— Может быть, ваш пленник даст честное слово, что он не будет делать никаких попыток к бегству, — сказал герцог, глядя на Геля.
— Как угодно, — сказал Гель, — но я уверен, что этот человек, арестовавший меня, больше доверяет своим людям, чем моему честному слову.
— Да, конечно, — ответил Барнет угрюмо.
— В таком случае я этого слова не дам, — ответил Гель, — можете ставить свою стражу, где хотите.
Музыканты опять начали играть, и Барнет повел своего пленника на сцену. Там он расставил везде своих людей с пистолетами в руках. Гелю развязали руки, так как он не мог играть с завязанными руками. Барнет, осмотрев шпаги, убедился, что они недостаточно остры, чтобы можно было убить человека, но успокоился, тем более, что он знал, что, уступив общёму желанию, приобрел этим общее расположение, и поэтому все присутствующие помогут ему со своей стороны следить за тем, чтобы пленник не ушел от него.
Друзья Геля окружили его со всех сторон и радостно приветствовали. Даже Бурбедж как будто обрадовался встрече с ним, Шекспир выразил надежду, что дело Геля уладится, и его выпустят опять на свободу. И только один Джиль Грове ничего не говорил, так как он лежал в углу уборной и спал непробудным сном пьяного человека.
Друзья Геля охотно расспросили бы его подробнее о всех происшествиях, которые повлекли за собой его арест, но он так радовался своей временной свободе, что не хотел теперь вступать в серьезные разговоры.
Музыка кончилась. Вышел на сцену один из актеров и на этот раз действительно сказал пролог. По окончании его один из пажей взял бумажку, на которой крупными буквами было написано «Улица в Вероне», и прицепил ее к занавеси. После этого на сцене появились сначала слуги Капулетти, потом слуги Монтекки, затем Бенволио и наконец сам Тибальт, и поднялась такая кутерьма, что людей Барнета чуть не уронили с платформы, заменявшей сцену.
Гель в это время думал не о своей роли, а об Анне, и недоумевал, где она в настоящее время, и ждет ли его, как всегда, лошадь, на которой он мог бы спастись от всех этих людей, зорко следивших за каждым его движением.
В продолжении всего второго действия, во время сцены на балконе, Гель все время сидел в актерской комнате под присмотром Гудсона, а Роджер Барнет наслаждался сценой между Ромео и Джульеттой. Наконец началось первое действие третьего акта, и Гель вышел на сцену, чтобы начать ссору, которая должна была привести к дуэли.
Он горячо начал наступать на Меркуцио, причем Бенволио тщетно старался отвлечь их внимание друг от друга; вошел Ромео, он отказался драться с Тибальтом, стараясь не обращать внимания на его резкие, вызывающие слова, тогда Меркуцио обнажил свою шпагу и вызвался драться с Тибальтом на дуэли. Тибальт принял вызов, и в воздухе сверкнули одновременно две рапиры. Ромео бросился разнимать дерущихся, приказывая в то же время Бенволио овладеть, если можно, обеими рапирами. Нечего и говорить, что подобное зрелище совершенно очаровало зрителей, которые присматривались ко всему, затаив дыхание, недаром же Гель играл так естественно, недаром на сцене был Меркуцио, одна из самых интересных личностей этой пьесы, и наконец сам знаменитый Бурбедж в роли Ромео, — Бурбедж, считавшийся тогда лучшим актером в мире. Роджер Барнет сидел как очарованный, не спуская глаз со сцены.
— Остановись, Тибальт! Остановись, Меркуцио! — кричал Ромео.
Но Меркуцио уже лежал на земле, а Тибальт бросился вон со своими сторонниками. Барнет слышал, как он крикнул что-то, видел, как он исчез за занавесью, но сейчас же забыл о нем, так как все внимание его было обращено на группу, остававшуюся еще на сцене.
Меркуцио в объятиях Ромео проклинал оба враждовавших между собою дома — Капулетти и Монтекки и наконец тихо скончался на его руках.
Ромео с горечью констатировал его смерть и воскликнул:
— Тибальт жив и вернется сейчас обратно, а Меркуцио убит!
И Ромео встал в позу и с рапирой в руках готовился встретиться с убийцей своего друга, чтобы отомстить за его смерть, но Тибальт почему-то не появлялся на сцене, все ждали его, но его все не было.
— Почему же Тибальт медлит? Что с ним случилось?
В театре воцарилось мертвое молчание. Бедный Бурбедж одну минуту совершенно потерялся, но потом оправился и шепнул несколько слов Бенволио, тот отдернул занавес, разделявший сцену от актерской, и глазам зрителей представились остальные актеры, уже одетые и ожидавшие время своего выхода на сцену, однако Геля между ними не было.
— Где Мерриот? — крикнул им Бенволио. — Он должен выходить на сцену, его ждут.
— Его здесь нет! — ответили все в один голос.
— Он еще не возвращался со сцены, — сказал Гудсон громко, — я все время не спускал глаз с занавеси, он не выходил сюда со сцены.
— Но куда же девался Тибальт? — спросил Бенволио, обращаясь к его сторонникам, бежавшим с ним вместе после дуэли с Меркуцио.
— Мы не знаем! — ответили они нерешительно. — Мы не видели его после этого.
