где тут кран-то протекает?
– На кухне, – сказала Верочка.
– Счас исправим, – сказал дедушка.
Кап-кап… капала вода из крана.
Вжик-вжик… лязгал разводной ключ.
Пам-пам… падали снежинки за окном.
Как я летал в Малайзию
Как-то раз написал я сказку и решил отнести её в детский журнал «Тик-Так». Прихожу в редакцию, а там, прямо на столе, сидит главный редактор, задумчиво уставившись на потолок.
– Надо же, – рассуждает он сам с собой, – сколько на потолке места свободного. И диван можно поставить, и стол, и телевизор…
– Здравствуйте, – говорю я. – Вот сказку написал.
– Ну и что? – пожимает плечами главный редактор. – Прикажете сплясать по этому поводу?
И он, соскочив со стола, сплясал зажигательную «Лезгинку», затем исполнил па-де-де из балета «Спартак», а под конец сбацал брейк-данс.
– Теперь показывайте свою сказку, – говорит. – Толька издалека.
Я достал рукопись и показал. Главный редактор, чтобы лучше видеть, вытянул шею. Шея у него оказалась очень длинная. Почти как у лебедя.
– Ну что ж, отличная бумага, прекрасный шрифт. Будем печатать. Вот только… – он замялся, – как с гонораром быть?.. Денег ведь вы не берёте?!
– Не беру, – твёрдо ответил я. – Деньги портят человека.
– Н-да, – озадаченно сказал главный редактор и, порывшись в кармане, вытащил оттуда зажигалку, авторучку, подшивку «Тик-Така» за позапрошлый год, яблочный огрызок, дырку от бублика и многое-многое другое. Наконец он нашёл то, что искал.
– Вот, держите, – протянул он мне мятый билет на самолёт. – Через час вы летите в Малайзию. По-моему, вас там только и не хватает… – Подумав, редактор протянул мне ещё и яблочный огрызок. – Возьмите яблочко на дорожку.
Я взял огрызок и отправился в аэропорт.
Как только «Боинг 747» взмыл в синее небо, в салон вошла стюардесса.
– Добрый день, дамы и господа, – сказала она. – Меня зовут Алёнушка. Наш полёт проходит на высоте 6000 метров. Мы летим в Малайзию. Командир экипажа – лётчик первого класса Игнат Терентич Кадыгроб. Игнат Терентич – очень опытный пилот. Пять раз он попадал в авиакатастрофы и все пять раз оставался в живых. Счастливого вам полёта, дамы и господа. Спасибо за внимание.
После этого стюардесса подошла лично ко мне.
– Вы случайно не Ханс Кристиан Андерсен? – спросила она.
– Нет, – ответил я, – мои родители назвали меня по-другому.
– Но вы же пишете сказки?.. А наш командир обожает сказочки. Как только он узнал, что вы летите этим рейсом, он сразу же захотел с вами познакомиться.
Я прошёл в носовой отсек. Там сидел лётчик Кадыгроб и его помощник. Они играли в шашки. В поддавки.
– А-а! – радостно вскричал Кадыгроб, пожимая мне руку. – Здравствуйте, здравствуйте, господин Андерсен. Очень приятно познакомиться. Кадыгроб Игнат Терентич.
– Мне тоже очень приятно, – ответил я. – Но, к сожалению, я не Андерсен.
Он удивился.
– А разве это не вы написали про Снежную королеву, которая живёт на крыше?
– Нет, не я.
– Тогда до свидания. – Кадыгроб вновь пожал мне руку. – Если увидите Андерсена, передайте ему привет. – И он опять уселся играть в шашки.
– Простите, а кто управляет нашим самолётом? – спросил я.
– Да сын мой, Андрюха, – ответил Кадыгроб. – Дай, говорит, папка, порулить. А мне что, жалко? Рули на здоровье.
– Вы хотите сказать, что самолётом управляет… ребёнок?!
