— Вот, — пододвинула она к Алекто завтрак, — это тебе. Здесь ягоды и твои любимые убли со сладким сыром.
Алекто неверяще повертела рожок из ячменной муки: он был еще теплый. Она-то думала, что будет наказана на сегодня, а может, и на остаток жизни. Но если это и есть ее наказание, то она не возражает против еще парочки таких. Разве что доставлять неприятности матери не хотелось. И еще казалось, что та ждет от нее чего-то или собирается что-то сказать.
— Потом умоешься, и мы можем прогуляться. Хочешь, навестим леди Рутвель? Или поучаствуем в праздничных играх? А может, прогуляемся на стену?
Алекто обвела пальцем королевский герб, выжженный на рожке, и опустила голову.
— Я не хотела бы попадаться на глаза его величеству. Кажется, ему это было бы неприятно.
— Вздор, — Мать взяла ее за руку и потянула из постели.
Усадив Алекто перед трюмо, взяла ее пышную массу волос и принялась расчесывать.
— Король ничем не выражал, что ему неприятно твое общество. Да и кому может не понравиться девушка в блио? Сегодня ты сможешь надеть любое, какое захочешь.
— С самого утра? — изумилась Алекто.
— Да.
— Даже… серое?
Мать с неодобрением поджала губы, но все же кивнула:
— Даже его.
— Но, — Алекто обернулась, — почему вы это делаете? Я думала, вы меня накажете.
— Мне не за что наказывать тебя. Конечно, ты не должна была вчера убегать. Но и я не должна была оставлять тебя на вечере одну. Тем более в замке столько воров…
— Воров?
— Да. — Мать наклонилась вперед, так что их взгляды в зеркале встретились. — Когда и у тебя появится свое сокровище, тебе в каждом будет чудиться вор.
Отодвинувшись, она снова взялась за гребень, а Алекто задумалась. Пока мать доканчивала причесывать ее, она молча жевала убли, даже позабыв о своей привычке прежде обгрызать поджаренный край.
— Готово.
Алекто взглянула на свое отражение.
Мать заплела ее волосы в свободную косу в две руки толщиной и украсила лентой. Прическа вышла не такой умелой, как у Хольги, тем более что отсутствие сноровки усугублялось негнущимися пальцами, но Алекто все равно была тронута.
— Спасибо…
Ей почудилось, что по лицу матери пробежала легкая судорога.
— Ну, а теперь платье, — поспешно отвернулась та.
Когда Алекто надевала блио, мать указала на кругляш у нее на шее.
— Это что?
— Это, — Алекто тронула подарок брата, — Эли сделал для меня.
Мать задумчиво посмотрела на украшение.
— Он молодец.
После они отправились к леди Рутвель. Только сперва Алекто написала послание отцу. Она предложила и матери что-то добавить от себя, но мать лишь попросила передать от нее пламенную любовь и самые сердечные пожелания.
Фрейлина, когда они ее нашли, собиралась к королеве.
— Вы выглядите сегодня прелестно, леди Алекто, — произнесла леди Рутвель, оглядев ее наряд. — И прическа вам очень к лицу.
Если кто тут и выглядел прелестно, так это сама леди Рутвель. На ней было платье из бархата — такое бы понравилось отцу, почти в цветах его рода, — а темные волосы сплетались в сложную косу. Фрейлину нельзя было назвать красивой: ее рот был широковат, нос слегка вздернут против канонов, почитавших прямые линии, а глаза отличались миндалевидной серьезной формой, но все искупали превосходные манеры и изящество.
— Благодарю, миледи.
Вскоре все фрейлины и большинство гостей-женщин собрались у королевы. Ее величество из-за праздников не стала изменять своим привычкам и посвятила утро тканию гобелена. Другие дамы тоже расположились рядом — кто с прялками, кто с рамами для вышивания.
Алекто благоговейно смотрела, как королева протягивает золотую нить сквозь нити основы. На уже наполовину готовом гобелене можно было различить сцену из жизни Праматери.
— Ее величество так умела…
— Она занимается этим всю жизнь, — кивнула леди Рутвель, придвинувшись и понизив голос.
Ее собственные пальцы быстро и точно покрывали шелком угольный рисунок на куске ткани. Он представлял собой птиц на заснеженной ветке.
— А вы с леди Анной ничего не взяли?
Алекто вынула свои принадлежности.
— Меня не назовешь мастерицей.
Фрейлина обернулась к матери, которая предпочла причесывать Хруста.
— Этому можно обучиться.
Они обменялись еще парой фраз, а потом углубились в работу. Но как Алекто ни старалась быть прилежной и брать пример с умелых движений леди Рутвель, перед глазами вставало лицо вчерашнего парня из города. Кто он такой? Почему был так легко одет, и почему обладает таким даром? Ведь он явно из простых, а значит за ним не стоит Покровитель. И наконец, почему на него охотились солдаты его величества?
Она вспомнила, как презрительно он смотрел на нее, когда спас от тех оборванцев, и с раздражением всадила иголку в ткань.
— Ой…
На лоскуте шелка появилось алое пятнышко.
— Кажется, вышивкой в этом месте алых цветов делу уже не поможешь, — с сочувствием заметила леди Рутвель.