Гудсон, не обращая никакого внимания на публику, вышел прямо на сцену, к удивлению Бурбеджа, не понимавшего, в чем дело и, направившись к Барнету, сказал ему громко:
— Дело не чисто, наш пленник бежал со сцены, а между тем в актерскую он не заходил; его нет ни там, ни здесь.
— Что с тобой, Гудсон! — воскликнул Барнет. — Ведь я видел, что он бежал по направлению к актерской.
— Нет, — сказал один из аристократов, сидевших на сцене, — я видел, как он вскочил на тот балкон и исчез в доме. Он быстро вскарабкался на перила и затем влез на балкон, где перед тем появлялась Джульетта.
— Да, конечно, это так! — крикнули теперь и другие, сидевшие с этой стороны сцены или около балкона, о котором шла речь.
— В таком случае, Гуд сон, возьми трех человек и обыщи немедленно весь дом, — распорядился Роджер, направляясь через всю сцену к тому месту, где находился роковой балкон, и, обращаясь к сидевшим здесь людям, сказал:
— Вы все видели, как он бежал, неужели никто из вас не мог предупредить меня об этом?
— Я думал, что это так полагается по сцене, — ответил один из аристократов с виноватым видом, — я думал, что он бежал отсюда, чтобы его не захватили друзья убитого им на дуэли Меркуцио.
— Да, он должен был бежать, но только не через балкон, — возразил Барнет.
— Он сначала бросился к актерской, — заявил один из зрителей, — а потом крикнул: «Нет, я лучше спасусь через балкон», и побежал туда. Я думал тоже, что это так полагается по ходу пьесы.
— Эй, вы! — крикнул Барнет своим людям. — Трое из вас пусть отправятся на улицу и посмотрят, нет ли его там, а другие отправляйтесь в конюшни и седлайте лошадей. К черту все представления, и черт бы побрал всех актеров!
И, прихрамывая, он пошел за Гудсоном, чтобы помочь обыскивать дом.
Гостиница была очень велика, и обыскать ее всю было трудно. Что касается людей, посланных осмотреть хорошенько смежные улицы, они долго не могли пробраться сквозь густую толпу, заполнявшую двор гостиницы.
Между тем, зрители, отвлеченные на минуту от интересного зрелища, потребовали теперь, чтобы представление продолжалось. Шекспир заменил собой Тибальта: он произнес несколько фраз, которые еще надо было сказать, а затем быстро скончался от нанесенного ему удара, чем и кончилась вся роль Тибальта. Представление продолжалось дальше без всякого перерыва, и когда наконец оно кончилось, большинство зрителей было так глубоко тронуто трагической смертью несчастных любовников, что почти забыло об инциденте, происшедшем в третьем акте.
Но бедный Роджер Барнет потерял всякий интерес к представлению: он забыл о своей больной ноге и принимал деятельное участие в розысках бежавшего, но эти розыски как в доме, так и на улице были совершенно безуспешны. О пленнике ничего не было слышно, кроме только довольно неясного показания, будто видели человека, похожего на него, быстро едущим по дороге в Стамфорд. Кроме того, Барнету донесли, что Анна Хезльхёрст со своими провожатыми останавливалась на время в близлежащей гостинице, но затем опять поехала дальше, что нисколько не удивило Барнета, так как ей ведь незачем было оставаться подобно ему в этом городе, когда она спокойно могла ехать дальше; ее отъезд не мог иметь ни малейшего отношения к бегству его пленника.
Между тем лошади Барнета и его людей были уже давно оседланы и ждали на улице. Роджер велел садиться на лошадей и ехать по дороге в Стамфорд, чтобы нагнать человека, который мог быть Гелем, а сам он решил ехать в Флитвуд.
Это происходило как раз в ту минуту, когда актеры после представления садились ужинать и когда Шекспир со вздохом сказал:
— Я желал бы, чтобы нововведение, сделанное Гелем в моей пьесе, способствовало его спасению.
XXV. Сэр Гарри и леди Мерриот
Мерриоту во время своего поединка с Меркуцио вдруг пришла в голову блестящая мысль: он решил воспользоваться балконом, чтобы незаметно исчезнуть со сцены и спастись бегством через него. Он прекрасно знал, что когда внимание зрителей сосредоточено на чем-нибудь особенно интересном, происходящем на сцене, они уже не видят ничего другого и не следят за другими лицами, остающимися на сцене; он решил воспользоваться этим и бежать, тем более что ему ведь и по ходу пьесы надо было спасаться после смерти Меркуцио.
Не успел он подумать об этом, как немедленно же привел в исполнение свою мысль, и не успели оглянуться ближайшие к балкону зрители, как он уже вскарабкался на него и исчез в комнате, откуда незадолго перед тем появлялась Джульетта; он быстро выбежал из нее в коридор и оттуда бросился к окну, обращенному на улицу и находившемуся во втором этаже; не долго думая, он выскочил из него прямо на землю и слегка ушиб себе ногу и руку, но в ту же секунду был опять на ногах и огляделся кругом: улица была пуста, все отправились смотреть представление. Он посмотрел в оба конца улицы, но не увидел нигде лошади. Затем он бросился бежать вокруг гостиницы, ведь могло быть, что лошадь ждала его с другой стороны ее; он оказался прав в своем предположении и в одной из смежных улиц, в другом конце ее, увидел ожидавшую его лошадь и бросился бежать к ней.