– Ничего себе – «ребёнок»! Парню уже пять лет стукнуло. В следующем году в школу пойдёт. Так что пускай привыкает к ответственности. В руках моего Андрюхи двести человеческих жизней! – гордо заявил Кадыгроб. – А вы говорите – «ребёнок».
Я вернулся на своё место. Не успел я сесть, как ко мне снова подошла стюардесса Алёнушка.
– Наш самолёт падает, – шепнула она.
– А что вы мне-то шепчете?! – пожал я плечами. – Идите вон к Кадыгробу и шепчите ему.
– Командир и его помощник спать легли, – ответила стюардесса. – Они всю ночь в шашки играли. Не выспались. Их теперь из пушки не разбудишь.
– А сын Кадыгроба что?
– Плачет. Есть хочет.
Я вытащил из кармана яблочный огрызок, которым меня угостил главный редактор «Тик-Така».
– Вот, отнесите ему яблочко.
Алёнушка ушла, а через минуту вернулась.
– Слопал он ваш огрызок, – говорит. – И теперь тоже спит.
– Как спит?! – ахнул я. – В его же руках двести человеческих жизней!
– А он спит. Чего вы хотите – малышу три годика.
– Как три?! – опять ахнул я. – Кадыгроб же говорил – пять лет!
– Игнат Терентич специально ему два года накинул, чтоб госкомиссия допустила Андрюшеньку к управлению самолётом. А на самом деле ему три годика.
«Да-а… – думаю. – Дела-а…»
А остальные пассажиры сидят себе хоть бы хны; кто книжку читает, кто в компьютерную игру играет…
А САМОЛЁТ ПАДАЕТ!
– Вот что, Алёна, – распорядился я, – откройте-ка люк. Посмотрим, куда мы сейчас гробанёмся по милости вашего Кадыгроба.
Открыла стюардесса люк. Пригляделся я как следует. А под нами… Малайзия. Так что смело можно падать. Считай, прилетели.
– Дамы и господа, – объявила Алёнушка, – пристегните, пожалуйста, ремни. Падаем на посадку.
…Упали мы на посадку. А на посадке стоит негр.
– Это Малайзия? – спрашиваю я у него.
– Как скажете, – вежливо отвечает негр.
Стюардесса Алёнушка огляделась и говорит:
– А по-моему, это Полинезия.
– Как скажете, – снова вежливо отвечает негр.
– А сами-то вы кто будете? – интересуюсь я.
– Я – Мадунга. Президент этой африканской республики.
– Так значит это Африка?! – воскликнул я.
– Совершенно верно, – отвечает президент. – Приглашаю вас в Медицинский Центр. Там с вас белую кожу спустят, а чёрную натянут. Чтобы вы от африканцев не отличались.
– Ой, как классно! – захлопала в ладоши Алёнушка. – Значит, я стану негритяночкой!
Но лично мне предложение президента не понравилось.
– А нельзя ли нас просто чёрной краской выкрасить? – спрашиваю.
– Но это же оскорбит ваше человеческое достоинство, – отвечает Мадунга.
– Ничего, – говорю, – мы в России к этому привыкли. Так что оскорбляйте, ну то есть красьте.
И нас с Алёнушкой выкрасили в чёрный цвет.
– Вот вы и негр, господин Роньшин, – говорит мне президент. – Поздравляю.
– Вы меня знаете? – удивился я.
– У нас в Африке вас каждая макака знает, – смеётся Мадунга. – Это же вы написали:
Не ходите дети в Африку гулять!
В Африке гориллы, злые крокодилы!
В Африке ужасный БАР-МА-ЛЕЙ!
– Да, – отвечаю в шутку. – Я написал.
Не успел я пошутить, как меня взяли под руки два здоровенных негра, похожих на тех самых горилл из «моего» стихотворения.
– Вы арестованы, – сказал мне президент Мадунга.
– За что?! – воскликнул я.
– Вот за эти самые стихи. Из-за них к нам в Африку перестали ездить туристы с детьми. Боятся злых крокодилов и ужасного Бармалея. Так что, если вы сию же секунду не напишете опровержение, я вас… съем!