Алекто расстроенно посмотрела на свою работу.
— Каутина бы это не удивило.
— Вы дружны с братом?
— Да, он прекрасный брат, хотя, конечно, бывает очень скучным.
— А у вас есть сестры? Быть может, они остались дома?
— Нет, только братья.
— У меня тоже есть братья. Четверо.
Алекто приподняла брови, и леди Рутвель весело принялась делиться историями из жизни, вроде той, когда они спрятали ее нити и получили за это нагоняй от родителей. Оставалось только хихикать в кулак и стараться сохранить приличный вид.
— Кстати, это случайно не ваш брат?
Алекто обернулась и с удивлением увидела Каутина. Он был слегка бледен и явно волновался. Ее величество тоже повернула голову.
Приблизившись к ней, он опустился на одно колено и протянул сложенный лист.
— Ваше величество, здесь список блюд на сегодняшний вечер на утверждение, — срывающимся голосом произнес он.
Алекто чуть не прыснула. Вид у него был такой, будто он передает не названия десертов и кулебяк, а по меньшей мере объявляет о капитуляции. Его щеки, как и уши, пламенели, а глаза были прикованы к полу.
Королева доброжелательно посмотрела на него.
— Можете подняться.
Каутин встал, а она развернула лист и пробежала его глазами. Передайте сенешалю, что все в порядке, разве что можно прибавить еще несколько блюд из дичи.
— Слушаюсь, ваше величество.
Каутин уже хотел было развернуться, когда она его остановила.
— Постойте, вы ведь Морхольт-Уилфред?
Краем глаза Алекто заметила, как несколько фрейлин вздрогнули, а мать перестала причесывать Хруста и внимательно на них посмотрела.
— Да, ваше величество.
— Вы теперь временно в свите моего сына, как я слышала?
— Его величество был так добр, что предложил мне присоединиться к ним.
Бланка мягко ему улыбнулась.
— Тогда примите это в дар от меня. — Протянув руки, она приколола ему на грудь брошку из шерсти.
— Б-благодарю, ваше величество.
Алекто чуть не расхохоталась: казалось, Каутин вот-вот упадет в обморок.
Поклонившись, он вышел. Ему на смену пришла служанка с углями для жаровни.
— Случайно не ей вы подарили ленту, миледи? — шепнула Алекто.
Леди Рутвель подняла голову и, скользнув по девушке быстрым взглядом, снова склонилась над вышивкой.
— Да… кажется. Право, не помню.
Служанка приблизилась к жаровне, сняла бронзовую крышку и засыпала угли внутрь.
— Разве ты не знаешь, что нужен тлеющий уголь, а не горящий? — недовольно спросила одна из фрейлин, когда та уже хотела уйти. — Или ты хочешь, чтобы все мы стали так же смуглы от дыма, как и ты?
Девушка растерянно замерла.
— К тому же, такой уголь действует раздражающе. Принеси новый.
— Очевидно, в вашей жизни, леди Элейн, было много угля, — не поднимая глаз, произнесла леди Рутвель.
Вокруг раздались смешки, а Алекто с удивлением посмотрела на фрейлину. Отложив вышивку, леди Рутвель приблизилась к жаровне и заглянула внутрь.
— Нужно просто отсыпать немного. И он будет спокойно дотлевать до полудня, — произнесла она.
Леди Элейн ответила раздраженным взглядом.
— Если к полудню все мы задохнемся, то ответственность за это будет на леди Рутвель.
— Я готова ее принять, — слегка поклонилась фрейлина и вернулась на свое место.
— Я не должна была быть такой резкой, — вздохнула она, когда служанка удалилась, и все снова вернулись к работе.
— Вы были не резкой, скорее… непривычной. — Алекто с любопытством посмотрела на нее. — Вступились за служанку.
— Она при этом еще и человек, — тихо произнесла леди Рутвель.
— На мой взгляд, вы поступили благородно.
— Вы добры, Алекто. Вашей матери с вами повезло.
Алекто обернулась к матери.
— Только не вчера.
— У всех бывают… ошибки.
Алекто снова с любопытством взглянула на фрейлину. Казалось, за этими словами для леди Рутвель кроется что-то большее. Но расспрашивать она посчитала неуместным.
Чтобы сгладить обстановку, королева предложила снова отрепетировать миракль, и леди, отложив работу, поднялись.
— Как думаете, его величеству понравится? — шепотом спросила Алекто у леди Рутвель.
— О, думаю это будет нечто незабываемое.
В перерыв Алекто побежала в комнату за шалью. Второпях перерыв сундук, она схватила ее и собралась было уже кинуться обратно, когда о пол что-то глухо стукнуло. Это оказалась фигурка с четырьмя головами. Не сразу Алекто вспомнила, откуда она взялась. Лишь мгновение спустя в памяти всплыла худая согбенная фигура.
За всеми последними событиями она забыла о своем жутковатом приключении, но теперь задумалась.
— Вы что-то знаете о четырехголовых существах? — спросила она у леди Рутвель, когда репетиция продолжилась.
— Четырехголовых? Право, не могу припомнить. Но меня и не назовешь слишком образованной.
Алекто бы с этим поспорила. Судя по беседам, леди Рутвель многое знала и, помимо манер, обладала еще и живым умом.